Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 1 - Монах Симеон Афонский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Возвращение в самого себя возможно в любом месте: в пустынях, в лесах, в горах и монастырях, а при особых условиях – даже в городе. Жизнь на этом этапе предоставила для моих поисков удивительные и своеобразные безкрайние хребты и просторы Средней Азии. В период жизни на Пештове мне удалось совершить невероятную в то время поездку, которую долго Бог не благословлял. Это был Памир, цель всех моих мечтаний, который мне даже снился. Он влек меня неудержимо какой-то своей загадочностью, где, как мне казалось, я найду ответ на свои вопросы и поиски. Во снах мне грезились встречи с таинственными святыми старцами и беседы с ними, полные глубокого смысла. Но чем больше я мечтал об этом высокогорном крае, тем дальше он отодвигался. Два года я обивал пороги разных организаций и даже побывал в Геологическом управлении, где мне предложили работу откатчика вагонеток в штольне по добыче полудрагоценных камней. Когда я в душе уже с горечью отказался от Памира, считая, что обойдусь и без него, Бог подарил мне весь этот уникальный край целиком, вплоть до самых заповедных его уголков, чтобы душа на опыте постигла всю тщетность земных исканий и решительно отважилась устремиться вглубь сокровенных душевных глубин, где обитает Христос. Но для этого Господь еще долго воспитывал и переплавлял мое непокорное сердце.
На третий год кто-то из знакомых сказал, что в Институте геологии формируется картографическая экспедиция на Памир. С чьей-то рекомендации я отправился к начальнику экспедиции, и когда увидел его в кабинете, он мне сразу понравился. Не лукавя, этот человек открыто сказал, что в такие поездки берут только сотрудников и близких людей, но когда я ему признался, что уже третий год пытаюсь увидеть Памир, он посочувствовал мне и зачислил на август в экспедицию рабочим.
– Кстати, со мной едет и моя шестнадцатилетняя дочь. Она учится в Питере, а на лето едет в горы со мной. Остальные – это мои сотрудники, – добавил он, давая понять, какая у него будет группа.
Но к этому времени обстановка на границе сильно осложнилась. Весной над Пештовой несколько ночей подряд стоял сильный гул тяжелых самолетов, летевших в сторону Афганистана. По радио открытым текстом работали военные радиостанции, где кто-то кричал военные позывные и докладывал: «Мы в Афганистане советскую власть устанавливаем!» Потом радио и телевидение официально сообщили о военной помощи правительству Афганистана со стороны Советского Союза. Некоторые сотрудники нашего Института несколько раз бывали в этой стране в командировках, и даже водитель рассказывал о необыкновенном уважении к белому человеку – «сахибу» – местного населения. Когда простой институтский шофер входил в чайхану, все вставали и отдавали ему честь. В Душанбинском университете учились афганские студенты и с некоторыми из них у меня были дружеские отношения. Теперь все это рухнуло навсегда.
Мне удалось присоединиться к небольшой группе геологов на самый дальний маршрут, в которую ее руководитель включил и меня, – в юго-восточный угол Памира на границу с Афганистаном, где находится грандиозный горный узел планеты: Каракорум, Гиндукуш и Гималаи. «Вот это удача, слава Тебе, Боже!» – радовался я, укладывая наше снаряжение в грузовик. Получив на погранзаставе дополнительный пропуск в запретную зону Памира, мы все собрались у машины, чтобы проверить наш груз еще раз. Уже много дней я замечал на востоке, на территории Китая, гигантское белое облако, которое не меняло очертаний, словно застыло над землей.
– Что это за огромное облако, которое не двигается? – спросил я у начальника. Он протянул мне бинокль:
– Это не облако, это пик Музтаг-Ата, семь тысяч шестьсот метров.
В бинокль я увидел необозримые ледяные поля с гигантскими трещинами и провалами, сама вершина уходила в стратосферу, где начиналась неестественно черная синева. У меня перехватило дыхание – такой величественной красоты в созданном Богом мире мне встречать не доводилось. От такого зрелища душа испытала настоящий шок, созерцая запредельное творение Божие. Эту космическую панораму можно было рассматривать часами, но пора уже было лезть в кузов, где сидели дети геологов – молодые ребята, записанные рабочими. Среди них сидела на спальных мешках девочка, дочь старшего геолога, которая удивительно легко переносила высоту.
К вечеру машина прибыла к границе с Афганистаном на высокогорную заставу. Рядом с заставой из земли били минеральные горячие источники, над которыми клубился пар. Поблизости от них мы разбили наш лагерь. Над одним из источников пограничники устроили баню, внутри находился бассейн с горячей водой. В нем по очереди мылись все – от начальника до рабочих. В горячих источниках можно было сидеть даже на улице по горло в воде. Одно было трудно – вылезать из нее на холодный воздух. После чая все разошлись по палаткам. Я остался снаружи, очарованный необыкновенным закатом на самом краю Памирского высокогорья. Необычные золотисто-алые полотнища вечернего света полыхали по необъятному куполу неба. Предельная чистота и прозрачность воздуха усиливали красочность гор. Каждая гора и каждый хребет имели свой цвет – серебристый, сиреневый, черный, зеленый, фиолетовый, и вся эта цветная палитра разноцветных горных хребтов уходила к горизонту, где возвышались поднебесные пики Каракорума и Гиндукуша.
От
