Охота на пиранью - Александр Бушков

А теперь вот, прости, приходится.

Они с неподвижными лицами долго смотрели друг другу в глаза. Потом адмирал встал, отряхнул бриджи, тихо бросил:

— Ладно. В темпе.

И решительно отвернулся, пошел прочь.

— Эй! — окликнул Мазур.

Морской Змей неторопливо повернулся, их разделяло метра три. Далеко от берега натужно тащилась моторка, на верхушке березы нелепым украшением покачивался жирный ворон.

— Если задумал меня тут же спровадить в Питер, так и скажи, — произнес Мазур. — Сразу скажи. Я все равно подчинюсь, не американский боевик играем, в самом-то деле…

Морской Змей неторопливо прошел разделявшее их расстояние, уткнул Мазуру в пуговицу на груди сильный палец и то ли с любопытством, то ли с грустью сказал:

— Это ты мне, значит, впервые за двадцать лет не поверил?

— Извини, — пробормотал Мазур, глядя на доски причала, длинные, с облупившейся местами рыжей краской. — Такие уж игры пошли…

— Дать бы тебе в рыло, да адмиралу неуместно… Я тебя не инструктирую и ни о чем не предупреждаю. Не маленький. Иди и режь. Ежели это тебе облегчит душу. Только я тебе заранее скажу: потом будет еще муторнее. Потому что всякие обычаи хороши исключительно для породившего их века… Извини, что говорю красиво, но адмиралу вроде бы и полагается цветистости изрекать…

Глава вторая

…Или это нас волна несет

Забинтованные пальцы уже не болели — только временами мастерски снятая кожа чуточку ныла, подергивающее зуденье распространялось к ладони, так и тянуло яростно почесать, но Мазур крепился. Голова была совершенно ясная, даже чересчур, — ему порой казалось, что под ногами не ощущается земли, словно бы плыл над асфальтом, легонько отталкиваясь кончиками пальцев. Но, если не считать этой странной невесомости, возникавшей и пропадавшей совершенно неожиданно, Мазур не чуял в себе никаких изменений. Прекрасно понимал, что означают беглые взгляды Лымаря, изучающие и уклончивые, однако сам готов был спорить на что угодно: никакого безумия, ни единого признака. Все зависит от точки зрения. Не так уж много времени прошло с тех пор, когда желание отомстить считалось самым что ни на есть естественным, мало того — долгом настоящего мужчины. А кое-где и сейчас считается. Уж Лымарю следовало бы знать — сам побывал в таких местах. И тяга отомстить, владевшая сейчас Мазуром, — еще не самая диковинная глупость в сегодняшней России, господа… В конце концов, не он начал древнюю игру и не он провозгласил ее изначальной…

— Внимание, вышла, — негромко сказал Голем.

— Вижу, — откликнулся Мазур, не поворачивая к нему головы.

— Вплотную один пасет. Один, точно.

— Ага. Фиксирую. Благо работает грубовато.

Молодая женщина в синем плаще, с копной рассыпавшихся по спине золотистых волос, обошла крохотную синюю «Оку», отперла дверцу и уселась за руль. Вплотную опекавший ее крепыш уже залез в белый «фольксваген», стоявший вплотную к синей малютке.

— Двое, — бросил Голем. — Чепуха. Едем?

Мазур кивнул. Движение здесь было одностороннее, что только облегчало им задачу. Они припарковались на противоположной стороне улицы, чуть подальше, и, едва «Ока» тронулась в неотступном сопровождении охраны, влились в поток, пропустив вперед парочку машин. В другое время им поневоле пришлось бы обогнать и вырваться вперед, но сейчас машины во всех рядах ползли с черепашьей скоростью — ближе к вечеру, как обычно, здесь начиналась жуткая пробка длиной в добрых полкилометра. Узкая улица не справлялась с потоком, ее забивало, как склеротическую артерию, а объездов не было, как водится, — лет двадцать назад никто и не предполагал, что город так разрастется, а машин прибавится вдесятеро…

— Тормозит, — сказал Голем.

— Ага. Сможешь тут притереться?

— Делов-то…

Сзади протестующе взвыли сразу несколько клаксонов, но Голем уже вырулил на обочину, к стоявшим в ряд киоскам, опустил козырек — заходящее солнце светило прямо в глаза, хмыкнул:

— Определенно шопинг, опять пустой пакет прихватила… Что у нее, горничных нет?

— Молодая еще, — сказал Мазур. — Привыкнуть не успела к буржуйской роскоши.

Он сунул в рот сигарету и спокойно смотрел, как скрывается в очередном магазине молодая жена Прохора Петровича Громова. Разумеется, его звали совершенно иначе, но настоящее имя Мазуру ничего не говорило, и он предпочел то, к которому привык. Шахматную партию заканчивают с теми фигурами, что были в игре с самого начала. Правда, пешки сплошь и рядом меняют имена, прорвавшись к восьмой горизонтали, но это касалось не Прохора, а как раз Мазура…

Морской Змей пока что держал слово. Мазур представления не имел, какие кнопки тот нажал и как раскручивался механизм, — примерно представлял картину, и этого было достаточно. Главное, нужную информацию раздобыли четко и быстро. Только бесконечно далекий от теневой стороны жизни дилетант полагает, что морская разведка — контора, с которой можно столкнуться лишь поблизости от морей-океанов. Просто в глубине континента на улицах не видно людей в морской форме, вот и все. Но если днем не видно звезд, это еще не означает, что их нет. Современный мир так сложен, что прибрежные города нельзя рассматривать отдельно от всей страны, ниточки тянутся во все углы…

Она вышла с очередным пакетом, присовокупила его к первому, лежавшему на заднем сиденье, тронула машину. На сей раз Голему пришлось чуть потруднее, но он, в конце концов, подрезал оплошавшего желтого «москвича» и воткнулся в поток, ползущий короткими рывками.

— Точно, на дачу намыливается, — сказал он, поднимая козырек. — Расклад прежний?

— А что, есть моральные препоны? — усмехнулся Мазур.

— Никак нет, — бросил Голем, почти не раскрывая рта.

В его искренности Мазур не сомневался. И испытывал к нему весьма даже двойственные чувства. А то и тройственные, если уместно такое определение. За два года, что Голем провел в его группе, Мазур успел убедиться, что на парня можно положиться, как на собственноручно смазанный пистолет. Выполнит любой приказ, не задавая вопросов.

Это-то и пугало чуточку — а может, отвращало. Невозможно определить словами, в чем разница, но Голем был другой. Молодое поколение, служившее столь же истово, как старшее, но лишенное чего-то неуловимого — то ли капелюшки наивного романтизма, то ли веры в высокое. Пусть даже это высокое, как оказалось, ошибка и порок сгинувшего коммунизма. Худо-бедно, но их поколение во что-то верило — а новое, вроде Голема, просто служило, знало, что обязано побеждать и не изменять, однако этого мало… Или такие мысли и есть признак подползающей старости? Мазур открыл бардачок, вынул тот самый тт с глушителем, к которому успел уже привыкнуть. Затвор почти бесшумно скользнул назад, вернулся на место.

Он не испытывал ни жалости, ни угрызений совести. Вмазать ей в затылок, чтобы выходное отверстие пришлось на лицо, пусть потом так и найдут, поднимут голову с забрызганной мозгами панели, пусть такой ее и увидит муженек… Око за око. У их «пятерки» форсированный движок, способный потягаться с новым «мерседесом», чужие номера — искать будут до скончания века, сваливая на очередные разборки… А Прохора он достанет дней через пару, когда тот успеет кое-что понять…

Дорога раздваивается, пробки уже нет. Мертвая сворачивает направо — она уже мертвая, хоть о том и не подозревает. Бедная, невезучая фигурка на доске… На пути к роскошным пригородным дачам машин немного, легко будет догнать и притереться вплотную. Фольку на такой скорости достаточно будет одной пули в переднюю покрышку, а все остальное займет секунд несколько…

Мазур стал опускать стекло со своей стороны. Бросив на него быстрый взгляд, Голем понял и прибавил газу. Город кончился, по сторонам дороги только сосны, подъем продолжается, а на спуске их и можно брать тепленькими…

— Отбой, — сказал вдруг Мазур. — Уходим.

Голем, не посмотрев на него, сбросил скорость и развернулся, машина пошла к городу. Старший лейтенант так и не задал ни единого вопроса — молодое поколение, прагматизм в квадрате…

Вот именно, прагматизм. Мазур только сейчас сообразил, что играл вслепую. Судил противника по себе. Хорошо еще, сообразил в последнюю секунду.

Где гарантии, что пуля в затылок этой холеной кошке вызовет у Прохора душевную боль? Никакой гарантии…

…Без семи два Мазур услышал голос Голема:

— Готово со сканером.

— Выводы? — спросил он в крохотный микрофон, нависавший над губами на выгнутой консольке.

— Примитив. Электронного забора по периметру нет. Датчики на окнах, телекамера у входа. И трое лбов внутри — не проблема. Ответ?

— Сходимся, — сказал Мазур.

И бесшумно переместился меж деревьев метров на двадцать правее. Сбоку вынырнула столь же бесшумная фигура, в таком же черном комбинезоне, чуточку мешковатом, чтобы не привлечь постороннего взгляда четкими очертаниями, кое-где усеянном черными лентами-лохмашками, в капюшоне, покрытом теми же маскировочными нашивками. Словом, два черных куста скользили друг другу навстречу, готовые замереть при каждом шорохе. Сойдясь, одновременно подняли руки к головам, отключая крохотные рации, поправили черные сумки на поясах.