Если небо молчит - Дмитрий Герасимов

– Что ты сказала? – обомлела Маргарита.

Мать подняла на нее красные глаза:

– Ты думаешь, твой отец – грабитель? Разбойник? Подлый убийца? – Она прочертила пальцем в воздухе знак, похожий на латинскую «Z». – Ему незачем было воровать. Он не нуждался в чужом золоте. Твой отец – вершитель справедливости! Он наказывал зажравшихся негодяев, отбирал у нуворишей награбленное, нажитое обманом и подлостью.

– Одним словом, сыроярский Робин Гуд, – презрительно вставил Корж.

– А при чем здесь Максим? – нахмурилась Маргарита.

Мать насмешливо поманила ее пальцем.

– Помнишь, я восхитилась, когда узнала, что ты хотела кастрировать этого вашего врача-насильника? – Она цокнула языком. – Я поняла, что в тебе течет правильная кровь! А Гриша наказал другого твоего обидчика – подонка Танкована. Он отправился в Москву, нашел этого смазливого мерзавца и оттяпал ему его жалкое достоинство. – Нонна Карловна победно сверкнула глазами: – Это лишний раз доказывает, что твой отец охотился не за золотом, а за справедливостью!

Корж удивленно вскинул брови:

– Танкована кастрировали? Вы ничего не путаете, уважаемая? Насколько мне известно, он целехонек и даже успел это доказать.

– Максим не пострадал, – подтвердила Маргарита. – Жертвой стал его ни в чем не повинный друг.

– Откуда ты это знаешь? – нахмурилась мать.

– Знаю… – вздохнула девушка. – И все это лишний раз доказывает, что человеческая справедливость не только слепа и жестока, но и бессмысленна.

– Где-то я это уже слышал, – хмыкнул Корж. – Совсем недавно.

– Прости меня, Саша. – Маргарита покачала головой. – Я ведь думала, что это ты мстишь Танковану.

– Вот как? – скривился тот. – Жаль, что это был не я… Тогда бы точно не случилось осечки и этот хмырь пел бы сейчас на клиросе, а не развлекался с молодой женой.

– Что? – Маргарита побледнела.

– Не хотел тебе говорить, – Корж небрежно стряхнул с плеча пылинку, – но твой физик женился. Больше того: он катит сюда со своей избранницей.

– Этого не может быть… – Она замотала головой. – Полнейшая чепуха…

Опер пожал плечами:

– Не веришь – спроси у Танкованов. Старики ожидают прибытия сына с невесткой сегодня утром.

– Но это ведь неправда! – закричала Маргарита. – Зачем ты дразнишь меня? Зачем мучаешь? – Она без сил опустилась на танкетку, рядом с матерью.

Та бросила на нее усталый взгляд и отвернулась.

– Я правда сочувствую тебе, – сказал Корж. – На тебя в последнее время свалилось столько открытий! Лучшая подруга оказалась завистливой стервой. Родные мать с отцом – самыми страшными бандитами в городе…

– Это еще не доказано! – зло бросила Нонна Карловна.

– А жених – полным ничтожеством, – невозмутимо продолжал опер. – Сочувствую тебе, Марго. Но хочу напомнить собственные слова: ничего просто так не бывает. У каждого в этой жизни – своя роль. Какой путь выберешь, по такому и пойдешь до конца! Я говорил тебе: жизнь мстит тому, кто на нее не похож! Попрошайка Антиох до конца дней останется неудачником, а наивная дурочка вроде тебя обречена тащить ворох проблем и напастей.

– Значит, у меня такая судьба, – глотая слезы, пробормотала Маргарита. – Значит, ничего не изменить… Человеку не под силу тягаться с небом. Он может только молить его о милости и… верить в чудо.

– Чудес не бывает, – раздраженно отрезал Корж. – Когда ж ты это поймешь? Если бунтуешь – непременно сгинешь, как твой отец. Если плывешь по течению, молишь о милости и веришь в какое-то нелепое чудо – все равно сгинешь! Главное в жизни – приспособиться к ней. Либо играешь по правилам, либо становишься сорняком – третьего не дано. Удачу не вымаливают, как ты, и не берут силой, как твой отец. Ее зарабатывают…

– …как ты, – закончила Маргарита.

– Верно. – Он не воспринял иронии. – Я свое везение заслужил. Отработал бессонными ночами и кропотливым трудом. Отыграл по правилам, не жульничая и не блефуя. Я ведь давно твою мамочку взял на карандаш. Веду ее уже почти год. Представляешь, какое это терпение – ловить на живца и ждать! Я знал, что главный «пес» где-то рядом, что Нонна Карловна даже не подельница, а лишь верная подруга бандита – его прачка, кухарка и, пардон, подстилка.

– Дерьмо! – огрызнулась мать. – Сопливый, безмозглый мусорок!

– Но «псу» всегда удавалось меня надуть, – не обращая на нее внимания, продолжал Корж. – Я даже не был точно уверен, кто он. Было время, думал на Антиоха. Уж больно этот бородатый дикарь подходил по описанию. –

Оперативник почесал в затылке. – Но у твоего шизофреника всегда находилось алиби. Тогда мне пришлось стать ближе к твоей семье, Марго. Ты думаешь, почему я так часто наведывался в гости?

– Я полагала… – Маргарита запнулась. Она много раз произносила это слово и столько же раз убеждалась в его бессмысленности. – …что ты мне друг.

– Да-да, я помню, – усмехнулся Корж. – Друг детства, приятель, товарищ, комрад. – Он вдруг помрачнел. – Когда я понял, что не смогу стать для тебя больше, чем другом, я выбросил из головы глупые надежды. И остался просто оперативником, Марго. Хорошим опером! И мне в конце концов повезло…

– Не приписывай то, что произошло, своим заслугам, мент, – зло бросила мать. – Если бы не роковая случайность, если бы я не совершила непоправимую ошибку, ты бы Гришу ловил до пенсии!

– Сплошные «если бы», – хмыкнул тот. – Как говорил товарищ Жеглов, кому повезет, у того и петух снесет.

Нонна Карловна повернулась к дочери.

– Прости меня, девочка. Я не смогла уберечь вас – моих самых близких людей – от неожиданной встречи. Я чувствовала, что когда-нибудь она случится, но не нашла нужных слов, чтобы подготовить к ней тебя.

– Мама! – Маргарита взяла ее руки в свои ладони. – Скажи мне: ты ведь ни в чем не виновата, правда? Ты просто любила всю жизнь одного мужчину и несла свою любовь как крест! – Слезы ручьями текли у нее по щекам, но она даже не вытирала их. – Ты ведь именно та, кого я знаю, – моя добрая, умная, любимая мама, правда? Никто и никогда не сможет убедить меня, что это не так! Человеческая справедливость слепа. Никто не посмеет назвать тебя преступницей!

Нонна Карловна печально потрепала дочь по руке.

– Посмеет, Ритка… На людей и на их справедливость мне плевать. А Бог посмеет… И это, как ты выражаешься, – мой крест.

– Но ты ведь никого не убивала, мама? Ведь правда? – Маргарита целовала ей руки. – Скажи!

Женщина опустила глаза.

– Ответьте дочери, – мрачно посоветовал Корж. – Не оставляйте ее в очередном розовом заблуждении.

– Есть и на мне грех, – глухо призналась Нонна Карловна. – Правда, это дела давно минувших дней… И вспоминать об этом не время и не место.