Шоу Подбор (СИ) - Лямина Софья Ивановна

Арчи во время подобных выступлений всегда стоял с весьма скептичной ухмылкой, отвечая иронично и достаточно жестко. И вот теперь, спустя несколько лет, он стоит напротив, с постным выражением лица, холодным, затуманенным осознанием собственной важности взглядом и, уподобившись тем, кого раньше так сильно презирал, вещает о «чистоте» своих намерений.

Что я чувствовала по отношению к бывшему парню, придавшему свои убеждения и взгляды? Ненависть? Жалость?

Я стояла, ощущая теплую руку Клода, и ничего не испытывала к человеку, который раньше так много для меня значил. Весь его образ идеального, умного, лоснящегося блеском политика, словно стал маской, отгораживающей прошлого Арчи. Или, возможно, прежнего его просто больше не существовало.

Внезапно весь страх, нервозность и неуверенность, вызванные его приездом, сменились на спокойную грусть. Прошлого не вернуть. Да и не хочу я. Остается лишь отпустить память о нем, воспоминания о нашем общем прошлом, а затем двигаться дальше, к новым горизонтам. Возможно, вместе с Клодом.

— Поэтому, — подвел к логичному завершению свою речь Арчи. — наше сотрудничество в дальнейшем весьма положительно скажется для обеих предвыборных кампаний. Мы взяли на себя смелость сделать первый шаг навстречу будущему…

И снова громкие фразы, крикливые замечания и ложные обещания, которым не суждено сбыться. Каждый из присутствующих это понимал. Но, тем не менее, Габриэль Арчибальд согласно кивал, всем видом демонстрируя воодушевленность.

— Устала? — вопросил Клод на ухо. Его теплое дыхание касалось кожи, оставляя россыпь мурашек и напоминая, почему образ Арчи больше не казался совершенным. Серьезно, как можно думать о прошлом, когда настоящее так нежно обнимает за талию? — Агустини проводит тебя до апартаментов.

Да, Агустини проводит, ведь Клод занят. Не могу его винить в этом, но от секундного, но весьма недовольного взгляда на прибывшую делегацию, я не удержалась. Понаехало тут, повырывало меня из рая…

Но если честно, я действительно устала. Насыщенный событиями день вызывал стойкие мечты о мягкой кровати, подушке и пушистом одеяле. А еще я не отказалась бы от душа, потому что соль на губах радовала только первые двадцать минут, а потом весьма ощутимо начала пощипывать их. Да и Агустини было откровенно жаль. Мужчина весьма недовольно глядел на собравшихся, уже не сводя взгляда с наручных часов. Несчастный инквизитор…

— Вам предстоят переговоры? — также тихо вопросила я, вскинув на него взгляд.

Стоит, внимательно смотрит на меня, а в глазах читается напряженность. Ему определённо было бы легче, если бы я отправилась в комнату. По крайней мере, не пришлось бы думать о том, как Арчи и его команда отреагирует на меня. В смысле, какую пакость они придумают.

— Завтра, — отозвался Клод.

Учитывая, что сейчас было далеко за полночь, уже сегодня. Сколько Клоду удастся поспать? Не хотелось бы, чтобы после весьма подозрительного визита делегации Армани, маршалу Инквизиции пришлось бы еще и меня провожать.

— Ну ладно… — вздохнула я, всем видом демонстрируя тяжесть прощания. — пусть Агустини проводит. Ненавижу политиков: вечно от них одни проблемы. То в рамках предвыборной кампании всех на лекции об активной гражданской позиции потащат, то парня из-под носа уведут. Сплошное разочарование.

В ответ тихий смех, осторожный поцелуй в висок, и Клод явно неохотно отпустил мою талию, взглядом призывая Агустини проводить меня.

— Прошу меня извинить, — произнесла я, ослепительно улыбнувшись. — но я вынуждена вас покинуть. Доброй ночи. — пожелала я присутствующим, направляясь вверх по лестнице.

Агустини активно шагал следом, откровенно радуясь предлогу покинуть неприятное общество.

***

Вот бывают такие неприятные утра. И дело вовсе не в противно ноющей после выпитого голове, плече, решившим напомнить о пулевом ранении, и даже не в смутных думах, терзающих с того самого момента, как утром я решила открыть глаза.

Не-ет, утра бывают неприятными не только из-за психологического и физического состояния индивида. Дело может быть и во внешних факторах. Открытой шторе, распахнутом окне, пропускающем внутрь помещения выкрики с утренней тренировки инквизиторов. Или, к примеру, в неприятном типе, настойчиво втирающем, что он — мой новый телохранитель.

Но разве может быть мужик, неприлично ворвавшийся в апартаменты дамы в пять утра и потребовавший у несчастной женщины незамедлительно подорвать свое тельце с кровати, дабы отправить то на какую-то там тренировку, моим телохранителем? Я вот не могу в это поверить. Или просто не хочу?

— Еще раз, — как-то устало попросила я, с головой накрываясь одеялом. Под ним осознать тяжелую новость было как-то проще. — вы — мой новый телохранитель?

— Да, — твердо отозвался мужчина в форме инквизитора, кинув на меня спокойный, снисходительный взгляд из-под черных ресниц. Собственно, несмотря на внешнюю невозмутимость, он явно начала сомневаться в моих умственных способностях. Этот вопрос я задавала не в первый раз…

А дело в том, что с самого утреца, в пять ранехоньких часов, ко мне заявилась этот…инквизитор, объявив, что настал час для строевой подготовки. Предварительно неприятный тип вылил на меня кувшин ледяной воды и включил на полную мощность гимн Инквизиции! Какого черта это значит, и что он тут забыл, собственно, я у него и спросила. На что получила ответ, что он, Джейсон Трейд, мой телохранитель, взял на себя ответственность сделать из меня, мягкотелой аристократишки (его слова, между прочим), нормального человека.

А нормальные люди, судя по поведению Джейсона, просыпались в пять утра под гимн Инквизиции и прямиком шли истязать свое несчастное тело порцией ледяной водицы. Как по мне, так проще сразу в морозильник залезть. И гуманнее.

— Вы уверены в этом? — отчаянье скрыть не удалось. Зато я смогла приподняться на локтях, кинув на инквизитора взгляд, преисполненный безысходности.

Мужчина, по-военному расставив ноги и скрестив руки у себя за спиной, прямо глядел на меня сапфировыми глазами, и ни один мускул на его лице не выражал ни граммулечки сожаления. Присутствовали огненно-рыжая копна волос, высокие скулы, поджатые губы, густые брови, а вот сострадания не было!

И вообще, мелькало в нем что-то такое, что внушало страх. Почти как в Клоде, только внутри этого инквизитора не было стали уверенного в себе мужчины. Но было горячее железо…жестокость? Клянусь, в его глазах плясала безудержная страсть, злой огонь, азарт играть до последнего вздоха. Глядя на него, я могла представить, как Джейсон первым рвется в атаку, бездумно, без плана и какого-то расчета, опираясь лишь на силу адреналина и собственную самоуверенность. Я не могла этого объяснить, но внутри меня взыграла паранойя и мягко так намекнула, что нехило бы валить от него подальше. Потому что ледяная вода и орущая музыка — это лишь цветочки, а вот нехороший психический блеск в его глазах обещал самые ягодки.

Но если смотреть на него не глазами испуганной и загнанной в угол меня, то инквизитор был довольно симпатичным мужчиной, даже невзирая на окружающий его флер психа. Спортивная, рельефная, но не до фанатизма, фигура. Я бы признала в нем скорее пловца или легкоатлета, нежели мужчину, предпочитающего тягать тяжести. И тем не менее, мышцы казались каменными, даже со стороны складывалось ощущение, что пни я его и сломаю ногу.

— Да.

Я разок тяжело вздохнула. Затем второй. В третий раз не стала, только попросила:

— Покажите мне ваш табель с заданием.

В меня кинули тяжелой книжкой, которая, сделав сальто в воздухе, упала на кровать, развернувшись на нужной странице. Ура, не пришлось искать. Итак, черным по белому красовалось: «Предоставить Этель Каролине Оплфорд, агенту рода Арчибальд, необходимую защиту на основании декларации «о защите гражданского населения» пункта 6 раздела 14». А следом красовалась печать ордена Инквизиции!

— А где здесь хоть слово о строевой подготовке? — вопросила я, нахмурившись.