Сказка сказок, или Забава для малых ребят - Джамбаттиста Базиле
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миуччо, готовый едва ли не биться головой на камни, оставленный на произвол человека, за которого если какая мать дочку отдаст, горе ей будет великое, — забился в дальний угол дворца и зарыдал над своей долей. Тогда птичка, подлетев к нему, сказала: «Как так можно, Миуччо, что ты каждый раз готов утонуть в стакане воды? Если бы меня убили, плакал бы ты так на моих похоронах? Или не знаешь, что я больше думаю о тебе, чем о себе самой? Не распускай-ка нюни, а пойдем за мной, и гляди, что буду делать».
Она полетела в лес и принялась щебетать, пока на ее зов не слетелось множество птиц. И тому из них, кто вызовется выклевать глаза колдунье, она обещала выдать охранную грамоту от когтей ястребов и коршунов и гарантию неприкосновенности от ружей, луков и арбалетов охотников и от силков мальчишек.
И нашлась среди птиц ласточка, которая свила гнездо под стропилами королевского дворца и ненавидела колдунью за то, что она, занимаясь своими проклятыми чарами, прогоняла ее едким дымом. Ища способа отплатить, а заодно и получить обещанную награду, она вызвалась на дело и молнией полетела в город. Влетев в королевский дворец, она застала колдунью лежащей на мягкой постели; две девушки-служанки обмахивали ее опахалами. Ласточка мгновенно слетела вниз, капнула пометом в глаза колдунье и в один миг лишила ее зрения. И та, среди ясного дня погрузившись во тьму ночи и зная, что с закрытием таможни глаз и всем ее махинациям с королевством настает конец, испустила вопли, как душа, мучимая в аду, бросила скипетр и скрылась в какой-то пещере, где билась о камни головой, пока не кончились ее дни.
Как только колдунья бежала из города, советники отправили к королю и королеве гонцов с вестью, что они могут вернуться и снова жить в свое удовольствие во дворце, ибо ослепление колдуньи вновь открывает для них солнечные дни. Прибывши вместе с ними, Миуччо по подсказке птички сказал королю: «Я сослужил тебе добрую службу: колдунья ослеплена и королевство вновь в твоих руках; если это дело достойно награды, прошу у тебя только одного: оставь меня в покое, не посылай меня больше на такие опасные дела».
Король обнял его с великой любовью и посадил рядом с собой, разрешив не снимать шляпы в своем присутствии, — отчего королеву расперло такой злобой, что лишь Небо знает о том: разве что по радуге, всеми цветами которой переливалось ее лицо, можно было распознать бурю пагубы, что готовилась она обрушить на бедного Миуччо.
Невдалеке от тех мест жил весьма злой дракон, который был рожден от одной утробы с королевой; и астрологи, когда их созвал его отец, чтобы они объяснили смысл такого происшествия, предсказали, что его дочь будет жить, покуда жив дракон, но если он умрет, за ним следом неизбежно умрет и она. И лишь одна вещь будет в состоянии воскресить королеву — если ей помажут виски, ключицы и ноздри кровью этого самого дракона.
И вот королева, зная злобу и силу этой твари, задумала послать ей в лапы Миуччо, будучи уверена, что дракон слопает его, даже не заметив, как медведь — ягоду земляники. Она сказала королю: «Поистине, Миуччо — сокровище твоего дома, и было бы неблагодарностью не любить его еще больше: ведь он вызвался убить дракона, который столь тебе враждебен, хоть и приходится мне братом. Но мне, право, дороже один волос моего мужа, чем сто братьев».
Король, который смертельно ненавидел дракона и не знал, как от него избавиться, в тот же миг вызвал Миуччо и сказал ему: «Знаю, что ты можешь все сделать, если только захочешь; так вот, хоть ты и много для меня сделал, нужно, чтобы оказал еще одну услугу, — а потом верти мной, как хочешь. Не теряя времени, поди убей дракона, я тебе век буду обязан и награжу тебя за все заслуги».
Миуччо от этих речей едва не лишился чувств; когда же смог выдавить из себя слово, сказал: «И снова напасть на мою голову! Будто вместо материной груди я сосал молоко от черной козы, что вы меня так мучаете! Это же не груши с веток трясти, а на дракона идти, который лапами тебя раздерет, мордой в преисподнюю вгонит, хвостом на куски разобьет, зубами раскрошит, глазами — чумой поразит, дыханием — огнем сожжет! Или так вы хотите смерти моей? Или, видно, это и есть „мертвая койка“[465] мне в награду за то, что я королевство вам вернул? Что за проклятая душа бросила на стол эту кость? Что за сын дьявола прыгал над вами, что вы забеременели этой затеей?»
Тогда король, который становился легче мячика, когда надо было перескочить данное слово, и тяжелее каменной глыбы, когда требовалось выполнять обещания, затопал ногами и закричал: «Вернул — ну и пусть вернул; а теперь молчать и времени не терять! Убрать сейчас же эту чуму из моего королевства, коль не хочешь, чтоб самому голову снесли!»
Бедняге Миуччо, обреченному ежечасно выслушивать то похвалы, то угрозы, то получать ласку, то пинок под зад, быть то в тепле, то в холоде, оставалось лишь размыслить о том, сколь переменчива фортуна при дворе и какое это счастье — век не знаться с королями. Но, понимая, что спорить с людьми сильными и по-зверски жестокими — все равно что дергать за бороду льва, пошел подальше с глаз господина, проклиная судьбу, занесшую его ко двору, чтобы сократить дни его жизни[466].
И когда он сидел на ступеньке у дверей, уронив лицо в колени, обливая слезами башмаки и согревая вздохами яички, вот появляется птичка с травинкой в клюве и кладет травинку ему на ладонь с такими словами: «Вставай, Миуччо! И верь, что сыграешь не в „разгрузи осла“ твоих дней, но в „разгром“[467] жизни дракона. Возьми эту траву и, как только подойдешь к пещере мерзкой твари, брось ее внутрь. И на дракона нападет такой глубокий сон, что он свалится с ног, и тут ты
