Башня континуума - Александра Седых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Юджин, ты ли это? — осведомился Гордон. Судя по шорохам и шуршанию, он подкрался к дверям на цыпочках и, кажется, заглянул в замочную скважину.
— Да, я, и нам надо поговорить.
— Ты видишь эту дуру в моей приемной? Эта идиотка тебе передала, что я сегодня никого не принимаю?
— Да что с тобой стряслось?!
Гордон разразился речью, из коей следовало, что окружающие — злобные, завистливые подонки, только и ищущие повода устроить ему какую-нибудь пакость, жалкие лицемеры… ничего, он повыведет притворщиков на чистую воду, он всех повыведет на чистую воду, черта с два они его возьмут голыми руками!
Что нашло на вице-губернатора — оставалось загадкой. Бенцони уразумел лишь, что Гордон ужасно зол. Или напуган. Или то и другое сразу. В его случае это всегда было совершенно одно и то же.
— Ты выпил? — спросил Бенцони, еще немного послушав, как Гордон бранится за дверью.
— Да не пил я, — ответил Гордон из-за двери изумленно и возмущенно, — за кого ты меня принимаешь? Я не пью на рабочем месте. Да и стоит слегка расслабиться, они тебя сцапают.
— Кто тебя сцапает? Кто?! Ужасные силы зла?!
— И вот с самого утра герр Джерсей знай, твердит про ужасные силы зла, — шепотом пожаловалась секретарша, смаргивая слезы.
Бенцони принюхался. Помимо цветочного запаха секретарских духов в приемной витал еще какой-то запашок… немного пахло изысканными благовониями и очень сильно смердело шарлатанством. Здесь явно недавно побывал удивительный и поразительный волшебник Мерлин… то есть, Чамберс.
— Отправляйтесь-ка домой, — холодно велел Бенцони рыдающей секретарше. — Открывай, — холодно прибавил он, когда секретарша собрала вещички, включая пилочку для ногтей, и убежала, будто крашеная в блондинку крыса с тонущего корабля.
Гордон неохотно отпер двери, тревожно осмотрелся, взял Бенцони за грудки и вволок в кабинет, а двери кабинета запер на ключ.
— Почему ты так странно смотришь на меня, Юджин, дорогой мой друг.
Бенцони понадобилось собрать в кулак всю силу воли, чтобы постараться быть деликатным.
— Гордон, смотрю на тебя и не понимаю, как такое возможно. Ты ведь хороший парень и далеко не глупый, но, Христа ради, каким ты порой бываешь наивным, доверчивым недотепой…
Вице-губернатору совсем не понадобилось подобное вступление, и он собрался хорошенько отбрить главу администрации, но Бенцони ловко подставил Гордону подножку, и тот с размаху ухнул в свое удобное кресло.
— Тсс, Гордон. Не кричи. Когда ты начинаешь кричать, тебя слышно по всему зданию и на многие мили кругом. Ага, о чем я? Вроде, с одной стороны, ты молодец, отличный парень и так далее. С другой стороны, твои псовые охоты. Кем ты себя вообразил? Королем-Солнцем? Твои приятельские посиделки с чинушами и лендлордами, больше похожие на древнеримские оргии. Про бриллианты величиной с голубиное яйцо и шубы из меховых шкурок, в которых щеголяет твоя жена, я уже молчу. Как и многие газеты, которые ты позакрывал с полпинка под предлогом, что свобода совести не есть свобода клеветы.
— Это был не предлог, — прошипел Гордон, кипя, как перегретый чайник.
— Да. Не был, пока ты не превратил его в оный. Ах, да, и вот еще твой прорицатель, или кто он там, этот жуткий Чамберс… — продолжал Бенцони.
Янтарные глаза Гордона запылали.
— Причем тут Чамберс!
— Ведь твой астролог был здесь совсем недавно, верно? Не слишком ли вы сблизились в последнее время. Ты советуешься с Чамберсом по любому поводу. Обсуждаешь с ним перестановки в администрации. Берешь почти во все поездки! Он уже чуть ли не сидит у тебя в приемной вместо той безмозглой секретарши и решает, кого к тебе пропускать, а кого — нет. Растолкуй мне, пожалуйста, как это произошло.
— Как? — поразился Гордон.
— Вот я тебя и спрашиваю: как! — крикнул Бенцони и треснул кулаком по письменному столу красного дерева, благо, столешница была предусмотрительно укрыта слоем закаленного стекла.
Гордон никак не ожидал подобной выходки от замкнутого, застегнутого на все пуговицы, чопорного, в высшей степени сдержанного бюрократа, каким обыкновенно являлся Бенцони. Когда его не доводили до белого каления, разумеется.
— Иногда я советуюсь с Чамберсом…
— На каких основаниях? — холодно осведомился Бенцони. — Твой астролог разбирается в политике? Или в экономике? В финансах? У него есть диплом? Ученая степень?
Или он отлично умеет делать одну-единственную вещь — дурачить людям головы? Подумай о практической стороне вопроса. От твоих решений зависят жизни двухсот миллионов граждан Салема. И как, скажи на милость, ты принимаешь эти решения? Ты руководствуешься здравым смыслом, или объективной информацией, или политической целесообразностью, принимая эти решения? О, нет. Ты идешь к астрологу, который составляет тебе гороскоп и гадает на кофейной гуще! Батюшки светы! В своем ли ты уме?
Гордон начал багроветь от злости.
— За кого ты меня принимаешь. По-твоему, меня ничего не стоит обвести вокруг пальца дешевыми трюками? Ничего подобного. Чамберс меня не дурачит. Он не шарлатан. У него имеются сверхъестественные способности.
— Сверхъестественные способности к сверхъестественному шарлатанству, — процедил Бенцони с отвращением.
— Но он спас мне жизнь! Предсказал покушение…
Бенцони принудил себя успокоиться, понимая, что не может безнаказанно врываться в кабинет вице-губернатора и кричать на него. За пять лет, что они с Гордоном работали, Бенцони узнал о нем много хорошего… но и плохого тоже. Так, к примеру, Гордон был чудовищно злопамятен. Мелочные и крупные обиды имели обычай копиться в его душе долгими годами и оборачиваться против обидчиков самым тяжелым и непредсказуемым образом. Силясь восстановить дыхание и унять скачущий пульс, Бенцони поглядел в окно. На зеленых и солнечных улицах цветущего города Санкт-Константина ни малейших следов присутствия сил зла не наблюдалось. Какое облегчение.
— Гордон, — заговорил Бенцони, переведя дух и слегка успокоившись, — я не разбираюсь в той путаной ахинее, которой этот проходимец забивает твою бедную голову, но, послушай: если Чамберс и впрямь спас тебе жизнь, это не дает ему права садиться тебе на шею! Ты расплатился с ним сполна. Ты купил ему шикарную квартиру. И еще одну шикарную квартиру. И бунгало где-то в горах. Ты официально назначил его своим советником с зарплатой и всеми подобающими регалиями! Твой Чамберс катается, как сыр в масле, — и все за твой счет. К тому же, ты как-то устроил, чтобы Чамберс мог не платить налоги, занимаясь своей одиозной, противоправной деятельностью!
Гордон все еще был багров, как перезрелый томат.
— Откуда ты знаешь?
— Люди болтают.
— Что за болтливые люди такие? — спросил Гордон отрывисто и недобро, пальцами выбивая дробь по крышке стола.
— Не скажу.
— А я все равно узнаю, и тогда кому-то несдобровать.
— Всем рты не позатыкаешь, Гордон. Да и неужели ты всерьез думаешь, что, если все кругом будут молчать, как рыбы, ситуация изменится к лучшему.
— А изменится? — спросил Гордон. Видно, ему пришлось по сердцу это предположение.
— Нет!
Гордон, однако, по-прежнему отказывался считать своего астролога шарлатаном. Как и самого себя — наивным деревенским олухом.
— Чамберс — не шарлатан, — заявил он громко и возмущенно, и брызнул слюной.
— Почему ты так считаешь?
— Ты представить не можешь, какие Чамберс выделывает занятные штуковины…
— Что за штуковины?
— Разные… всякие штуковины… и вещи… говорит… удивительные, поразительные вещи… — произнес Гордон, делаясь вдруг очень осторожным и уклончивым. — Всякие нужные вещи… про разных нужных людей.
Видимо, Чамберс снабжал вице-губернатора эксклюзивным компроматом. Вместе с тем хитрый колдун делал и кое-что другое. Именно, заглянув в свой хрустальный шар, он сообщил Гордону, что однажды тот станет величайшим правителем всех времен и народов. Настолько величайшим и выдающимся, что затмит в своем немеркнущем величии всех диктаторов, тиранов и деспотов предыдущих исторических эпох.
— Вот что он сказал мне, — проговорил Гордон и весь засиял от удовольствия, будто ребенок, предвкушающий визит в кондитерскую.
Бенцони мрачно подумал, что, если в подобном роде продолжится и дальше, суеверный олух деревенский и впрямь достигнет невероятных политических высот. В сумасшедшем доме. Изображая Наполеона Бонапарта, завернувшись в простыню наподобие тоги. Подавшись вперед, Бенцони поводил у Гордона перед лицом растопыренной ладонью, выводя вице-губернатора из транса, вызванного сладостными видениями собственного блестящего, пусть и кровавого, будущего.
— Гордон!
— Чего.
— Избавься от Чамберса! Немедленно! Сейчас же!
— Ишь ты… вот те раз… избавься… не могу, — заупрямился Гордон.