Темная половина (Dark Side) - Стивен Кинг

Через полквартала был правый поворот. Тад свернул туда и помчался по короткой улочке, давая сорок миль и молясь, чтобы никто из малых детей не выбежал сейчас в этот миг подобрать резиновый мяч на дороге.

Он пережил чувство потрясения, когда ему вдруг показалось, что улица кончается тупиком, но затем Тад увидел, что в конце ее начинается другой правый поворот, который был почти закрыт изгородью, протянувшейся от углового дома.

Тад сделал затем еще целый ряд поворотов направо и в конце концов развернул «Субурбан» на перекресток все с той же дороги № 2, но в обратном направлении. Он выбрался на эту дорогу примерно в четверти мили к северу от развилки у школьной зоны. Если молоковоз закрыл его полностью, как он надеялся, охранники все еще едут по дороге № 2 на юг. Они, наверное, еще и ни о чем не догадываются… хотя Тад весьма сомневался, что Харрисон будет столь прост. Манчестер, возможно, но не Харрисон.

Он срезал влево, втиснувшись в столь малый зазор, что водитель «Форда» должен был резко затормозить. Этот водитель погрозил сзади кулаком, когда Тад выглянул из бокового окна, чтобы посмотреть, где же поворот на стоянку «Гоулд». Если бы автоинспектор заметил эти маневры Тада, ему бы вряд ли это сошло с рук. А это была бы огромная неудача — Тад не мог терять ни секунды. Ему нужно было убрать с дороги свой слишком большой и слишком яркий автомобиль как можно быстрее.

До свалки автомобилей надо было ехать полмили. Тад не спускал глаз с зеркала, ища «Плимут». Того по-прежнему не было видно, когда Тад свернул в «Гоулд».

Он медленно вкатился через главные ворота на своем «Субурбане» На грязно-белом асфальте красовалась надпись «СТОЯНКА ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА!» В рабочие дни его тут же бы заметили и попросили повернуть назад. Но сегодня была суббота, да к тому же сейчас час ленча.

Тад медленно поехал по линии разбитых машин, штабелированных по две, а то и по три друг на друге. Нижние прогнулись под весом и давно потеряли привычные формы, казалось, они медленно плавятся и уходят в землю. Земля была настолько черной от пропитавшего ее масла, что невозможно было ожидать какой-либо зелени здесь, но все же кое-где встречались островки чахлой травы и молчаливо согнувшихся подсолнухов, словно единственных выживших свидетелей ядерной гибели Земли. Один большой подсолнух ухитрился прорасти через разбитое ветровое стекло грузовика-хлебовоза, лежавшего вверх колесами, словно дохлая собака. Зеленый ствол растения огибал колесную ось, а головка подсолнуха достигала уровня старого «кадиллака», водруженного поверх грузовика. Казалось, что подсолнух смотрит на Тада черно-желтым глазом мертвого монстра, выглядывающего из-за этих машин.

Это было огромное и молчаливое кладбище детройтских созданий, и оно привело Тада в содрогание.

Он повернул направо, а затем налево. Вдруг он увидел повсюду воробьев, усеявших крыши и корпуса автомобилей, а также выброшенные двигатели. Тад увидел трио воробьев, плескавшихся во втулке колеса, заполненной водой. Они не улетели, когда он приблизился, но прекратили свое умывание и следили за ним блестящими черными глазами. Другие воробьи сидели на верхней кромке ветрового стекла, прислоненного к старому «Плимуту». Тад проезжал всего в трех милях от них. Они чуть нервозно задвигали крылышками, но, тем не менее, остались на своем месте, пока он ехал.

«Провожатые оживших мертвых», — подумал Тад. Его рука коснулась белого шрама на лбу и начала нервно потирать его.

Глядя на огромную дыру в ветровом стекле «Датсуна», мимо которого сейчас проезжал Тад, можно было подумать, что здесь не обошлось без метеорита. Однако Тад вдруг заметил широкое пятно высохшей крови на щитке управления.

«Эту дыру сделал не метеорит», — подумал Тад, и его желудок стал медленно выворачиваться наизнанку.

На переднем сидении «Датсуна» восседала целая колония воробьев.

— Что вы хотите от меня? — хрипло спросил Тад. — Что, во имя Господа, вам нужно?

И своим сознанием Тад, казалось, уловил чей-то тонкий голос, единственный и отвечающий за всех присутствующих:

— Нет, Тад — что ты хочешь от нас? Ты хозяин. Ты посредник. Ты знаешь.

— Я не знаю ничего в этом бредовом дерьме, — пробормотал он. И в конце этого ряда был свободен небольшой участок перед последней моделью «Катлас сьюприм», у которой кто-то словно срезал весь передок. Тад поставил здесь свой «Субурбан» и вышел из него. Глядя то в одну, то в другую сторону узкого прохода, Тад ощутил себя, словно крысой, заблудившейся в лабиринте. Весь участок пропах маслом и еще более сильным и резким ароматом трансмиссионной жидкости. Не было слышно никаких звуков, кроме отдаленного шелеста автомашин на дороге № 2.

Воробьи глазели на Тада отовсюду — молчаливое собрание маленьких коричнево-черных птах.

Затем, неожиданно и резко, они все сразу взлетели — сотни, а может и тысяча. В какой-то момент воздух наполнился шелестом их крыльев. Они пересекли небо и направились на запад — в сторону, где располагался Кастл-Рок. И внезапно Тад начал снова ощущать какое-то движение по своему телу… не столько снаружи, на коже, сколько где-то внутри ее.

Мы снова пытаемся немножко подглядывать, Джордж?

Тад вдруг стал напевать шлягер Боба Дилана: «Джон Уэсли Хардинг… был другом бедных… он путешествовал с револьвером в каждой руке…»

То же самое ощущение какого-то шевеления и зуда начало еще более возрастать. Центром его была рана на левой руке. Вполне возможно, что Таду все это казалось или он выдавал желаемое за действительность, но он считал это проявлением чьей-то злости… и расстройства.

«И вдоль всех телеграфных линий… звучало его имя…» — продолжал вполголоса напевать Тад. Впереди на грязной маслянистой земле валялся грязный искореженный корпус мотора, подобно некой модернистской металлической статуе, на которую так и никто не посмотрел с самого начала ее экспонирования. Тад подобрал его и пошел назад к «Субурбану», по-прежнему напевая куплеты из «Джона Уэлси Харринга» и вспоминая незабвенного енота, нареченного им тем же именем. Если он сможет закамуфлировать свой «Субурбан» немного его покорежив, если он сумеет выиграть себе хотя бы пару часов, это будет означать выбор между жизнью и смертью для Лиз и близнецов.

«И повсюду в округе… извини, большой парень, — это больше огорчает меня, чем тебя… он открывал много дверей…» Тад ударил корпусом мотора по дверце водителя «Субурбана», сделав там изрядную вмятину, словно ванночку для воды. Затем он, снова поднял свое металлическое орудие, подошел к машине спереди и ударил изо всех сил по решетке. Пластик растрескался и посыпался. Тад раскрыл капот двигателя и приподнял его, придавая «Субурбану» очаровательную улыбку мертвого крокодила, которая казалась прямо-таки визитной карточкой для всего автомобильного царства «Гоулд».