Синдром отката - Нил Стивенсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда процессия дошла до последнего поворота на Бинненхоф, Виллем заметил группу протестующих – по крайней мере, так ему показалось, – которые, встав в нескольких метрах от верхнего ряда трибуны, развернули плакат, склеенный из нескольких листов формата А3, с простой надписью: «ZGL». Больше ничего. И рядом грубое, мультяшное изображение какого-то животного – примитивная геральдика.
О ZGL Виллем никогда не слышал, хотя что-то в этой аббревиатуре показалось ему смутно знакомым. Буква Z заставила обеспокоиться: под ней могут подразумеваться «сионисты»[74], а радикалы, помешанные на борьбе с сионизмом, в его внутреннем рейтинге опасных психов, за которыми нужен глаз да глаз, находились на верхней строчке. Он сфотографировал плакат.
Впереди показался Бинненхоф. Толпа осталась позади, а процессия перешла по мосту через канал и начала протискиваться в узкие старинные ворота. За воротами она распалась на отдельные потоки. Здесь гостей встречала музыка – точнее, военный оркестр. Кульминацией мероприятия должен был стать вход королевы Фредерики в Риддерзал, и важно было, чтобы она вошла последней. Виллем показал удостоверение и прошел в зал через боковую дверь. Пока за дверями играл оркестр и шла предварительная церемония, он нашел свое место. Большую часть церемонии он пропустил. Под шум и обрывки музыки за окном председатель парламента открыл заседание, ударив по столу молотком, и произнес короткую вступительную речь, в которой представил различных членов кабинета, а также представителей Арубы, Кюрасао и Сен-Мартена – остатков Голландской империи, до сих пор признающих Фредерику главой своих государств.
Через несколько минут после того, как Виллем вошел в зал, распахнулись двери и объявили о прибытии королевы. Все поднялись с мест. Протрубили фанфары – и в зал вошла королева, сопровождаемая спикером палаты. Она прошла по проходу, кивая разным видным лицам, которых узнавала по дороге. Поднялась на возвышение и воссела на трон – аутентичный трон королей Нидерландов, огромный и неуклюжий, с тяжелым балдахином, изукрашенный готической резьбой. Все сели, зал затих – и королева начала зачитывать свою речь: слово за словом, строка за строкой.
Речь началась с предложения почтить минутой молчания память погибших в недавнем бедствии в Шевенингене: всего восемьдесят девять жертв.
Традиционно в начале речи королева подводит итог важнейшим событиям прошлого года, особенно тем, что могут сказаться на бюджете. Этот раз не стал исключением. А упомянуть о трагедии в Шевенингене и затем надолго отвлечься от угрозы глобального потепления было бы странно, так что эта тема прозвучала в речи первой.
Как прекрасно знали все в этом зале, за прошедший год в политических танцах вокруг глобального потепления не появилось никаких новых па. Все партии правящей коалиции – и большинство из тех, что составляли Генеральные штаты, – соглашались, что климат меняется, уровень моря растет и человечеству надо что-то с этим делать. Чем ближе к правому краю находилась партия, тем более склонна она была настаивать, что опасность преувеличена, и сопротивляться любым мерам, предлагаемым правительством и связанным с сокращением выхлопов, улавливанием углерода и тому подобным. Это была заведомо проигранная битва – и проигранная уже давно; но она обеспечивала крайне правых политической валютой, которую они тратили на другие цели. Резкие обличения в адрес правительства, душащего свободный рынок, ничего не давали в смысле прямого политического влияния, но обеспечивали правым голоса консервативных граждан и деньги консервативных доноров, которые можно было использовать в других областях – например, добиваясь ограничения миграции или организуя райскую жизнь двум дюжинам еще сохранившихся в стране фермеров. Все крупные партии, как состоящие, так и не состоящие в коалиции, соглашались, что глобальное потепление в результате действий человека вполне реально и последствия его, особенно для Нидерландов, невозможно переоценить. Расходились только в том, насколько решительны должны быть ответные меры.
Но геоинженерия как таковая, по всеобщему молчаливому согласию, была настолько за пределами всех разумных опций, что в Бинненхофе даже не упоминалась. Крайне правые, согласно собственному учению, не принимали глобальное потепление всерьез, так что с их точки зрения такие меры были попросту не нужны. Все другие партии дружно предавали геоинженерию анафеме. Вот почему само слово никогда еще не звучало в монаршей речи в Третий Вторник.
Но сегодня, читая текст, сочиненный в ночи премьером Рюдом, королева Фредерика его произнесла. В заключение абзаца о глобальном потеплении она сказала так:
– Некоторые утверждают, что попытки изменить наш образ жизни и снизить выброс в атмосферу парниковых газов запоздалы и недостаточны, что вместо них мы должны обратиться к различным геоинженерным схемам как к временному решению – как в старой легенде о мальчике, который затыкал дыру в плотине пальцем, пока не подоспела помощь. Мы отвергаем этот соблазнительный, но близорукий и опасный подход. Новые геоинженерные схемы для нас неприемлемы.
Слово «новые» Рюд вставил в последний момент, во время разговора с королевой; оно было написано на полях чернилами. Вписав свою поправку, Рюд ее сфотографировал и отослал к себе в офис, чтобы в официальный текст речи внесли соответствующие изменения перед публикацией в Интернете. Королева прочла все верно. Но здесь произошла заминка – полсекунды или секунда, пока она искала глазами поправку на полях.
– Многие, знакомые с историей нашей страны, скажут, что своего рода геоинженерией мы занимаемся уже много столетий, что без нее Нидерланды, по крайней мере в нынешнем своем виде, не существовали бы вовсе и что остановка этих усилий приведет к затоплению нашей страны. Поэтому мы исключаем из этого заявления уже существующие меры. Защита нашей береговой линии и находящихся за ней территорий остается нашим главным приоритетом.
И дальше – к куда более обычным для речи в Бюджетный день рассуждениям о том, сколько денег придется потратить на защиту береговой линии в этом году. Затем об образовании, пенсиях, общественном транспорте и тому подобных привычных материях. Закончила королева, как обычно, расплывчатым, внеконфессиональным призывом на страну Божьего благословения. Слушатели в Риддерзале поднялись с мест и прокричали: «Lang leve de Koningin!»[75] и троекратное «Ура!», после чего вся процессия двинулась в обратную сторону.
Обычно Виллем днем не пил, но, вернувшись в свой кабинет в Ноордейнде-Палас, налил себе скотча и сел, положив ноги на стол. На экране прикрученного к стене «бабушкиного» плоского телевизора он запустил ленту видеоновостей, на стеклах очков просматривал соцсети, на планшете – снимки, которые сделал в ходе процессии.
В телевизоре не происходило ничего
