Естественный отбор - Александр Звягинцев

— Только что передали: убит крупный предприниматель Мучник.

— Это какой Мучник? — переспросил генерал.

— Муж журналистки Коробовой.

— А-а, тот Мучник, который в Госдуму намеревался баллотироваться? — отвернувшись к окну, протянул Инквизитор. — Жаль… Очень жаль… Тогда тем более соедините меня с Шереметьевом… — Глухов, ты? — спросил он в трубку. — Слушай, Глухов, меня внимательно: через часок-другой у тебя нарисуется Кастрат… Подготовь для его захвата все наличные силы. Я тоже выезжаю…

В машине по дороге в аэропорт сидящий на заднем сиденье Кулемза протянул Инквизитору пачку фотографий.

— Меняет, гад, вывеску, как хамелеон, — проворчал он. — А взять документы: из разных стран, но каждый раз комар носа не подточит…

С фотографий на Дьякова смотрели совершенно разные люди, и даже он с его опытом не мог сыскать в них типического сходства: офицер-афганец у верблюжьего каравана, преуспевающий итальянец-бизнесмен, индийский махараджа в тюрбане, арабский шейх в бурнусе, затюканный жизнью челнок с сумками и баулами, «лицо кавказской национальности» в кепке-аэродроме, православный неряшливый священник с сияющим на животе крестом, красавец спортсмен в олимпийском костюме и убогий калека в инвалидном кресле…

«Талант!.. — думал генерал. — Умеет Коробов подбирать исполнителей своих черных замыслов. И право сказать: глупо не пользоваться невежеством хозяев страны, выживших из спецслужб профессиональные кадры. Правда, Кастрата я сам когда-то попер со службы за собачью преданность своему непосредственному начальству, граничащую с преступлением. Может, и зря».

Но такой идейный «профи», как Гнат Стецюк, не канул в Лету.

В девяносто втором году Стецюк принял деятельное участие в создании службы безопасности глубоко законспирированного подразделения «Феникс», которое формально пользовалось «крышей» общественного офицерского движения «Славянское братство». Костяк «Феникса» составляли бывшие офицеры КГБ, ГРУ и такие практики, как Стецюк, прошедшие хорошую выучку на самых опасных делах в Афганистане. «Феникс» был предназначен для разведывательной и контрразведывательной деятельности на постсоветском пространстве в пользу финансово-политической Империи Виктора Коробова. Его задачей было устранение конкурентов на финансовых рынках России и Европы, оказание давления на лиц из высших эшелонов власти с целью формирования угодной Империи государственной политики России, негласного разжигания межэтнических конфликтов, дестабилизации обстановки с целью создания благоприятных условий для захвата власти.

Служба безопасности в жестко иерархической структуре «Феникса» была святая святых. В ее обязанности входило: пресечение проникновения в структуры Империи агентов спецслужб конкурентов и правоохранительных органов, а также внедрение своих людей в их руководящие структуры, выяснение отношений с лицами, получившими от Империи финансовые средства на коммерческую деятельность и не сохранившими впоследствии лояльности к ней.

Глубоко продуманная система конспирации на основе тысячелетнего опыта масонских тайных братств, новейшего опыта спецслужб мира и современные системы шифрованной связи гарантировали людей «Феникса» от провалов. Они, как правило, не были знакомы друг с другом, и каждый выполнял индивидуальное задание, которое ставил только непосредственный начальник. Его подлинного имени они тоже не знали. В случае расшифровки или провала, что было крайне редко, люди «Феникса», как правило, самоликвидировались, унося на тот свет тайны Империи. Они считали, что работают во имя будущего Общеславянского государства, и даже не догадывались, кому и каким целям они служат…

Гнат Стецюк был особо доверенным лицом Коробова для выполнения его личных и самых деликатных заданий. Это Инквизитор знал. Еще он знал, что сразу после исполнения серии «штучных» акций Кастрат немедленно улетает из страны и, как правило, через несколько дней возвращается, но в совершенно другом обличье. Он обладает феноменальной способностью изменять не только внешность и возраст, но и походку и даже внешние физиологические признаки, за что и получил кличку — Кастрат.

«Кастрата надо брать во что бы то ни стало! — думал Инквизитор. — И не только затем, чтобы пресечь его кровавый путь, но и потому, что выход на Коробова через его дочь в связи с ее загадочной смертью не состоялся. А чем черт не шутит, может, теперь через Кастрата удастся нащупать подходы к Коробову и к этому чертову «Фениксу», бросившему вызов всем спецслужбам России?»

Подполковник Глухов встречал Дьякова у служебного входа в здание аэровокзала Шереметьево.

— Люди на исходных позициях, товарищ генерал, — доложил он.

— Не возьмешь Кастрата живым, Глухов, потом много крови прольется.

— Хрен его знает, кем он сейчас нарисуется, может, опять арабским шейхом, а может, и хасидом, — вздохнул тот. — Опознать бы вовремя…

— Уж опознай, служивый, — усмехнулся Инквизитор. — И я для того же прикатил… Но учти: шмаляет Кастрат из любого оружия с двух рук без промаха. Брать его можно лишь здесь, потому что серьезные люди пушки через таможню не таскают. Но кто его знает — зря ребят тоже не подставляй. Государство у нас теперь нищее, приличную пенсию их старикам и детишкам не начислит…

Прошло часа три, а тот, кого они ждали, все не появлялся.

Один за другим подкатывали к аэропорту автобусы и автомобили. Тысячи озабоченных людей выходили и входили в стеклянные двери аэропорта, но засечь среди них Кастрата не удавалось. Оперативники заметно нервничали и часто меняли позиции наблюдения. Подполковник Глухов материл про себя свою нищенскую офицерскую жизнь, собачью фээсбэшную службу и своих раздолбаев-оперативников. Он был уверен, что Кастрата они опять проморгали и сейчас тот уже где-нибудь в небе над Польшей. К тому же подполковнику было не по себе под насмешливым взглядом генерала, стоящего за стеклом внутри здания.

Вот вывалились из подъехавшего автобуса высоченные негры — видно, команда баскетболистов… Чинно вышли из раскрашенного рекламой автобуса пожилые бельгийские туристы… Группа деловых японцев покатила в зал ожидания чемоданы на колесиках… А Кастрата нет и нет…

Глухов растерянно оглянулся на Инквизитора. Тот сквозь стекло показал ему подбородком на старенького католического пастора с аккуратным саквояжиком, прибывшего на автобусе с пожилыми бельгийскими туристами…

Пастор огляделся вокруг подслеповатыми глазками и, прижимая саквояжик к животу, смиренно направился в таможенный зал аэропорта. До Глухова долетел его разговор на чистейшем французском с каким-то старичком интуристом…

«Не-а, — подумал он. — Инквизитор чего-то путает… Какой это Кастрат?.. Вон по-французски как чешет без запинки…»

А Дьяков, проходя в толпе мимо сомневающегося Глухова, тихо, но так, что у того ноги стали ватными, бросил:

— Пастор… Живым…

В зале аэропорта старичок пастор, переговариваясь с бельгийскими старушками, безмятежно заполнял серенький листок декларации. Вынув из саквояжика Библию в кожаном переплете, спросил у проходящей мимо девушки в таможенной форме, нужно ли ее вносить в декларацию. Получив отрицательный ответ, он вежливо улыбнулся ей и положил Библию на место…

…«Кажется, все идет нормально, — подумал Гнат, и вдруг рука его дрогнула. — Раззява! — выругал он сам себя. — За стеклом, на входе — знакомое лицо… Инквизитор?.. Неужели он жив остался?.. Нет, померещилось, видать, — трехкилограммовая противотанковая мина танковую броню в мелкие жгуты скручивает».

Он скосил глаза на зал и отметил про себя какое-то неупорядоченное движение. Движение как движение… Ан нет… Вон трое работяг в комбинезонах встали покурить у выхода… Вон перед лестницей на второй этаж двое качков излишне усердно изображают пьяных… А вон в глубине зала два крутых бизнесмена спорят, потрясая какими-то бумагами, и медленно идут в сторону таможенных стоек, но правые руки держат в карманах длинных пальто… Их догнал третий крутой, а два пилота с пистолетными кобурами, выпирающими из-под тесных форменных пиджаков, зачем-то перекрыли двери служебного входа. А вон и еще трое крепких ребят появились за таможенным барьером…

«Профессионально работают, — отметил Гнат. — Мышь не проскочит… Что ж, рано или поздно это должно было случиться, — усмехнулся он. — Сам Инквизитор — гордись, Стецюк!.. Где он, кстати?.. А-а, вон там, у ограждения второго этажа…»

Неожиданно Гнат почувствовал, что у него почему-то больше нет ненависти к этому человеку. «Это очень хорошо, что он остался жив! — с облегчением подумал он. — Как же в смердяшей нашей клоаке обойтись без Инквизитора?.. Крутые «бизнесмены» уже в семи метрах, — отметил он. — Пора!..