Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева - Данила Зайцев

– Люба, большоя спасибо.

Но тут многи подходили, проздравляли и давали свои визитки.

Приходим в центральный зал, тут уже по́лно народу, стали объяснять, что конференсыя получилась удачна, будут разрабатываться проекты для улучшение проектов, по каждему вопросу, и приглашают всех нас на будущай год, на продолжение проекта, и показали фильм будущай России, разработано компьютером. Все заговорили: ето фантастика, но на самом деле надо задуматься, всё к етому идёт, проект называется «Поколение XXI век».

К консу конференсыи ко мне подходили несколькя фотографов и заснимали меня, зачем – не знаю. Я протестовал, но оне упрашивали. Кончилась конференсыя, мы с Любой договорились сотрудничать друг с другом и расстались, Лидия Ивановна тоже наказала, чтобы немедленно сообчил нашему губернатору разработать программу для старообрядсов.

– Да, Лидия Ивановна, не заботься, ето всё будет исполнено.

– Ну, сынок, успехов тебе, и доржи меня в курсе.

– Да Лидия Ивановна, не заботься, так и доложно быть.

Мы с ней расстались, я позвонил Якунину Владимиру Димитриевичу и сообчил обо всём, он одобрил и назначил встречу завтра утром в десять часов. Руслан тоже одобрил конференсыю и проект для старообрядсов.

– Но, Данила, повезло же тебе.

– Я радуюсь.

Он мне говорит:

– Данила, не торопись радоваться, пускай пе́рво чиновники исполнют всё.

– Да, Руслан, ты прав, чиновники – ето дело сложно, я много чего стал замечать негативного.

– Ну вот поживёшь – ишо увидишь, ишо захошь бежать с России, – сам смеётся.

– Что ты, Руслан, не ворожи.

На друго́ утро мы встретились с Владимиром Димитриевичем и Василием Александровичем, я всё подробно рассказал о своей поездке и исполнил весь ихный заказ.

– Данила Терентьевич, замечательно, ваша работа неоценима, но с импортом погодим, чичас начался кризис, и бог знат, чем ето кончится. – Я показал фотографии – фрукты аргентински. – Да, замечательно, но ета инвестиция оплачивается не скоро, пока будем браться за комплексы дойно́го скота и строить деревню. Данила Терентьевич, вот контрак, приедешь домой, рассмотришь. Ежлив вам подойдёт, будем договариваться и начнём работать. Елена Талгатовна угадала замечательна женчина, она очень опытна, а вот Алёша – нет на него надёжды.

– Да, вы правы, но у меня пока нету никого.

– Об етим вы не беспокойтесь, мы вам дадим надёжного человека.

– Вот ето будет хорошо.

– А вот Василий Ревтов – ето для тебя проблема.

– Ну, Владимир Димитриевич, рассказывай, что случилось.

– Он звонит нам с Петербурга и просит, чтобы помогли с транспортом – привезти груз. С него запросили сто восемьдесят тысяч рублей, мы обратились в разные транспортные компании, и все запрашивают не боле сто тысяч рублей, но он на своём настоял, а нас не слушал, и нам пришлось заплатить. Ты, Данила Терентьевич, там разберись, и вообче без тебя всё мёртво.

– Да знаю, мне семья уже сообчила.

– Мы там были, чиновники по-прежняму не тянут и не везут, у вас без тебя некому администрировать, и начинаются непорядки.

– Да, Владимир Димитриевич, мне обидно, тут не спишь, стараешься, чтобы всё было хорошо, а получаешь такия новости. Но я приеду, разберусь.

– Ну, что – звони, Данила Терентьевич.

Я пошёл расстроенный. Ну вот, пошло недоверие, да что ето такоя, неужели никому не нужно?

13

Приезжаем домой, стал спрашивать у Марфе:

– Что же у вас непорядки?

– Да Василий с мамой опять начали фокусы показывать.

– А что им не хватает?

– Да злятся, что всё оформлено на Алёшу.

– А что оне хочут?

– Чтобы было всё на Василия.

– Ох ты тип! Марфа, ты знашь, что он сказал Степану?

– Что?

– Получить деньги да бежать отсуда. Вот он и бьётся. Да будь ты проклятый, идивот!

– Он уже страшшает: ежлив на него не переведут, он уедет в Сибирь.

– Да пускай уматывают. А Алёша что?

– Да чё-то не показывается.

– А он знает ето?

– А как же, знает.

– Да, он правильно поступил. Так, я поеду к Андрияну.

Сял на трактор и в Никольско к Андрияну, зять Георгий со мной. Приезжаем к Андрияну, он радым-радёхоняк, что я приехал. Он для Георгия уже нашёл дом, со всеми суседьями у него хорошо, все друзья, наменял уже куриц, поросят, коз, уже свои собаки.

– Ну, Андриян, рассказывай, каки́ проблемы.

– Тятя, с нашего рая ничего не будет. Работам толькя мы: я, Софонькя, Никитка да дядя Алёша, Василий нигде не подошёл, и он ходит разражат деду с бабой.

– А оне что?

– Сам увидишь. Ето первы лицемеры.

– Ну вот, всё сбывается, что я вам говорил, поетому и надо разрабатывать свою стратегию, и большоя терпление.

– Тятя, а как у тебя? – Я ему всё рассказал. – Ну идивоты же, такоя счастья теряют!

– Да разобраться, оне етого недостойны. Андриян, а как всходы пшеницы?

– Пшеница очень хоро́ша, зашло очень хорошо.

– А земля?

– Вся уже приготовлена.

– А хто работал?

– Все мы четверо.

– Дак Софонькя с Никиткой несовершеннолетни!

– А ночами хто видит?

– Но молодсы, работать надо.

– Я на тракторе ночью затоптал пять чу́шак[373] диких, чичас все с мясом.

– Молодес.

Георгию понравился дом, мы заказали всё, что необходимо для дому, Тарасову Фёдору Васильевичу, он ответил: «Завтра всё будет».

Приезжаем домой, у нас в гостях тесть с тёщай. Но как я знаю на память их, заметно, что виляют норкой[374]. Я виду не показал и рассказал свою поездку, помянул толькя то, что их интересует:

– Виделся с вашим Тимофеям.

Тёща сразу оживилась:

– А что, он всё ишо в Уругвае?

– Да, у нас в Монтевидео произошёл до́говор о переселении, у него боле десятки семей с Аляске, и я ему поручаю деревню строить.

Мне чу́дно, как тесть заскулил:

– Да, у нас Тимофей пробо́йной, он всё добьётся. – Думаю: для своего кармана.

– Ну вот, у вас уже больше семей, чем у нас. – Тесть с тёщай улыбается. Думаю, ну слава Богу, живите себе спокойно, во всём помогу, и мы будем на спокое. – А насчёт вашего Алёшки: он сам виноват, его нихто не гнал, у него там жена, сын, дом, машина, скот, он сам не захотел работать и убежал. – Ети слова – тестю с тёщай стало не по норке[375], стали её осуждать. Я прервал: – Вы, родители, были в Бразилии, проехали нимо, заезжали в деревню, но к ним не заехали, ето ваша забота, но вы не позаботились, а теперь хочете его женить. А где закон?

Тестю стало неудобно, он завилял:

– Да я Алёшке говорил, но он не слушат. – Думаю, вот лицемер, всё у вас заодно.

– Что, получили груз?

Тёща:

– Да, получили, всё хорошо дошло.

– Ну и что вы, довольны?

– Как же, конечно.

– А вы знаете, что Василий натворил?

– Нет.

– Я ему дал пятьдесят тысяч рублей, он нанял непонятно какой транспорт за сто восемьдесят тысяч рублей, а Якунины нашли ему транспорт за сто тысяч рублей, но он их не послушал, но настоял на своим, и им пришлось заплатить за етот груз сто восемьдесят тысяч рублей. И как, по-вашему, он прав за ето?

– Конечно, нет.

– Во-вторых, на работе его нигде не видать.

– Но он же оформлял груз.

– Ето плёвоя дело. Я помощнику губернатора позвонил с аеропорта, и всё было решёно. А почему он ни раз не подошёл к посеву? А ему было наказано вести весь посев. Я вижу, он не хочет работать и что-то мухлюет. Слухи идут, что вы обижаетесь, что всё оформлено на Алёшу. Ето поручёно было губернатором, и, покамесь у нас гражданства не будет, мы не имеем права на себя офармливать.

– Но у Василия есть же гражданство.

– На Василия нет надёжды, он брату Степану сказал: получить деньги да бежать с России. Как, по-вашему, ето правильно?

– Да конечно нет.

– Ну вот, ждите Тимофея, я на него боле располагаю.

– А насчёт Надьки что?

– Ей надо учиться.

– Но она же мале́нькя училась.

– Тятенькя, я вас не понимаю. Ей чичас дай любой счёт, и она не сможет сошшитать, а у нас важныя дела. Пускай пе́рво учится, вон Танькя уже школу прошла, но я ей не дозволяю, пускай бухгалтерию пройдёт, тогда и можно надеяться.

– Но всё-таки Надькя может участвовать у Елене Талгатовне.

– А хто ей не даёт, пускай ездит да и контролирует.

Им стало неудобно. Дак вон в чём дело, теперь понятно. Значит, вы мне не доверяете, вы и сами себе не доверяете. Хто вор – думает, что все воры; хто ревнивый – думает, все ревнивы; хто завистливый – думает, все завидуют; хто пьяница – думает, все пьют; хто неверный – думает, все неверны; хто милостливый – думает, все милостливы. Вот в чём дело. Значит, у нас не пойдёт.

Я позвонил помощнику губернатора и доложил, что я приехал и важны дела есть к Евгению Степановичу.

– Хорошо, Данила Терентьевич, я вам сообчу, когда подойти.

Я известил в администрацию Шебекинского района Юрию Петровичу, что я вернулся, через мале́нькя он звонит:

– Данила Терентьевич, вы можете подъехать чичас в четырнадцать часов?