При свете луны - Дин Кунц

Большой дом стоял на заросшем лесом участке площадью в десять акров. Забор по периметру и деревья гарантировали уединение. С другого берега озера, даже глядя на свечи в бинокль, никто бы не понял, что видит. Так что никакому риску Пэриш ни их, ни себя не подвергал.

Сам словно летя над дорожкой и досками пристани, Линь подвел их к сходням. Плеск воды о стойки напоминал музыку.

Линь ничем не выказывал изумления, которое вроде бы должны были вызвать у него левитирующие свечи. Выражение его лица говорило о том, что никому и ничему не под силу нарушить его душевное равновесие и грациозность походки. Не вызывало сомнений, что он абсолютно предан своему хозяину, и даже мысль о предательстве не могла прийти ему в голову.

По-другому просто не могло быть.

Сходни вели к прогулочному катеру длиной в сорок пять футов, сработанному в той эпохе, когда прогулочные катера не изготавливали из пластика, алюминия и фибергласа. Деревянный, выкрашенный белой краской корпус, палубы и отделка из красного дерева, сверкающая медь превращали катер в сказочный корабль, который приплыл из моря грез.

Когда все поднялись на борт, свечи над пристанью и вдоль дорожки погасли одна за другой и упали на землю.

Пэриш направил катер к середине озера. Вода казалась черной, будто анилин, словно большущая луна не разбрасывала по поверхности серебряные монетки. Он бросил якорь далеко от берега, полагаясь на то, что янтарные сигнальные огни предупредят других любителей ночных прогулок об их присутствии.

Просторная кормовая палуба катера позволяла поставить на ней стол на четверых. И Линю вполне хватало места, чтобы обслуживать этот обед при свечах. На закуску подали равиоли с лесными грибами, только не фигурные, а квадратные. Цуккини аккуратно нарезали кубиками. Картофельно-луковая запеканка представляла собой параллелепипед с прямыми углами. Вырезка тоже легла на тарелку четким квадратом, не только перед Шепом, у всех, чтобы младший мистер О’Коннер ни в коей мере не ощущал себя отличным от других.

Тем не менее Линь остался на камбузе, чтобы по первому требованию, если возникнет такая необходимость, приготовить на гриле сандвич с сыром.

Каждое блюдо могло удовлетворить самого взыскательного гурмана. «Каберне Совиньон» было выше всяких похвал. А стакан холодной кока-колы без льда ничем не отличался от стакана холодной кока-колы, какой можно выпить в любом уголке земного шара.

Разговор приносил не меньше удовольствия, чем еда, хотя Шеп участвовал в нем не столь активно, как остальные, ограничиваясь одним-двумя словами да часто повторяемым наречием вкусно.

– Одно крыло дома будет передано в ваше распоряжение, – делился с ними ближайшими планами на будущее Пэриш. – А со временем, если захотите, на территории поместья можно будет построить второй дом.

– Вы очень щедры, – ответила Джилли.

– Ерунда. Моя радиопередача – денежное дерево. Я не был женат, детей у меня нет. Разумеется, жить вам здесь придется в секрете. О вашем местопребывании никто не должен знать. Репортеры, власти, все человечество будут разыскивать вас без устали, с годами интенсивность поисков только возрастет. Мне, возможно, придется сменить слуг, чтобы гарантировать, что ваш секрет так и останется секретом, но у Линя есть братья и сестры.

– Забавно, как быстро мы перешли к планированию, – улыбнулся Дилан. – А все потому, что знаем, что нужно сделать и как.

– Мы принадлежим к разным поколениям, но дети одной культуры, – напомнила Джилли. – Выросли на одних и тех же мифах.

– Именно так, – кивнул Пэриш. – На следующей неделе я изменю свое завещание и сделаю вас своими наследниками с помощью швейцарских адвокатов и счетов в офшорных банках[48], где вместо документов, удостоверяющих личность, просят назвать идентификационный номер. Ваши имена уже слишком хорошо известны на территории США, а со временем будут греметь по всему миру. Если что-нибудь случится со мной или с кем-то из нас, остальные смогут продолжить начатое, не испытывая налоговых или финансовых проблем.

Дилан положил на стол нож и вилку, тронутый до глубины души щедростью хозяина дома.

– У меня нет слов, чтобы выразить нашу благодарность. Вы… исключительная личность.

– О благодарности больше ни слова, – отрезал Пэриш. – Не хочу ничего слышать. Вы тоже исключительная личность, Дилан. И вы, Джилли, и вы, Шеп.

– Вкусно.

– Мы отличаемся от всех остальных мужчин и женщин и уже никогда не станем такими, как люди вокруг нас. Мы – не лучше, просто другие. И нигде в мире ни один из нас не будет теперь чувствовать себя как дома, кроме как здесь, вот в этой компании. С этого дня наша цель, и мы должны приложить все силы, чтобы не потерпеть неудачу, – использовать нашу исключительность для того, чтобы изменять мир к лучшему.

– Мы должны идти туда, где мы нужны, – согласился Дилан. – Никаких перчаток, никаких колебаний, никакого страха.

– Страх-то будет, – не согласилась Джилли, – но мы ему не поддадимся.

– Хорошо сказано, – похвалил ее Дилан.

Когда Линь вновь наполнял их бокалы «Каберне», над озером Тахо на большой высоте пролетел самолет, возможно держа курс на аэропорт Рено. Если бы тишина над озером нарушалась не только едва слышным плеском воды о борт, они, наверное, и не услышали бы доносящийся с высоты мерный шум реактивных двигателей. Подняв голову, Джилли увидела, как крошечный силуэт самолета пересекает лунную поверхность.

– За одно, впрочем, я благодарен нашему злодею, – нарушил возникшую паузу Пэриш. – Нам не придется проектировать, строить и использовать этот чертов Бэтплан или Бэтмобиль[49].

Дружный смех приятно обласкал слух.

– Нести мир на своих плечах, возможно, окажется не так уж и трудно, – решил Дилан, – при условии, что мы сможем и веселиться.

– Веселья должно быть много, – заявил Пэриш. – Я на этом настаиваю. И, думаю, не нужно нам брать глупые вымышленные имена с героическим флером. Я вот взял, а теперь многое отдал бы, чтобы отказаться от него.

Джилли замялась, отпила вина, потом все-таки спросила:

– Разве Пэриш Лантерн[50] – не ваше настоящее имя?

– Да разве кого-то могут так назвать? Теперь, конечно, я по всем документам Пэриш Лантерн, но родился Горацием Блугернадом. Еще подростком мне хотелось работать на радио, и я уже тогда знал, какую хочу создать программу. Выходящую в эфир ночью и связанную с таинственным и непознанным. Вот я и решил, что псевдоним Пэриш Лантерн очень мне подойдет, поскольку это старинное английское название для луны, лунного света.