Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

— Не вижу, чтобы тебе это было нужно, — отвечала ему Като, высунувшись из окна и разглядывая его золотисто-коричневый мех.

— А тебе бы не помешало, бледная вся, как кефир, — тихо сказал сам себе Гард, устраиваясь поудобнее на клумбе между кустом акации и пионом и собираясь вздремнуть.

А Като с головой ушла в разгадку рукописи. Она столько раз перечитывала ее, что наверное, выучила наизусть, но все равно не выпускала ее папирусные листы из рук, вчитываясь в загадочные строки.

— «Кто имени вслух не боится созданийИз Абисса черных, произнести,Тому я без лишних каких назиданийСкажу, как влиянье на мир обрести.Имея лишь Камень, ты много изменишь,Свою жизнь, других или целой страны,Все сделает он, смотря что больше ценишь,Но душу отдашь ты слуге Сатаны.Вас четверо — так вы придете к нему,Там граничит пустыня с лесами.Сквозь столпы огня продираясь, тянуЯ руку за ним вместе с вами.Быть первой колдунье всегда сужденоВ печалях за черные знанья.Она видит призрачное наяву,Она — ваш оплот в начинаньях.Тот камень дороже сокровищ земных,Того приведет он к богатству,Кто живет уж средь гор золотых,И в богатствах привычен купаться.Он дорог тому, кто на острове ЖертвОдного за другим убивает людей.В нем нет никаких добродетельных черт,Но все-таки он необычный злодей.Он дарит четвертому власть над землей,Хоть властью правитель не обделен.Любые печали ты камню открой —И явью он сделает даже твой сон».

Глава 35. Огненная шуба

А Гард тем временем проснулся от того, что во сне перевернулся на другой бок и лег прямо на ветвь шиповника. Вздрогнув от боли, он поднялся с клумбы и хорошенько отряхнулся от земли. Солнце уже почти зашло, и в полированной каменной плитке отражались его последние золотисто-оранжевые лучи. Темнело на глазах, лес вокруг гостиницы становился похожим на сказочное чудище, обступившее «Золотой клен» со всех сторон. Над головой у него пронеслась стая белоснежных чаек, спешащих на ночлег, да цикады неистово верещали где-то в кустах. Все, кто жил в гостинице, видимо, вернулись в свои номера, потому что в окнах то там, то здесь зажигался свет, и скоро почти все они светились, образовав на стенах «Клена» нечто вроде светящейся мозаики. Не светилось лишь одно окно номера Като.

Неслышно поднявшись по главной лестнице, кот лапой толкнул дверь в ее номер. Она была не заперта, а сама девушка дремала прямо за столом, склонившись над рукописью. Как только Гард вошел в комнату, дверь и раскрытое окно разом оглушительно захлопнулись от сквозняка.

Като мигом проснулась и подскочила на стуле, но при виде кота на ее лице появилось обычное для нее сосредоточенное выражение.

— Хорошо, что ты разбудил меня, Гард. У меня нет времени на сон, когда в руках у нас такой документ…

— И много ты разгадала, днюя и ночуя за этим документом? — Прервал ее кот.

— Конечно! — Като не обратила внимания на его недовольный тон. — Я, например, поняла, что здесь описывается четыре человека, которые могли украсть камень.

— Там есть имя, фамилия, е-мэил и домашний адрес? — Съехидничал Гард.

— Нет, но кое-какие приметы могут навести на след…

— Какие такие приметы? — Гард и не думал сменить гнев на милость и допрашивал Като с пристрастием, надеясь доказать ей, что она тратит время впустую.

— Я так поняла, что здесь говорится о ведьме, каком-то очень богатом человеке, убийце с какого-то острова и правителе.

— Хороши приметы, ничего не скажешь, — буркнул Гард, но это получилось больше похожим на звериный рык. — Ты знаешь, сколько богатых людей, правителей и наемных убийц в Сеймурии? А в Замии и других соседних государствах? Я уже не говорю о том, что это могут быть люди оттуда же, откуда и мы, понимаешь? Это даже не сотни, это тысячи людей. Да нам и целой жизни не хватит, чтобы их всех проверить. К тому же, я так и не понял, как ты собираешься их проверять.

Выдав всю эту убийственную тираду, Гард уже раскаялся, что сделал это. Като, казалось, стала бледнее обычного. Она сидела, облокотившись на стол и глядя куда-то мимо своего собеседника, совсем другим голосом спросила:

— И что же нам теперь делать?

Гард шумно сглотнул. Он вовсе не хотел расстраивать ее.

— Я думаю, нужно бросить эту идею с поиском камня, о котором там говорится. Нам всем так замечательно жилось без него и без этой твоей Книги!

Като отрицательно покачала головой.

— Ты стал котом, никто из нас не может вернуться домой, в Н-ск, ты забыл?

Затянувшаяся пауза заставила Гарда сказать хоть что-то.

— Может, пойдем подышим морским воздухом? — тихо спросил кот.

— Уже темно и поздно. — Ответила Като, закрывая окно и задергивая шторы. Она осталась один на один с Гардом в темной комнате, и на мгновение у него мелькнула безумная догадка.

— Хочешь, я тебя вдохновлю? — Еще тише спросил Гард.

— Ты опять за свое? — Разочарованно протянула Като, зажигая оплывшую свечу на комоде.

— Ну всего один разок.

Она сосредоточенно, нахмурив брови, взглянула на кота.

— Ты без этого страдаешь, что ли? Где Канта?

— Спит в своем номере, наверное.

Като застыла у комода, не решаясь двинуться к дубовой кровати.

— Като, вот только ответь мне на один вопрос, — умоляюще начал кот. — Если бы я был человеком, то есть, в человеческом обличье, ты бы спала со мной?

— Еще чего.

В голове у кота словно кто-то нарисовал жирный крест поверх сцены у водопада Звенящая вода, из которого он пьет волшебную воду и возвращает себе тело парня.

Кот шумно вздохнул.

— Чего ты скис? Просто полежи со мной рядом.

С этими словами Като сняла с себя верхнюю одежду и завалилась на перину скрипучей дубовой кровати.

Кот, не веря своим ушам, бесшумно запрыгнул, пристроившись совсем близко от нее, головой чуть ниже груди. Она машинально принялась трепать его по голове, за ушами, как уже неоднократно делала. Она все еще о чем-то напряженно размышляла, порой взъерошивая волосы на собственной голове.

— Может, лучше потушить свечу, — предложил Гард и сам не узнал своего вдруг изменившегося голоса.

— Лучше видеть, что делаешь, — ответила Като, явно думая о чем-то своем.

Черт, до него вдруг дошло — в непосредственной близости от себя она воспринимала его вовсе не как парня, а всего лишь как пушистую меховую подушку. Или еще хуже — домашнюю кошку, уютно пристроившуюся в постели хозяйки на ночь. Гард сокрушенно вздохнул.