Тонкий мир - Софья Ролдугина

– А хочется?

– Не особенно, – улыбнулась она. – Да разве вы с Хэлом пустите кого-нибудь еще в нашу семью?

Я представила, что у нас в доме появится посторонний мужчина, который станет называть нас «доченькой и сыночком» и с трудом подавила порыв рявкнуть «Да ни за что!»

– Конечно, пустим, мама, – улыбнулась я. – Это же твоя жизнь и твое счастье…

Мама вздохнула, устремляя взгляд в темное окно.

– Пока счастье у нас общее.

Я не нашлась, что ответить. По крайней мере, сразу… А потом Элен взглянула на часы, охнула и отправила меня спать.

Сопротивляться, как говорится, было бесполезно.

Долина, обрамленная короной скал. Жар медленно остывающей земли. Бездонное небо… и горные цветы, пахнущие так свежо, так пряно, так мучительно сладко… так знакомо и неуловимо по-иному…

Смешок.

Давненько мы не встречались здесь, малыш.

Ага. Я соскучилась.

По снам?

По тебе.

Мы же расстались всего пару часов назад, – фыркает. Жмурится, как кот, облизывает губы, подтягивая к себе под бок, обнимая, переплетая руки и ноги…

Тут ты совсем другой…

Какой? – заинтересованно.

Пауза.

Ну… не знаю. Нежный, ласковый… не язвишь, не укалываешь… и еще, здесь ты – мой.

Свежее дуновение – словно ветер запутался в волосах. И прикосновение пальцев к запястью – прохладное и бесконечно нежное.

Я всегда твой.

Молчание. Звезды перемигиваются. Наползают со скал туманные пряди.

А ты – моя, что бы там не думал этот эльфенок.

Смех.

Значит, все-таки ревнуешь?

Нет же! Ах ты… малыш, перестань, щекотно же! Ох… прекрати! Представь, войдет кто-нибудь в спальню – а князь во сне трясется… Ай! Ну, получай!

Мнется трава и цветы, меняются местами земля и небо, набиваются за шиворот колючие стебли и гладкие, тяжелые лепестки.

Конечно, он сильнее. Даже спорить не о чем.

И тяжелый. Но это приятная тяжесть.

Лица так близко, что дыхание смешивается – едва видные в скудном свете облачка пара в стремительно холодеющем воздухе горной долины.

Глаза полны такой синевы, что небо кажется серым.

Ты его любишь, малыш?

Пауза.

Наверное, да. А ты?

И я.

Смешок.

Вот ведь попали, маленькая моя…

Скользит щека вдоль щеки – шелковым касанием. Дыхание опаляет шею.

Мы ведь его не отпустим? – робкое.

Нет, малыш… Ни за что.

И – задумчиво.

Только как бы ему сказать об этом…

Смех сливается со смехом, разливается по долине, огибая каждый цветок, каждую травинку… Растворяется в ночном воздухе, взмывает к звездам, переваливая через отроги гор…

И на какой-то миг мне кажется, что я постигаю смысл слова «любовь».

Проснулась я уже ближе к полудню – с ощущением смутного счастья и тоски по чему-то неведомому. И с грустью подумала, что мне все реже снятся сны.

А в квартире невероятно вкусно пахло кофе и поджаренными бутербродами. На кухне кто-то смеялся и звякала ложечка по краю чашки.

Я прислушалась.

– … а потом он умудрился за какие-то полчаса, пока я болтал с Ирвином, выстроить всех по росту – фигурально выражаясь. И никто и пикнуть не посмел! А вы, эстиль Элен, говорите – непривычный к городам…

– Ты преувеличиваешь, Максимилиан. Я вовсе не делал ничего подобного…

Меня аж подкинуло на кровати. Дэйр и Ксиль! Неужели решили зайти на чашку чая прямо с утра?

Только нежелание демонстрировать сразу двоим гостям помятое со сна лицо заставило завернуть по пути в ванную комнату и быстро умыться холодной водой, а не бежать сразу на кухню, едва натянув домашние штаны и рубашку.

– Доброе утро! – замерла я в дверях, настороженно оглядывая всю троицу – расслабленного Ксиля, задумчивого Дариэля и довольную маму.

– Скорее, день, – хмыкнул князь. – Не думал, что ты такая любительница поваляться в постели. Или дома и стены спать помогают?

– Нет… Наверное, просто расслабилась здесь, – пожала я плечами, усаживаясь за стол. Элен тут же заботливо придвинула ко мне тарелку с бутербродами и заварила кофе. Я отхлебнула из чашки… Конечно, у Дэйра мне тоже редко приходилось готовить завтрак, это делали или Ксиль, или сам эльф, но когда за тобой ухаживает мама, это ощущается совсем по-другому… Будто в детство возвращаешься. – Как устроился на новом месте? – обратилась я к бывшему целителю.

Дэйр механически перекинул косу через плечо и огладил ее пальцами.

– Нормально, – он подозрительно много внимания уделял содержимому своей чашки. – Кланники Ирвина – хорошие люди. Очень интересные. Вежливые. Довольно много рассказали мне о городе…

Ксиль расхохотался и небрежно дернул эльфа за ухо. Дариэль невольно улыбнулся и, кажется, чуть-чуть расслабился.

– Я пришел как раз вовремя. Количество лапши на этих ушах, – на этот раз Дэйр сумел уклониться от выпада князя, и когтистые пальцы схватились только за светлую прядь, – превысило все возможные нормы… Еще немного, и наш эльфенок бы всерьез поверил всему, что ему впаривали. В том числе и рассказам о том, как поступают грозные ар-шакаи с наивными провинциалами, забредающими на территорию клана…

– Я-то не провинциал! – вполне резонно возмутился Дариэль. – Скорее, гражданин дружественного государства… теперь дружественного.

– Конечно-конечно… – хитро поднял руки вверх Максимилиан.

Мы с мамой понимающе переглянулись.

– И давно они так себя ведут? – обреченно спросила я, разглядывая обои в цветочек, вялую герань на подоконнике и медленно закипающий чайник.

– С тех пор, как пришли, – в мамином голосе прозвучали обожающе-сердитые нотки. – Как малолетние, честное слово…

Элен теперь уже не могла так ясно определиться, довольна она такой ситуацией или нет. И я ее прекрасно понимала. С одной стороны, у Дэйра было все хорошо – князь о нем действительно заботился, защищал. С другой – это равновесие казалось слишком хрупким.

И слишком явственно веяло от Дариэля неуверенностью, уязвимостью – как сквозняком по пояснице. Насколько же эльфу было неуютно в городе, если он тянулся к Максимилиану, словно к своему старинному другу?