Ушедший в бездну - Елена Величка

— Это не должно вас тревожить, — отозвался Хооге. — Господин Феррара не из тех, кого легко убить. Янсен будет ночевать сегодня в вашем доме, а завтра посмотрим.

Ехали не долго, но Конрад извёлся, пытаясь устроиться так, чтобы меньше чувствовать боль. Хооге снисходительно молчал и лишь под конец невозмутимо напомнил, что к боевым ранениям мужчине следует относиться терпеливее. Конрад устыдился и взял себя в руки. Побаиваясь Хооге, он старался сидеть смирно, но при этом как-то умудрился нечаянно толкнуть его локтем и наступить ему на ногу.

В редкие и недолгие промежутки времени между путешествиями Альфред Хооге жил у своих родителей, занимая в их доме верхний этаж, где находились две просторные комнаты. Одна из них была его спальней, другая предназначалась для гостей. В гостевой комнате он решил поселить Конрада. Самой примечательной частью обстановки там была кровать — огромная с высокими витыми столбиками, на которых покоился тяжёлый балдахин. Перед окном стоял квадратный стол, застеленный тёмно-красной скатертью, и плетёное кресло.

Дом Хооге не понравился Конраду сразу. На лестнице их встретила старая женщина в белоснежном чепце, чёрной кофте с меховой опушкой и тёмно-зелёной юбке, украшенной по подолу стеклярусом. Под недовольным, почти враждебным взглядом старухи Конрад съёжился, ощутив, как вдруг заныли все его ушибы и порезы, а раненую руку пронзила резкая боль.

— Ещё один нищий, — проворчала женщина.

— Это сын моего друга и компаньона господина Феррары. — Тон Хооге был холодным и отчуждённым.

— Насколько я помню, у господина Феррары нет детей, — возразила старуха. — До каких пор вы будете позволять ему морочить вам голову? Если он согласился продать вам судно, на ремонт которого потратил бы больше, чем выручил в Смирне, это не означает, что он имеет право присылать в наш дом своих незаконнорожденных отпрысков.

— Господин Феррара тяжело болен, — сказал Хооге, ободряюще коснувшись плеча Конрада, — и до тех пор, пока он не выздоровеет, его сын будет жить у меня.

— Не находите ли вы, что вам следовало бы прежде обсудить своё решение с нами? — ядовито осведомилась старая мегера. — Всё же этот дом пока принадлежит вашему отцу.

— Не думаю, что отец будет против. Господин Феррара так любезен, что уступает мне за полцены корабль, который я не смог бы купить на других условиях.

Старуха недовольно поджала губы.

— Сын мой, вам известно моё отношение к вашим предприятиям, поэтому не ждите, что я изменю своё мнение о господине Ферраре и прочих мошенниках, с которыми вы имеете дела.

Хооге оставил слова матери без ответа и, учтиво поклонившись ей, повёл Конрада вверх по лестнице. Они вошли в гостевую комнату. "Приятель магрибских корсаров" плотно закрыл дверь и улыбнулся приунывшему мальчику.

— Иногда у меня не хватает терпения выдержать собственных родителей. Отец служил на военном фрегате и вышел в отставку после ранения. Ему кажется, что я опозорил семью, связавшись с купцами, но он редко позволяет себе упрекать меня вслух, тогда как мать делает это постоянно. Обычно я сбегаю из дому на несколько дней, чтобы отдохнуть от них обоих, но сейчас у нас с вами нет такой возможности. Для вас здесь самое безопасное место, поэтому вам придётся примириться с присутствием моих стариков, как с плохой погодой, которая упорно не желает меняться. Не обращайте внимания на их придирки. Слушайтесь только меня и утешайте себя тем, что у вас имеется товарищ по несчастью. Сейчас я его позову.

Хооге взял со стола украшенный эмалью свисток и громко свистнул. На лестнице послышались быстрые лёгкие шаги. В комнату вошёл высокий и тонкий смуглый мальчик с гладкими иссиня-чёрными волосами до плеч. Он был одет в аккуратный костюм из чёрного бархата с белым кружевным воротником.

Хооге произнёс длинную фразу на чужом языке, звучание которого было невозможно забыть тому, кто едва не погиб в сражении с берберами. Мальчик кивнул, смерив гостя дерзким оценивающим взглядом, и что-то сказал в ответ. Голос у него был неприятный — низкий и хриплый. Хооге усмехнулся, заметив, как нахмурился белокурый воспитанник Феррары.

— Мой слуга Ибрагим немного старше вас, но я надеюсь, что вы с ним подружитесь.

— Он что, бербер?!

— Нет. Он родился в еврейской общине в Алжире. Его отец торговал ювелирными украшениями и, кстати, знал господина Феррару в те далёкие времена, когда тот служил на турецком судне.

Конрад постарался сохранить невозмутимый вид, не желая признаваться, что венецианский авантюрист, выдающий его за своего сына, ничего не рассказывал ему о своей службе туркам. На "Вереске" во время сражения Феррара упомянул о том, что побывал в плену у берберов, но больше к этой теме не возвращался.

— Ибрагим мой воспитанник, — сказал Хооге. — Его семью убили. Мне пришлось немного заплатить мерзавцу, у которого он служил до меня, но мы оба считаем, что это был выкуп, верно, приятель?

Ибрагим зло глянул на Конрада матово-чёрными глазами, несоразмерно большими на узком худом лице.

— Я привёл тебе друга, — вновь обратился Хооге к своему немногословному воспитаннику. — Его имя Конрад. Он, как и ты, прибыл из дальних краёв и поживёт у нас некоторое время. Ты старше, поэтому тебе придётся заботиться о нём. Имей в виду, я на тебя рассчитываю. Поговори с нашим гостем, покажи ему дом. Я скоро вернусь.

Похлопав Ибрагима по плечу, Хооге ушёл. Конраду было неловко в обществе молчаливого мальчишки, рассматривающего его с нескрываемой ненавистью. Он сел в кресло, поёживаясь от боли.

— Откуда ты взялся? — с неприязнью спросил Ибрагим, блеснув ярко-белыми зубами. — Он тебя тоже купил?

— Меня?! — Конрад растерялся, не зная, что ответить.

— Странное у тебя имя, — заметил его собеседник. — Ты испанец или француз?

Конрад впервые в жизни задумался о своей национальности. Он родился в Моравии, но его мать была чешкой с примесью австрийской крови, а отец баварцем.

— Пожалуй, я немец…

— Да? — Было похоже, что восточный мальчик никогда не слышал о таком народе. — Мой господин привёз тебя издалека…

Этот глубокомысленный вывод развеселил Конрада.

— Ну конечно, мы ехали с полчаса, не меньше, в карете моего отца, так что ещё не известно, кто кого привёз.

— Мой господин — самый удачливый корсар из всех, кому я служил, — заносчиво сообщил Ибрагим.