История Петербурга в преданиях и легендах - Наум Синдаловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эпоха террора и революций 1881 – 1924
Покушение
В ГОРОДСКОМ ПЕТЕРБУРГСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ тема смерти царствующих особ – одна из ведущих. Даже если естественный характер смерти был более или менее очевиден, ей нередко предшествовали вещие сны, загадочные видения и таинственные предсказания. А уж если смерть монарха казалась насильственной, то появления легенд было просто не избежать. Мы уже знаем, как перетолковывались в народе гипотетические отравления Петра I и Екатерины I. Какими пророческими казались мистические предсмертные видения Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны. Как не верили в едва скрываемые подлинные причины гибели Петра III и его сына Павла I. Как пытались разгадать не разгаданную до сих пор тайну кончины Александра I.
Скоропостижная смерть Николая I, вступившего на престол 14 декабря 1825 года под гром пушек на Сенатской площади, в этом ряду исключением не была. Репутация Николая в глазах петербургского общества была исключительно низкой. Говорили, будто ещё задолго до воцарения ему пророчили, что «руки его будут в крови». Похоже, он и сам знал об этом. Во всяком случае, если верить фольклору, во время подавления декабрьского мятежа он часто повторял: «И в самом деле, путь мой смертями помечен».
Формально считается, что Николай I был сыном императора Павла I, хотя есть смутные свидетельства того, что это не так. Будто бы сохранилась личная записка Павла I, «в которой тот отказывает в престолонаследии сыну своему Николаю на том основании, что в действительности он родился не от него, а от гоф-фурьера Бабкина». Так ли это на самом деле, мы не знаем, но, по воспоминаниям современников, Николай, и вправду, был более похож на гоф-фурьера, нежели на Павла Петровича.
По мнению многих современников, это был тщеславный, ограниченный и самодовольный человек, безуспешно тщившийся быть похожим на своего великого предка Петра I. Кроме того, он был мелочен и злопамятен. Известен исторический анекдот, пересказанный Александром Герценом в «Былом и думах». Однажды на учениях, ещё будучи наследником, Николай Павлович в гневе схватил за борт мундира одного офицера. «Ваше величество, у меня в руках шпага», – едва сдерживаясь, спокойно ответил тот. Николай отступил. Но не забыл. После восстания на Сенатской площади он дважды спрашивал, не замешан ли тот офицер в деле декабристов.
Впрочем, это не мешало ему подчеркивать свое презрительное, высокомерное отношение к простым смертным. Как известно, отечественное виноделие началось при Петре I. По легенде, во время Азовского похода Пётр воткнул палку в землю возле станицы Цимлянской и воскликнул: «Земля здесь не хуже, чем на Рейне». И велел засадить виноградники. С тех пор и производство алкоголя, и торговля спиртным стали делом государственным. Об этом постоянно напоминали всем подданным империи: во всех кабаках на видных местах должны были висеть портреты царствующего императора. Традиция эта прервалась при Николае I, и вот по какому случаю. Однажды в кабаке прямо под портретом Николая I разбушевался пьяный купец. Кабатчик попытался его урезонить: «И не совестно? Под портретом императора!» – «А мне насрать на императора!» – шумел купец. На следующий день на стол Николая лег письменный рапорт об этом вопиющем случае. Император прочитал донесение и написал резолюцию: «Во-первых, мне тоже насрать на этого купца. А во-вторых, впредь мои портреты в кабаках не вешать».
На одной из памятных медалей в честь своего царствования Николай будто бы приказал вместо своего портрета поместить государственного орла, а на недоуменный взгляд гравера, если верить фольклору, сказал: «А то, что в России в этом году царствовал Николай Павлович, и так известно».
По одному преданию, кто-то из дипломатов однажды спросил у Николая I, зачем в России постоянно умножается количество войск. «Затем, чтобы меня об этом не спрашивали», – заносчиво ответил император. Неслучайно Александр Пушкин о нём говорил: «В нем много от прапорщика и мало от Петра Великого», а Фёдор Тютчев добавил: «У Николая фасад великого человека». Как бы то ни было, с мнением «властителей дум» был согласен и простой народ. Известна безымянная эпиграмма, ходившая по Петербургу после открытия одного из очередных бюстов императора:
Оригинал похож на бюст:Он так же холоден и пуст.
В нём действительно было «больше от фельдфебеля, чем от Петра Великого». Дело усугублялось тем, что под его началом служила не только армия, но и вся страна. Говорили даже, что кордебалет Мариинского театра смог добиться исключительной синхронности только благодаря императору Николаю I. Он любил присутствовать на репетициях и будто бы принимал личное участие в обучении молоденьких танцовщиц.
Едва ли не сразу после драматических событий на Сенатской площади известный в то время монах Авель будто бы предсказал, что змей, как он назвал императора Николая I, «будет жить тридцать лет». Монах был приведен к императору. Между ними произошел знаменательный разговор. Вот как передает его в своих воспоминаниях, опубликованных в 1931 году в Риге, историк, писатель и знаток русской старины С.Р. Минцлов.
«Николай I спросил, кто будет царствовать после его сына Александра. „Александр“, – ответил Авель. „Как Александр? – изумился император. – Его старшего сына зовут Николай!“ В то время последний был жив и здоров. (Напомним, что старший сын Александра II Николай умер в 1865 году в возрасте 22 лет от туберкулезного менингита. Наследником престола был объявлен второй сын Александра II, будущий император Александр III. – Н. С.) „А будет царствовать Александр“, – подтвердил Авель. „А после него?“ – „После него Николай“. – „А потом?“ Монах молчал. Царь повторил вопрос. „Не смею сказать, государь“, – ответил тот. „Говори“ – „Потом будет мужик с топором!“ – сказал Авель.»
Если верить фольклору, разговор, в котором «змею» Николаю I было предсказано тридцать лет жизни, происходил в 1825 году. Ровно через тридцать лет, 13 февраля 1855 года император получил трагическое известие о поражении русских войск в Крыму. Крымская война, начатая им в 1853 году, привела практически к полной экономической и политической изоляции России. Великобритания и Франция воевали на стороне Турции. Внешняя политика России оказалась провальной. Внутренняя жизнь крепостнического государства характеризовалась экономической отсталостью, что особенно ярко проявилось во время войны. Итог тридцатилетнего царствования был безрадостен.
Крымская война запомнилась ещё и тем, что она вплотную приблизилась непосредственно к Петербургу. В Финский залив вошла франко-английская эскадра под командованием английского адмирала Чарльза Непира. Его лозунгом было: «Завтрак в Кронштадте, обед – в Петербурге!». Эта история имела неожиданное продолжение в легенде. Через 64 года, в 1919 году, английские корабли вновь вошли в Финский залив. Один из них удалось потопить. Корабль пошел ко дну, но пятерых моряков кронштадтцы спасли. Их обогрели и накормили. После этого один из английских моряков сошел на кронштадтский берег, изобразил несколько ритуальных танцевальных движений и воскликнул: «Исполнилась мечта моего деда!» Он оказался потомком того самого адмирала Непира.
Император Николай I
Но вернемся в 1855 год. На другой день после получения депеши из Крыма Николай I, по преданию, вызвал врача-немца Мандта и будто бы заявил: «Был ты мне всегда преданным и потому хочу с тобой поговорить доверительно. Ход войны раскрыл ошибочность моей внешней политики, но я не имею ни сил, ни желания изменяться и пойти иной дорогой, это противоречило бы моим убеждениям. Пусть мой сын после моей смерти совершит тот поворот. Ему это сделать будет легче, столковавшись с неприятелем. Дай мне яд, который позволит расстаться с жизнью без лишних страданий, достаточно быстро, но не внезапно, чтобы не вызвать кривотолков». Мандт согласился, но поставил якобы условие – обязательно довести этот разговор до сведения наследника, чтобы его самого не обвинили в отравлении. Николай согласился. Затем слег в постель и больше не вставал. Смерть наступила 18 февраля. Согласно последней воле императора, труп не вскрывали и тело не бальзамировали. Видимо, из опасения, что тайна его смерти будет раскрыта. Тем не менее в Петербурге поговаривали, что императора «залечил до смерти лейб-медик немец Манд».
Накануне загадочной смерти, по легенде, близкие к императору люди видели некий «белый призрак», похожий на «призрак берлинской белой дамы», предвещавшей смерть прусских королей. Ещё поговаривали о какой-то «таинственной белой птице», считавшейся предвестницей зла. Каждое утро она садилась на крышу телеграфной башенки над комнатой, где скончался император. Вспомнили и о недавней службе в первое воскресенье поста, когда по традиции провозглашается многолетие императору. Дьякон ошибся и «провозгласил Николаю I вечную память».
