Оно - Стивен Кинг

Теперь же, глядя на олениху, Рич набирает полную грудь воздуха и обнаруживает, что говорит одним из своих голосов… но впервые за двадцать пять лет, или чуть больше, это Голос ирландского копа, который добавился к его коллекции после того знаменательного дня. Голос этот вкатывается в утреннюю тишину, как большущий шар для боулинга… Ричи никогда бы не поверил, что он может быть таким мощным и громким.

— Йисус Христос на ломаной повозке! До чего славно вы проводите время на природе! Господи Йисусе! А ну разбегайтесь по домам, пока я не решил рассказать о вас отцу О'Стэггерсу!

Прежде чем эхо его голоса смолкает, прежде чем первая сойка начинает отчитывать его за поминание имени Господа Бога всуе, олениха взмахивает хвостиком, как белым флагом, и исчезает среди дымчатых хвойных деревьев по левую сторону дороги, оставив после себя только дымящуюся горку катышков, чтобы показать, что даже в тридцать семь лет Ричи Тозиер способен иногда классно приколоться.

Ричи начинает смеяться. Поначалу только посмеивается, а потом до него доходит нелепость собственного поведения — он ранним утром (заря только занимается) на пустынной дороге, в штате Мэн, в трех тысячах и четырехстах милях от дома кричит на олениху голосом ирландского полицейского. Смех переходит в хохот, хохот сменяется гоготом, гогот — ржанием, и он уже держится за автомобиль, по щекам катятся слезы, а он гадает, надует-таки в штаны от смеха или нет. Всякий раз, когда Ричи пытается взять себя в руки, его взгляд останавливается на маленькой кучке катышков, и он ржет с новой силой.

Отфыркиваясь и сморкаясь, он в конце концов добирается до водительского кресла, садится за руль, заводит двигатель «мустанга». Мимо, обдав его ветром, проносится грузовик с химическими удобрениями компании «Оринко». И после того как Ричи видит задние огни грузовика, он вновь выруливает на дорогу и едет к Дерри. Настроение у него поднимается, нервы под контролем… или причина в том, что он снова в движении, накручивает мили, сон опять заменяет собой реальность.

Мысли его возвращаются к мистеру Неллу — мистеру Неллу и дню постройки плотины. Мистер Нелл спросил их, кто все это затеял. Ричи видит, как все пятеро тревожно переглядываются, и вспоминает выступившего вперед Бена: щеки бледные, глаза опущены, губы дрожат, потому что он изо всех сил сдерживает слезы. «Бедняга уже наверняка решил, что ему придется провести в Шоушенке от пяти до десяти лет за то, что он затопил дренажные трубы на Уитчем-стрит, — теперь думает Ричи, — но все равно выступил вперед, не укрылся за спины других, и, сделав это, заставил остальных поддержать его. Им оставалось или поддержать его, или стать плохими. Трусами. Повести себя, как никогда не вели себя их телегерои. Поступок Бена сплотил их, к добру это или к худу. Сплотил на все последующие двадцать семь лет. Иногда события подчиняются принципу домино. Первая кость валит вторую, вторая — третью, и пошло-поехало».

«И с какого момента пути назад уже не было? — задается вопросом Ричи. — После того, как мы со Стэном пришли и приняли участие в строительстве плотины? Или после того, как Билл рассказал нам о фотографии, на которой его брат повернул голову и подмигнул ему?» Возможно… но Ричи Тозиер чувствует, что кости домино начали падать, когда Бен Хэнском выступил вперед со словами: «Я показал им…

…как это делается. Это я во всем виноват».

Мистер Нелл просто стоял и смотрел на него, поджав губы, положив руки на черный потрескавшийся кожаный ремень. Переводил взгляд с Бена на расширяющуюся заводь перед плотиной, снова смотрел на Бена, и его лицо говорило о том, что он не верит своим глазам. Волосы этого дородного ирландца преждевременно поседели, он зачесывал их назад, и они лежали аккуратными волнами под синей форменной фуражкой. Глаза горели синим, нос — красным. По щекам разбегались лопнувшие капилляры. Ростом он был не выше среднего, но мальчишкам, которые стояли перед ним, казалось, что вымахал он как минимум на восемь футов.

Мистер Нелл открыл рот, чтобы заговорить, но, прежде чем он произнес хоть слово, Билл Денбро шагнул к Бену.

— Э-э-э-это бы-ы-ыла м-м-моя и-и-идея. — В конце концов ему удалось закончить предложение. Он шумно, с бульканьем, вдохнул, мистер Нелл бесстрастно смотрел на него, а его нагрудная бляха ярко сверкала в лучах солнца. Потом Билл, страшно заикаясь, договорил все, что хотел сказать: вины Бена тут нет, Бен случайно проходил мимо и показал им, как нужно хорошо сделать то, что они уже делали, только плохо.

— Я тоже! — выкрикнул Эдди и шагнул к Бену с другой стороны.

— И что же это — «я тоже»? — спросил мистер Нелл. — Это твое имя или твой адрес, ковбой?

Эдди густо покраснел — до самых корней волос.

— Я был с Биллом, когда пришел Бен, — ответил он. — Это все, что я хотел сказать.

Ричи встал рядом с Эдди. Мысль, что Голос или два могли бы немного рассмешить мистера Нелла, настроить его на веселый лад, пришла ему в голову. Но по здравом размышлении (а такое случалось с Ричи крайне редко) у него возникла другая мысль: может, Голос или два могут все только усугубить. Мистер Нелл определенно не пребывал, как иной раз говорил Ричи, в ржачном настроении. Более того, лицо мистера Нелла говорило о том, что ему сейчас совсем не до ржачки. И Ричи сказал:

— Я тоже в этом участвовал, — а потом не позволил своему рту вновь открыться.

— И я. — Стэн шагнул вперед, встав рядом с Биллом.

Теперь все пятеро стояли перед мистером Неллом в ряд. Бен переводил взгляд справа налево, не просто удивленный их поддержкой — потрясенный до глубины души. И на мгновение Ричи подумал, что из глаз старины Стога сейчас брызнут слезы благодарности.

— Йисуси, — повторил мистер Нелл, и хотя в голосе звучало крайнее недовольство, по лицу чувствовалось, что он готов рассмеяться. — Никогда не видел таких виноватых пацанов. Если б ваши родители знали, где вы провели день, предполагаю, что вечером кому-то надрали бы задницу. И я еще не уверен, что не надерут.

Тут Ричи уже не выдержал. Его рот просто раскрылся и убежал от него, как колобок: такое случалось с ним сплошь и рядом.

— Как дела в вашей стране, мистер Нелл? — выпалил он с ирландским акцентом. — Ах, посмотреть на вас одно удовольствие, ей-богу! Вы — достойный человек, все говорят о вас только хорошее…

— Боюсь, через три секунды твой зад узнает, насколько хорош мой ремень, мой дорогой маленький друг, — холодно прервал его мистер Нелл.

Билл повернулся к Ричи, рявкнул:

— Ра-ади бога, Ри-и-ичи, за-а-а-аТКНИСЬ!