Строптивая - Доминик Данн

– Как насчет приятеля Камиллы Ибери? – спросил Симс.

– Филиппа Квиннелла? Нет, Филиппа не надо. Он не был другом Жюля. Только Камилла. Жюль обожал Камиллу. Больше никого.

Оставшись одна, она подняла трубку телефона.

– Алло?

– Mere? Это Киппи.

Наступила пауза, потому что Паулина смотрела на телефон и не отвечала.

– Mere? Ты слушаешь?

– Да, слушаю, – наконец ответила она.

– Послушай, я очень сожалею, Mere. Я знаю, что мы с Жюлем не ладили, и, возможно, в этом моя вина, но я сожалею.

– Да.

– Я прилечу к службе. Заказал билет на завтра на «Конкорд».

– Нет, не прилетай.

– Не прилетать? – повторил он удивленно.

– Не прилетай. Служба к тому времени кончится. И он уже будет кремирован.

– Но повидать тебя можно? Я хочу побыть с тобой.

– Не надо, – сказала она тихо.

– Мам, в чем дело? Понимаешь, я теперь совсем исправился. Не принимаю больше наркотики. Я покончил с ними. Я тебе не доставлю хлопот, обещаю.

Паулина не отвечала.

– Мам, ты слышишь меня? Плохая связь, что ли?

– Я знаю, Киппи. Жюль рассказал мне. Я знаю все. Киппи не совсем понимал, что она имела в виду.

– Ты имеешь в виду Фло Марч?

– Да, и о Фло Марч между прочим.

– Чем прочим?

– О тебе.

– Обо мне?

– И Гекторе.

– А что о Гекторе?

– Что это сделал ты.

Наступило долгое молчание. Паулина слышала, как сын тяжело дышит. Затем она заговорила глухим голосом:

– Почему? Ну, почему? Гектор Парадизо был моим другом.

– Но это неправда, – сказал Киппи и начал говорить торопливо. – Там был один шустрый парень, светловолосый фокусник, которого он подцепил в баре для голубых, называется «Мисс Гарбо». Твой дружок Гектор не был старым уха-жором, как ты думала, Meгe. Он вел очень сложную жизнь, а люди, ведущие подобную жизнь, попадают в неприятности с тем сортом людей, с которыми они выделывают куберты по ночам. Ты живешь не настолько изолированно в «Облаках», чтобы не знать о подобных вещах.

– О, не надо меня учить, Киппи, не надо. Я сейчас не в том настроении. Жюль Мендельсон не пошел бы на все, придумывая загадочную историю самоубийства, ради какого-то парня из бара для голубых, поверь мне. И когда-нибудь все выйдет наружу. Ты знаешь это.

– Мам, как ты не понимаешь.

– Что я должна понимать?

– Я не мог сделать это. Я не мог стрелять в Гектора пять раз. Это невозможно.

– О, Киппи, пожалуйста, не лги мне. Гектор оставил записку. На ней кровь и твое имя.

– Но, мам, послушай меня. Та собачонка, ну, собака Гектора, как ее звали?

– Астрид?

– Да, Астрид. Астрид укусила мой указательный палец. Ты разве не помнишь? Как можно стрелять в кого-то пять раз, если не можешь пользоваться указательным пальцем, Mere?

– О, Киппи, не принимай меня за дурочку. Это случилось потом. Собака укусила твой палец на следующий день, здесь, в «Облаках».

– Но об этом знаешь только ты, Mere, и ты просто забыла, – сказал Киппи.

Она молчала, понимая, что сын сейчас сказал то же, что когда-то говорил ей муж.

– До свидания, Киппи, – сказала она. – Не прилетай домой. Ни сейчас, ни когда-либо. Я вешаю трубку. У меня много дел.

– Мам, пожалуйста, пожалуйста, мам! – кричал Киппи. Но Паулина опустила трубку на рычаг. Она открыла сумочку и вынула записку Гектора. Затем взяла коробок спичек из пепельницы и зажгла одну. Держа листок над пламенем, она подожгла записку и наблюдала, как она горит, пока полностью не сгорела. Затем подошла к дивану и легла лицом вниз. Уткнулась в подушку, стараясь скрыть сначала слезы, а затем рыдания – горькие, безудержные. Когда Симс Лорд, мисс Мейпл и Дадли вернулись в библиотеку, чтобы продолжить обсуждение планов похорон, они были тронуты тем, что скорбь об умершем муже наконец разрушила стоическое спокойствие Паулины Мендельсон.

– Жюль умер, – сказала Камилла, повесив трубку телефона.

– Когда? – спросил Филипп.

– Прошлой ночью, очевидно.

– Как случилось, что об этом не сообщили в новостях?

– Послушай, Филипп. Это секрет. Никто не знает. Паулина не хочет, чтобы об этом узнали до похорон.

– Когда состоится служба?

– В четыре часа. Филипп кивнул.

– Хочешь знать, Камилла?

– О чем ты?

– Думаю, он умер вчера вечером, когда мы были там на обеде.

– Не глупи, Филипп.

– Ты помнишь, как Паулина встала из-за стола и долго не возвращалась? Думаю, тогда он и умер.

– Не может быть. Она же вернулась.

– Паулина – хладнокровный человек.

Тайное всегда становится явным, как бы хорошо ни была спланирована стратегия соблюдения этой тайны. В машине «скорой помощи», перевозившей тело Жюля Мендельсона в крематорий, оказался санитар Фаустино, тот самый, который перевозил тело Гектора Парадизо в другой крематорий десять месяцев назад и который сообщил об этом факте Джоэлю Циркону, голливудскому агенту, находившемуся в баре «Мисс Гарбо» в то же время, что и Гектор Парадизо за несколько часов до своей смерти.

Смерть Жюля Мендельсона, как и смерть любого богатого и известного человека, вызвала любопытство у Джоэля Циркона. Он расспросил у Фаустино каждую деталь, чтобы потом пересказать их Сирилу Рэтбоуну и другим друзьям. В рассказе Фаустино ему особенно понравилось описание момента выноса тела известного финансиста по лестнице, когда Фаустино ударился плечом о картину с изображением водяных лилий и чуть не уронил ее, к ужасу вдовы, Паулины Мендельсон, закричавшей: «Осторожно!». Фаустино был уверен, что она беспокоилась больше о картине, чем о его ушибленном плече или о теле, которое они выносили.

На следующее утро за завтраком в кафе «Вайсрой» на бульваре Сансет Джоэль Циркон довел Керли, управляющего, чуть не до истерики, изображая Паулину Мендельсон, пронзительно кричавшую из-за чуть не упавшей картины, пока Фаустино нес носилки с телом Жюля Мендельсона по витой лестнице. «Она настоящая Харриет Крейг, вот она кто», – сказал Джоэль о Паулине.

Парикмахер Пуки поинтересовался, о чем так весело беседуют Джоэль Циркон и Керли. Историю пересказали и ему. Он невольно подумал о Фло, которой только накануне делал прическу для ее званого ленча, задаваясь вопросом, знает ли она о случившемся. Сирил Рэтбоун, не заговаривавший по утрам ни с кем, пока не выпьет три чашки кофе, сидел за столиком, читая голливудские газеты. Он с раздражением спросил, над какой шуткой так громко смеются у стойки бара и мешают читать газеты. И тогда Джоэль в третий раз пересказал историю, еще больше приукрасив портрет Паулины Мендельсон.

Сирил Рэтбоун бросился к телефону-автомату, позвонил Люсии Борсоди, редактору «Малхоллэнда», подняв ее из постели, и рассказал о последних событиях в мендельсоновской саге. Люсия тут же приняла решение. «Вызови фотографа, – сказала она Сирилу. – Посмотрим, удастся ли нам получить снимок Фло Марч, которую прогоняют от ворот «Облаков».