Степень вины - Ричард Паттерсон

Терри смотрела на нее. Мягко спросила:

— Почему вы не защитили себя?

Марси беспомощно пожала плечами:

— Я просто не защищалась. Я не могла. Он был слишком силен, и у меня не было способа спастись от него.

— И вам хотелось бы, чтобы этот способ был у вас тогда?

— О, конечно. — Голос ее окреп. — Сейчас даже больше, чем тогда, когда это произошло. Потому что теперь я знаю, какие рубцы остаются после этого.

Она снова помолчала.

— Это ужасно — желать кому-то зла. Но если есть в этой жизни справедливость, после того, как Марк Ренсом решил причинить мне зло, он потерял право ждать от жизни добра.

— После этого, — спросила Терри, — вы предприняли что-либо, чтобы суметь защитить себя?

Подняв голову, Линтон сказала спокойно:

— Да. Я купила себе пистолет.

В зале стояла тишина. Терри выждала некоторое время, чтобы задать свой последний вопрос:

— Почему вы решили дать показания?

Линтон помедлила. Но ответила голосом ясным и твердым:

— Потому что единственный способ защититься от Марка Ренсома — рассказать всему миру: кем и чем он был. Потому что женщины должны это делать ради других женщин. — Она повернулась к Марии: — И потому что я сама должна была сделать то, что сделала Мария Карелли.

Марни Шарп с видимой осторожностью приступала к допросу Марси Линтон. Тень сомнения ясно обозначилась на ее лице.

— Добрый день, мисс Линтон.

— Добрый день.

Глядя на Марни, Терри думала о том, какое странное у той должно быть сейчас ощущение. Шарп от души ненавидит насилие, всю свою профессиональную жизнь она защищала жертв изнасилования. И теперь, при допросе жертвы, она казалась какой-то нерешительной: когда заговорила, голос ее был мягок и слегка печален.

— Давайте согласимся с тем, — обратилась она к Марси, — что Марк Ренсом навестил вас дома. Давайте согласимся и с тем, что у вас была с ним половая связь, с какими-то особенностями, которые вы нам сейчас описали. А после этого вы готовили ему обед. Правильно?

— Правильно.

— Когда он ушел?

— На следующее утро.

— На следующее утро? Как это получилось?

Свидетельница смотрела в сторону.

— Он решил остаться. Я не посмела спорить.

— А где он спал?

— Со мной. — Марси задумалась. — По крайней мере, часть ночи.

— Была какая-то причина, по которой мистер Ренсом не всю ночь провел в вашей постели?

Марси Линтон вспыхнула:

— Он спустился на первый этаж.

Терри овладели мрачные предчувствия, было что-то ужасное и сверхъестественное в том, что Шарп, казалось, знала, о чем спрашивать, задавая вопрос за вопросом.

— Была какая-то особая причина, заставившая Ренсома спуститься вниз?

Плечи свидетельницы сжались:

— Он пытался заниматься со мной любовью.

— Вы сопротивлялись.

— Нет. Я боялась.

Шарп немного помолчала и спокойным голосом спросила:

— Страшно быть любовницей?

— Протестую, — выкрикнула Терри. — Мисс Шарп без всякой необходимости заставляет свидетельницу обращаться вновь и вновь к тяжелым для нее воспоминаниям, заставляя ее страдать. Мы уже установили, что имел место факт изнасилования, причина — запугивание, страх. Как долго обвинение намерено разбираться с тем, что страх может принимать разные формы?

Шарп обернулась к судье:

— Вопрос отнюдь не ясен, Ваша Честь, и обвинение может прояснить его, если в том будет необходимость. Даже на основании уже записанных показаний можно провести исследование на предмет того, позволяет ли последовательность действий мисс Линтон делать вывод, что имел место факт изнасилования. Но из сочувствия к свидетельнице я ограничусь лишь несколькими вопросами.

Судья согласилась:

— Хорошо.

Терри села, с беспокойством поглядывая на Шарп.

— Ничего здесь не сделаешь, — прошептал Пэйджит. — Кэролайн обязана разрешить допрос.

Не сводя глаз с Шарп, Терри наклонилась к нему:

— Неведомым путем Марни узнала, что произошло. Марси с ней не разговаривала. И никто не разговаривал, насколько мне известно.

А Шарп тем временем обратилась к Линтон:

— Согласны вы с тем, что вы и Марк Ренсом были любовниками?

Марси Линтон пристально смотрела на нее.

— Я не хотела, чтобы он бил меня.

— Значит, вы просто притворялись любовницей.

— Да.

Шарп скрестила руки на груди.

— Тогда почему же у вас с мистером Ренсомом не получилось полового сношения?

Женщина задумалась.

— Потому что он не мог.

— Что не мог?

Глядя на Шарп, Марси, казалось, собиралась с силами.

— Сохранять эрекцию, — тихо проговорила она. — Поэтому он и спустился вниз.

— Он был смущен?

— О да. — Марси повысила голос. — И это было не только смущение. Был и страх, и гнев.

— Что он сказал?

— Взял с меня слово, что я никому не скажу. Говорил, что такого с ним раньше не бывало. — В голосе ее зазвучала горечь. — Как будто я лишила его чего-то. Мне кажется, он считал, что на диване внизу у него получилось лучше.

Хороший ответ, подумала Терри. Но Марни Шарп выглядела совершенно спокойной.

— Благодарю вас. Вопросов больше нет.

Пэйджит взглянул на Терри:

— К чему это она?

— Попытаюсь что-нибудь сделать, — ответила та и встала. — До того, как мистер Ренсом изнасиловал вас, — спросила она Линтон, — вы сопротивлялись ему, верно?

— Да. Сопротивлялась.

— Как он реагировал на это?

Когда Марси взглянула на нее, Терри увидела, что она все поняла.

— Было видно, что это возбуждает его.

— И то, что он ударил вас, подействовало на него возбуждающе?

— У него даже глаза заблестели. Мне кажется, это от того, что он заставлял меня смотреть, что он делает, и подчиняться ему. Ему нравилось принуждать женщину, быть ее господином.

— И когда он решил второй раз совершить половой акт, вы уже не оказывали сопротивления.

— Да.

— Вы не боролись с ним.

— Нет.

— У него не было повода, чтобы ударить вас.

— Нет. Я не хотела давать ему повода.

— Вместо этого вы раскрыли ему объятия, так?

— Я была напугана. — Марси заговорила совсем тихо. — Поэтому я обняла его.

— А что было после этого?

— У него пропала эрекция. Это было так странно.

— Странно? А не в том ли различие между этими двумя случаями, что насилие — когда он смог вонзиться в вас — включает и жестокость, и оскорбление, а в тот раз, когда он потерпел неудачу, вы притворились любовницей и все было как бы по доброму согласию?

Мгновение Марси Линтон молчала.

— Да, — проговорила она. — Разница только в этом. Но это значит, что Марк Ренсом ненавидел женщин.

— Это значит, что Марк Ренсом был насильником, — заявила Терри. — И поэтому, когда вы раскрыли ему свои объятия, вы спасли себя не только от побоев.

Судья подняла брови:

— Это вопрос, мисс Перальта?

Терри повернулась к ней:

— Это утверждение, Ваша Честь. Вопросов у меня больше нет.

Кэролайн Мастерс посмотрела на Пэйджита, потом на Терри:

— Мисс Линтон — ваша последняя свидетельница?

Терри переглянулась с Пэйджитом.

— Да. На закрытом заседании мы подавали заявку с просьбой решить вопрос о возможности допроса других свидетелей.

Судья кивнула.

— Ваши аргументы по этому поводу я выслушаю завтра, в девять утра. — Она обратилась к Марси: — Вы свободны, мисс Линтон. И от имени суда заявляю: ваше появление здесь оказало суду неоценимую услугу.

Кивнув, та сошла с места свидетеля, и Терри, в глазах которой появилась надежда, заметила, что выглядит она не хуже, а возможно, и лучше, чем в тот момент, когда занимала это место. А потом, как и накануне ночью, когда Терри рассказала ей про Стива Урбину, Марси Линтон обняла Терезу Перальту.

Терри остановила машину напротив отеля, где жила Мария Карелли.

Темнело, позади была дорога вдвоем от здания суда, дорога, за которую не было сказано ни слова. Мария взглянула на кучку репортеров, ждущих какого-нибудь финального заявления.

— Неужели и я когда-нибудь снова буду такой же, как они, — проговорила она. — Одной из них.

Терри почувствовала, что силы ее на исходе: из-за Линтон, из-за мучительных поисков доводов в пользу того, что Раппапорт и Колдуэлл должны выступить в открытом заседании. Запоздало ответила:

— По крайней мере, они могли бы проявлять больше такта.

Мария кивнула.

— Был удачный день, для меня, может быть, самый лучший. Спасибо.

— Пожалуйста. Но не меня надо благодарить. А Марси Линтон. Радоваться рано. Судя по вопросам Шарп, она готовит нам сюрприз.

— И все же Линтон нашли вы. Несмотря на все мои сомнения. — Мария обернулась к ней: — Вы ни о чем не хотите меня спросить?