Фитин - Бондаренко Александр Юльевич

И при этом Павел Михайлович всегда много работал, много читал; подчинённые поражались его воистину уникальной памяти, его аналитический склад ума вызывал восхищение...

Как нам сказали, «это был уникальный человек, в котором скопилось очень много доброго — оно его буквально переполняло; словно бы это была какая-то его особая миссия — нести добро людям»...

Нельзя и про то забывать, что Фитин был увлечённым спортсменом — занимался различными видами спорта, особенно увлекался настольным теннисом. Старался привлекать к спорту сотрудников: несмотря на их вечную занятость, как следует раскрутил работу местного общества «Динамо» и часто приходил на одноимённый стадион, где не только охотно участвовал в легкоатлетических соревнованиях, выступая наравне со всеми, но и азартно болел «за своих», что тоже способствовало общему увлечению спортом.

Была, впрочем, у него ещё и личная причина почаще заглядывать на «Динамо»... Семейная жизнь Павла вновь развалилась — и мы опять не знаем, по какой причине. Хотя предполагать можно: как уже говорилось, должность начальника разведки времени для личной жизни не оставляла, а тем более, во время войны...

И вот здесь, в Свердловске, он повстречал женщину, которая, казалось, могла стать его судьбой. По тому времени она была человеком гораздо более известным, нежели глубоко законспирированный начальник внешней разведки. Точнее, она была знаменитой, и знал её не только весь Советский Союз, но и весь мир — по крайней мере, спортивный.

Это была Римма Жукова[497] — спортсменка-конькобежец, чемпионка СССР, лучший стайер 1950-х годов.

Не знаем, почему они не расписались официально, но в анкетах он писал: «Женат. Жена — Римма Михайловна Жукова». Жили они в квартире Риммы, в доме на пересечении улиц Белинского и Энгельса, куда Фитин переехал из своей «генеральской квартиры» на улице Ленина, в центре Свердловска, в так называемом и до сих пор сохранившемся в качестве памятника архитектуры «городке чекистов».

Когда в 1951 году Фитин был назначен министром госбезопасности Казахстана, Жукова поехала с ним и выступала за алма-атинское «Динамо»...

...Казалось, как говорится, «жизнь налаживается». Назначение министром крупнейшей по территории — после РСФСР, разумеется, — союзной республики свидетельствовало о том доверии, которое вновь оказывали Павлу Михайловичу на Лубянке и в Кремле.

И тут в жизни Фитина произошло ещё одно очень важное по тем временам событие: в 1952 году он был избран делегатом XIX съезда ВКП(б). Конечно, это было «должностное», скажем так, избрание — номенклатурные работники определённого уровня просто должны были становиться делегатами партийных съездов, но это было включение его в партийную элиту. В анкетах тогда обязательно писалось, что имярек был делегатом того или иного съезда.

XIX съезд — последний партийный съезд, на котором присутствовал Иосиф Виссарионович Сталин, — проходил в Москве с 5 по 14 октября 1952 года, на нём присутствовали 1359 делегатов. На этом съезде впервые, пожалуй, было сказано о возникновении «двухполярного» мира — «агрессивного империалистического» и «миролюбивого демократического», возглавляемого социалистическими странами и, прежде всего, Советским Союзом. ВКП(б), Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков), была переименована в КПСС, Коммунистическую партию Советского Союза.

В общем, теперь уже без всяких оговорок можно понять, что к Павлу Михайловичу Фитину «в верхах» никаких претензий более не было.

Скорее всего, сказались тут и очередные перестановки в «чекистском ведомстве»: 12 июля 1951 года, по обвинению в государственных преступлениях, был арестован генерал-полковник Абакумов — министр госбезопасности. «Мавр сделал своё дело...» — былые заслуги в зачёт уже не шли.

Министром госбезопасности был назначен Семён Денисович Игнатьев[498], кадровый партработник — заведующий Отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК партии, и эту должность он сохранял, возглавляя госбезопасность... Но ведь известно, что подлинными вдохновителями и организаторами приснопамятных репрессий были отнюдь не наши спецслужбы, а именно партийные чиновники. Вот и новоявленный министр достаточно «успешно» принялся раскручивать «дело врачей» и «мингрельское дело»...

Однако министром Игнатьев был недолго — сразу же, в день смерти Иосифа Виссарионовича, МГБ в очередной раз возвратилось в лоно МВД СССР, а Лаврентий Павлович Берия опять принял «родное министерство». Игнатьев стал секретарём ЦК КПСС, но очень ненадолго: как только развалилось «дело врачей», что произошло буквально месяц спустя, в апреле 1953-го, члены Центрального Комитета решили освободить Семёна Денисовича от обязанностей секретаря ЦК КПСС ввиду «допущенных т. Игнатьевым С. Д. серьёзных ошибок в руководстве бывшим Министерством государственной безопасности СССР». Как говорится, он слишком много знал...

Ладно, судьба Семёна Денисовича нас больше не волнует — т. Игнатьев и далее устроился вполне прилично. А вот то, что не остался без работы бывший министр Фитин — вот это для нас очень и очень важно. Он возвратился в Свердловск, теперь уже начальником областного управления МВД. Нет смысла объяснять, что это было решение Берии — очевидно, единоличное, — потому как тогда все «сподвижники вождя» фактически были равны или, по крайней мере, считали себя таковыми, и вряд ли Лаврентий Павлович с кем-то согласовывал перемещения в «собственном» ведомстве.

Между тем время тогда было тяжёлое и, можно сказать, достаточно поганое. Новое руководство страны, пытаясь заигрывать с населением, ознаменовало сталинскую кончину амнистией более чем миллиона двухсот тысяч заключённых. К чему это привело, нам известно, в основном, по слухам. Фитину же пришлось возглавить Управление МВД как раз в разгар этого узаконенного «беспредела» — человеку, работавшему по линии intelligence, державшему на связи Лондон, Нью-Йорк и Токио, теперь следовало заниматься отбросами общества...

Обратившись к спецсообщению УМВД, в мае 1953 года направленному секретарю Свердловского обкома партии А. М. Кутыреву, можно подобрать целый «букет» подтверждающих сказанное примеров, от которых дрожь берёт:

«17 апреля 1953 года в квартиру домохозяйки КОЩЕЕВОЙ Екатерины Павловны, 65 лет, проживающей в городе Свердловске по улице Расковой, № 48, зашёл освобождённый по амнистии ЧЕРНОВ Д. П., 1926 года рожд., и с целью завладения имуществом, убил КОЩЕЕВУ, нанеся ей два удара топором по голове, после чего забрал несколько предметов носильных вещей и скрылся. ЧЕРНОВ разыскан и арестован. <...>

16 апреля за кражу из сумки денег в сумме 950 рублей в магазине “Свердловскодежда” был задержан освобождённый по амнистии ФЕФЕЛОВ Анатолий Григорьевич, 1937 г. рожд., судимый в прошлом за карманные кражи. <...>

26 апреля с/г в городе Н-Тагиле освобождённый по амнистии СТЕПАНОВ Ефим Яковлевич, 1924 г. рожд., на почве ревности нанёс удар молотком по голове и ранение бритвой своей жене СТЕПАНОВОЙ Светлане Сергеевне, от которых она умерла. СТЕПАНОВ арестован. <...>

20 апреля с/г в городе Асбесте освободившийся по амнистии ДОЛГАНОВ Михаил Васильевич, под угрозой ножа, ограбил рабочего Южного рудоуправления АЛЙМПИЕВА Василия Дмитриевича, с которого снял рубашку, кепи и отобрал сто рублей денег. ДОЛГАНОВ задержан. <...>»[499]

Хватит, наверное? А то там ещё очень много подобного...

Происходящее вызывало соответствующие настроения в обществе — и вот фрагмент из «Справки о политических настроениях некоторой части населения города Свердловска и Свердловской области»:

«Нормировщик цеха № 14 завода № 3 КУЗНЕЦОВА, беспартийная, говоря об освобождении заключённых по амнистии, заявила:

“Если бы правительство знало положение на местах и людей, которые находились в заключении, оно бы такой амнистии не допустило. Часть освобождённых безусловно будут полезны и они туда больше не попадут. Но вместе с ними выпустили воров и бандитов — профессионалов и вот они-то сейчас не дают спокоя народу ни днём, ни ночью, сколько стало грабежей и убийств. Амнистия это ошибка правительства”»[500].