Командировка - Борис Михайлович Яроцкий

— Уже кричат не только ученые, — заметил Илья Никифорович.

— Значит, робко еще подают голос, — сказал академик. — А вы, мой украинский коллега, — повернулся он к Ивану Григорьевичу, — вы выдвинули весомую версию. Если она подтвердится, это будет еще одно доказательство, что против России, конечно, и против Украины, уже ведется война. Но начнут ее люди, так называемые террористы. Под воркованье думских речей уничтожается наш генофонд. Я отметил на карте два района — это крупные города, где преобладают предприятия военного назначения. В этих городах за последние пять лет не родилось ни одного здорового ребенка и почти все они с явными признаками дебильности. Для этих районов характерно то, что рождаемость далеко превышает смертность. А это означает, что на смену старикам, еще способным мыслить, приходит поколение умственно неполноценных особей. Гражданами, к сожалению, назвать их нельзя.

— Профессор, вы свою тревогу высказывали вслух, широкой аудитории? — спросил Иван Григорьевич, понимая, что подобная беда грозит не только районам ВПК.

— Я обращался в правительство, — сказал академик, — мне ответили, что президент все это знает, и если бюджет позволит, то интеллектуальный потенциал будет восстановлен. Тем не менее население России, как шагреневая кожа, с каждым бюджетом… Да что об этом толковать. Я попытался ознакомить наших реформаторов с графиком уменьшения популяции серых крыс, но меня слушать не стали, мол, дед с причудами. Вскоре начали войну в Чечне, то есть вместо роста численности населения они предпочли его сокращение самым грубым способом…

К вечеру материал, привезенный из Прикордонного, был изучен. Следов агрессивной молекулы не обнаружили.

— Молите бога, — сказал академик, обращаясь к Ивану Григорьевичу. — Беда пока что не вошла в ваш город. Но ваша тревога не безосновательна. Тихие американцы на то они и тихие, что паскудничают, когда улыбаются, и улыбаются, когда паскудничают. Неслучайно все их президенты улыбчивы. Так что, коллега, регулярно присылайте материал…С чем черт не шутит…

Глаза академика были печальны, может, потому что ученые бастовали, а может, потому что информация разведчика запоздала. Еще десять лет назад разведчик Коваль передал ее в Центр, но никакой ответной реакции не последовало ни по дипломатическим каналам, ни в прессе. А вот академик Краюхин информацию оценил как политик и как биолог.

Вы еще долго пробудете в Москве? — спросил он, как родственники больного спрашивают врача, чтобы врач далеко не отлучался: с больным все может случиться. А больным, несомненно, было благополучие России.

Илья Никифорович напомнил:

— Если мой друг вам потребуется, звоните мне. Я его разыщу.

На том и расстались.

Вечерним поездом Иван Григорьевич намеревался выехать в Прикордонный. В оставшиеся часы надо было выполнить Настино поручение — купить все, что полагается новорожденному,

— Я тебя сведу с одним нашим товарищем, — говорил Илья Никифорович, все еще будучи под впечатлением встречи с академиком. — Он когда-то имел отношение к Прикордонному.

— Может, другим разом? — попросил Иван Григорьевич. — Я хочу успеть в «Детский мир».

— И у тебя есть нужда заниматься внуками? — упрекнул друг. — Зачем тогда родители?

— Вот именно! — согласился Иван Григорьевич. — И я исполняю свой долг.

— Ты все хохмишь. Ну, прощай. А лучше — до свидания. Билет в кассе. Там наши ребята.

В «Детском мире» Ивана Григорьевича нашли, когда он делал покупки.

— Вы профессор Коваль? Из Прикордонного? Я от Ильи Никифоровича, — представился молодой человек с короткой прической. — Вам надлежит срочно быть в Шереметьево. Рейсом из Нью-Йорка прибывает господин Эдвард Смит.

Глава 64

Радостью и тревогой отозвалось сердце. Сын прилетает! И куда? В Москву! Как будто отец и сын сговорились заранее встретиться в Москве.

И все же негласная договоренность была. В ту, последнюю встречу, Эдвард пообещал вернуться если не в мае, то в начале июня. Вернется в эти сроки, если, конечно, удастся снять со счета полтора миллиона долларов, чтоб фирма «Гурико» не обанкротилась. Пообещал переговорить с Артуром, узнать, почему он, побывав на Кавказе, не заглянул на Украину, не встретился с отцом. Может, он остерегается ехать в Россию (для большинства американцев Украина та же Россия), боится быть ограбленным, а то и принять смерть от первого встреченного бандита? Вот когда российский президент загонит бандитов обратно в Чечню (в Америке, как и в Европе, почему-то считают, что бандиты — это чеченцы) — вот тогда американцы взбодрятся, станут безбоязненно посещать Россию, покупать тамошнюю землю по низким ценам, имея гарантию, что коммунисты не придут к власти.

Вряд ли Артур остерегался. Он уже наверняка знал, что эту необъятную территорию осваивало ЦРУ на случай, если русские выйдут из повиновения своего правительства, и Соединенные Штаты вынуждены будут вводить в Россию войска. Как это было во Вьетнаме.

В этот раз Эдвард Смит посещал Россию — район Украины — уже не в качестве католического проповедника, а как психолог, офицер информации. Он имел предельно четкое задание — изучение морального климата населения вероятного противника. Аналогичную работу уже давно вели сотрудники фирм. Офицеры информации были их координаторами. Эдварду Смиту поручалось обследовать центральный район Украины — города военно-промышленного комплекса, и один из них — Прикордонный.

Чем руководствовался шеф, приказывая обязательно посетить этот город, Эдвард не знал, знал общую цель: собрать факты, по которым можно будет судить о деградации инженерно-технических работников.

Но в этом городе жил отец! Значит, не исключено, что за ним, Эдвардом Смитом, ЦРУ поведет слежку. Эдвард себе не простит, если из-за него пострадает отец. Да и Артур не похвалит…

В Шереметьево Ивану Григорьевичу ехать не пришлось: Илья Никифорович отсоветовал. В аэропорту все могло случиться. Ни в одной стране мира нет такого скопления агентов ЦРУ, как в нынешней России. Да плюс сотрудники разведки армии и флота США. Да внешняя служба ФБР. Да Интерпол, укомплектованный в основном американцами. Такой плотности американских разведок не было даже в поверженной Германии.

— Мы тебе сына доставим, только укажи куда, — попросил Илья Никифорович.

Первая мысль была: на квартиру к Зинченко. Сегодня хозяин был дома. Квартира удобная — недалеко от Краснопресненского метро. Но эту мысль пришлось отбросить, весь район, примыкающий к Пресне, просматривается с крыши американского посольства. В октябре 93-го с этой крыши охрана посольства — морские пехотинцы — вели огонь по войскам, оцепившим здание Верховного Совета.

Иван Григорьевич вспомнил о ветеране, с которым в одном купе ехал в Москву. Ветеран был звонку обрадован. Как большинство одиноких пенсионеров, он жил надеждой, что обязательно найдется добрая душа, которая с ним пообщается. Он помнил своего соседа по купе, пожилого, но не по годам бодрого мужчину, тактично дискутировавшем с молодым человеком,