Строптивая - Доминик Данн

Когда Пуки позвонил Фло, чтобы сообщить новость, она уже все знала от Олафа Педерсона, приезжавшего к ней накануне вечером. Но ей было неизвестно, куда отправили тело Жюля, и Пуки сказал ей, что он находится в крематории в Вествуде. Фло понимала, что Паулина никогда не позволит ей увидеть еще раз Жюля, поэтому она решила поехать в крематорий и попросить разрешения повидать его в последний раз. Жюль ведь выполнил все свои обещания позаботиться о ней, и на руках у нее были бумаги, доказывающие это.

– Как ты думаешь, они разрешат мне войти, Пуки? – спросила она.

– Представься родственницей. Веди себя, как светская дама. Тогда они впустят тебя. Еще слишком рано, чтобы они стали звонить Мендельсонам и проверять.

Двадцать минут спустя, когда она, одетая в черный костюм от «Шанель», с тюльпанами, которые Петра фон Кант принесла, чтобы украсить стол для прощального ленча с Жюлем, уже собиралась уходить, зазвонил телефон. Это был Сирил Рэтбоун.

– Боюсь, что сообщу вам печальную новость, мисс Марч, – сказал он. Его голос звучал очень мрачно, так как он готовился ей сказать о смерти любовника. Ручку и блокнот он держал наготове, чтобы записать ее реакцию.

– Я уже знаю, что вы собираетесь мне сказать, мистер Рэтбоун.

– Да? – Он был расстроен тем, что оказался не первым, принесшим ей эту новость, и его интересовало, сколько же еще людей знают о случившемся. – Кто вам сказал?

Фло не ответила.

– Не могу ли я зайти к вам, чтобы лично выразить свои соболезнования? – спросил он. – Я испытываю особый интерес, потому что был в вашем доме месяц назад и оказался свидетелем сердечного приступа.

– Извините, мистер Рэтбоун, – сказала Фло, – но мне надо уходить.

– Едете в «Облака»? – спросил он с волнением. – Вы собираетесь поехать в «Облака»?

– Нет, мистер Рэтбоун.

– Я могу сделать вас знаменитой, мисс Марч.

– Я не хочу быть знаменитой, мистер Рэтбоун.

– Только один снимок для моего журнала. У ворот «Облаков» в ожидании новостей. Только один снимок. Он облетит весь мир.

– До свидания, мистер Рэтбоун. Фло положила трубку.

Сирил, получив отпор, не переставал думать, куда могла направиться Фло так рано, когда еще не было восьми часов. На всякий случай он позвонил фотографу, которого Люсия Борсоди прикомандировала к нему на целый день, и попросил его «пулей лететь» к крематорию в Вествуде. «За Уилширом. Поверни налево у театра», – сказал он нетерпеливо. – Там обрабатывали Мэрилин Монро, Натали Вуд, Питера Лоуфорда, всех», – добавил Сирил. Он терпеть не мог людей, которые не понимали столь важных вещей.

– Обрабатывали? Как обрабатывали? – спросил фотограф.

– Замораживали, бальзамировали, идиот! Быстро отправляйся туда.

– Ты хочешь, чтобы я сфотографировал мёртвое тело?

– Нет. Я хочу, чтобы ты сфотографировал красивую рыжеволосую женщину, около тридцати лет, одетую, вероятно, в костюм от «Шанель», когда она будет входить или выходить из крематория.

Частная, необъявленная заупокойная служба по Жюлю Мендельсону в епископальной церкви «Всех Святых» в Беверли-Хиллз резко отличалась от тщательно подготовленной и пышной службы по Гектору Парадизо в католической церкви «Доброго Пастыря», находящейся в двух кварталах на запад от бульвара Санта-Моника, которая тогда была битком набита городской элитой. На Кэмден-Драйв, где находилась церковь «Всех Святых», не было лимузинов, которые могли привлечь внимание любопытных. Джим, шофер Мендельсонов, выводил Паулину Мендельсон, лицо которой прикрывала густая вуаль, за пять минут до начала службы у бокового входа в церковь. Она вбежала, не оглядываясь, в церковь. Не было ни цветов, ни музыки. На службе присутствовали только слуги, служащие из офиса Жюля, проработавшие с ним более десяти лет, мисс Мейпл, его секретарь, Уилли Торрес, его парикмахер, Симс Лорд, его адвокат и ближайший помощник. Из друзей была приглашена только Камилла Ибери. Роуз Кливеден, которая не могла допустить, чтобы ее оставили в стороне от такого события, была уверена, что Паулина собиралась ее пригласить, но в спешке забыла, а потому она явилась без приглашения и скромно опустилась на колени в последнем ряду скамеек почти полупустой церкви. Она склонила голову в молитве, слушая, как преподобный доктор Руфус Броунинг читал молитвы.

«Я – воскресение и жизнь, говорит Бог, тот, кто верит в меня, хоть и мертвый, то все еще живой, и тот, кто живет и верит в меня, никогда не умрет».

В этот момент еще одна незваная фигура тихо вошла в церковь. Это была Фло Марч, узнавшая в крематории, что в одно время с кремацией будет проходить заупокойная служба. Фло намеревалась только зайти в церковь, прочесть молитву и уйти до того, как ее могли заметить. До сих пор она никогда не бывала в епископальной церкви и не знала, насколько отличаются ее ритуалы от католических. Она торопливо преклонила колени на католический лад, как ее научили в детстве в приходской школе, и перекрестилась, коснувшись пальцами лба, груди, левого плеча, потом правого, шепча: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Встав с колена, она прошла в задний ряд скамей. Ее поразило, что церковь была почти пуста. Ей показалось непристойным, что лишь небольшая горстка людей, сгрудившихся в первых рядах, присутствует на службе по такому известному человеку. Удивило отсутствие цветов на алтаре, отсутствие музыки. Она обернулась и посмотрела на хоры. Там была темнота. Орган был закрыт и зачехлен. Она стала слушать, как священник читает молитвы по молитвеннику.

«Благословенен умерший в вере, ибо так говорит Дух, ибо упокоится он от трудов своих».

Всю свою жизнь Фло шептала молитвы, но ее шепот нарушил ход протестантского богослужения Роуз Кливеден, стоявшей на коленях позади Фло в последнем ряду. Хотя Роуз тоже была незваной, но, по крайней мере, относилась к друзьям семьи и считала себя более желанной на частной службе, чем незнакомая женщина, сидевшая в соседнем ряду, которую она приняла за репортера. Роуз прочистила горло, громко и по-театральному выразительно, чтобы привлечь внимание молящихся в первых рядах и предупредить их о присутствии постороннего. Никто не повернулся. Она встала и по проходу направилась к первым рядам.

Паулина в одиночестве сидела в первом ряду. Она держалась прямо, как шомпол, в то время как остальные склонились в молитве. Лицо покрывала черная вуаль, присланная ее портным из Парижа вместе с черным платьем, в которое она и была одета. За ней сидели Камилла и Блонделл. Рядом с Блонделл сидели Дадли и Симс Лорд. Роуз наклонилась и громким шепотом сказала Камилле: «Скажи Паулине, что в задних рядах сидит репортер».