Степень вины - Ричард Паттерсон

Шарп кивнула:

— Да, Ваша Честь.

Юристы пошли прочь от судейского стола.

— Что же там было? — пробормотал Пэйджит.

Шарп бросила на него быстрый взгляд, потом пожала плечами.

— Ни сном, ни духом. — И повернулась к Марии Карелли. Ровным голосом она сказала: — Наш следующий предмет обсуждения, мисс Карелли, — момент, когда вы застрелили мистера Ренсома.

— Хорошо, — ответила Мария. — Однако прошу занести в протокол: мне вспоминается это не как «момент, когда я застрелила мистера Ренсома», а как конец борьбы, когда пистолет выстрелил. Как видите, я не вспоминаю момент, когда застрелила его. И я не собиралась стрелять. Я лишь хотела остановить его.

Молодец, подумал Пэйджит, это еще один шаг от убийства, шаг, который они обдумывали вместе.

— Судя по вашим словам, — проговорила Шарп, — он позволил вам без помех сунуть руку в сумочку. Так вы показали?

— Я сказала ему, что достаю кондом, мисс Шарп. Я уверена: он не ожидал, что я достану пистолет.

— Но все же — как вы достали пистолет? Разве он не прижимал вас к полу?

— Это верно, — терпеливо объяснила Мария. — Но, когда я сказала ему о кондоме, он перестал давить на меня.

— Как это было?

— Точно сказать не могу. — В ее голосе чувствовалась усталость. — Но, помню, рука, которой он ударил меня, была свободной. Видимо, он оперся на другую.

Шарп наморщила лоб.

— Но когда вы вытаскивали пистолет, он был сверху.

— Да.

— Слишком близко к вам, чтобы вы могли вытянуть руку.

— Да.

Шарп прошла к столу обвинения. Вернулась, держа в руке пистолет Марии. Положила его перед Марией на перила, ограждающие место свидетеля.

— Не могли бы вы показать мне, как вы держали пистолет и на каком расстоянии от себя?

Минуту Мария безмолвно смотрела на пистолет. Потом расправила плечи, взяла его обеими руками и направила на Шарп, прижимая руки к груди.

— Так примерно, — бесстрастно сказала она. — Насколько я помню.

Шарп внимательно разглядывала ее.

— А он все еще был сверху, так?

— Да.

— Значит, он позволил вам вынуть пистолет из сумочки, взяться за него обеими руками и принять эту, немного неловкую позу, которую вы нам сейчас демонстрируете.

— Ничего он мне не позволял, — ответила Мария, по-прежнему сжимая пистолет в руках. — Как я сказала, он держал меня за запястья.

— И в этот момент все так же был сверху?

— Да.

— Не могли бы вы рассказать, в каком положении относительно друг друга вы находились?

Мария положила пистолет себе на колени.

— Это произошло так быстро, — проговорила она.

— Хотя бы насколько помните.

Глаза Марии сузились:

— Он стоял на коленях у меня между ног, наклонившись вперед. Ладони обеих рук у меня на запястьях. — Она безнадежно пожала плечами. — Вот и все, что я помню.

— И когда он схватил вас за запястья, «пистолет выстрелил», как вы говорили.

— Да.

У Шарп был озабоченный вид.

— А мы ничего не упустили?

— Упустили? — настороженно спросила Мария. — Я не понимаю, о чем вы.

— Я имею в виду то, что Марк Ренсом должен был любезно выпустить из своих рук ваши запястья и мгновенно отпрянуть назад, чтобы вы могли стрелять с расстояния хотя бы в три фута.

Вопрос был задан тем убийственным вежливо-простодушным тоном, которым Шарп подчеркнула всю нелепость подобного предположения. Помедлив, зрители ответили взволнованным гулом.

— Господи Боже мой, — прошептала Терри.

Не отрывая взгляда от Марии, Пэйджит бросил:

— Нет. Я думаю, все в порядке.

Мария смотрела на Шарп — лицо абсолютно спокойное, и ее спокойствие передалось залу.

— Как я уже говорила вам, — хладнокровно заговорила она, — всего я не помню. Но мистер Ренсом был очень высоким человеком, и я полагаю, руки его были длиной фута три. Они были, как мне кажется, выпрямлены, прижимая запястья к моей груди. — Она снова прицелилась в Шарп. — Вот так. Как видите, пуля могла бы пройти около трех футов, даже если бы он не отклонился назад.

Послышались приглушенные восклицания. У Шарп был ошеломленный вид.

— Сама себя поставила в глупое положение, — шепнул Пэйджит. — Неужели она рассчитывала, что мы с Марией не продумаем все это? — Подняв глаза, он увидел, что судья Мастерс смотрит на Марию с легкой улыбкой. — Единственное, чего она добилась, — удивила Кэролайн.

Но Шарп уже оправилась от столбняка.

— Вы же говорили, что он наклонился вперед. А не откинулся назад.

Мария опустила пистолет.

— Я не знаю, мисс Шарп. Пистолет каким-то образом выстрелил, и пуля каким-то образом прошла три фута. Единственное, в чем я уверена, — я не хотела этого. — Она коротко вздохнула. — Я хотела только отпугнуть его. Остановить.

Шарп уперла руки в бока.

— А не было ли так, что вы купили пистолет, собираясь застрелить Марка Ренсома, пришли в отель и убили его с безопасного расстояния, после чего закрыли окно шторами, расцарапали себя, разорвали свои колготки, расцарапали ягодицы Марку Ренсому, чтобы потом заявить об изнасиловании? Не это ли произошло?

— Немного хватила через край, — прошептал Пэйджит Терри.

— Извините, — вежливо сказала Мария. — А вы ничего не упустили? Момент, когда я сама себе влепила затрещину?

И снова приглушенный шум в зале. Терри пробормотала:

— Знаете, никогда не встречала человека, подобного ей.

Было ясно, что и Марни Шарп могла бы сказать про себя то же самое.

— Я ничего не упустила, — наконец проговорила Шарп. — Когда вы вынули пистолет, Марк Ренсом инстинктивно отшатнулся от вас. И вы застрелили его, как и собирались. Именно это и произошло, так ведь?

И снова Кэролайн Мастерс повернулась к Марии. Та помолчала, сложила руки на груди.

— Нет, — хладнокровно ответила она. — Произошло не это. Марк Ренсом пытался изнасиловать меня, я защищалась. — Голос ее был спокоен. — Пистолет выстрелил. Это трагедия, но трагедия и в том, что я снова вынуждена защищать себя.

В недоумении Шарп медленно покачала головой:

— Больше вопросов нет, Ваша Честь.

— Она выдержала, — тихо сказала Терри на ухо Пэйджиту.

— Да. Выдержала, — подтвердил он.

Судья Мастерс не сразу оторвала взгляд от Марии.

— Еще вопросы, мистер Пэйджит?

Он встал:

— Вопросов нет. Ни единого.

— Можете сойти с места свидетеля, мисс Карелли.

Мария застыла, кажется, не веря, что все позади. Она постояла еще, приготовляя себя к встрече с репортерами, их камерами, с людьми, которые пришли ободрить ее, обругать или просто взять автограф. И шла потом по залу, такая же спокойная и собранная, как пятнадцать лет назад, когда покидала сенат.

3

На мерцающем экране Мария направляла пистолет на Марни Шарп.

Пэйджит и Карло смотрели телевизор в библиотеке.

— В сложившемся напряженном противоборстве, — комментировал диктор, — у Марии Карелли своя собственная конфронтация с обвинителем Марни Шарп. В конце допроса мисс Карелли, доведенная до отчаяния, дала отпор непрекращающимся нападкам, впечатляюще доказывая свою невиновность.

Карло обернулся к Пэйджиту:

— Она хорошо держалась.

Мальчик как будто искал подтверждения, не совсем доверяя собственным впечатлениям.

— Очень хорошо, — подтвердил Пэйджит. И погрузился в молчание. Он не мог сказать сыну, что Мария должна хорошо держаться ради того, чтобы не погибнуть, что трагедия не только в том, что суд может признать ее виновной и что при беспощадном разборе, которому будут подвергнуты показания экспертизы, улики и свидетельские показания, позиция Шарп, конечно же, сыграет свою роль. Не мог Пэйджит сказать и о том, что секреты, о которых уже знает Кэролайн Мастерс и которые ни в коем случае не должны дойти до Карло, уже нанесли Марии непоправимый моральный урон.

— Как ты думаешь, судья поверила ей? — Карло рассуждал, как завсегдатай судебных баталий, а не как любящий сын. И это было тяжело сознавать.

— Твоя мама дала ей для этого повод, — ответил Пэйджит. — Завтра утром Терри свяжется с Марси Линтон. А вечером судья Мастерс узнает, что Марк Ренсом изнасиловал молодую беззащитную женщину.

Лицо Карло озарилось надеждой — как будто это могло прибавить веры и ему.

— А после этого судья будет знать, что мама говорит правду, как ты думаешь?

— Кэролайн трудно понять. Но, конечно же, Марии будет больше веры, больше будет симпатии к ней. — Пэйджит выключил телевизор. — Трудно тебе на процессе?

Карло пожал плечами:

— В чем-то да.

Пэйджит подумал о том, что дети видят моральные проблемы совсем в ином свете, чем взрослые, которые старательно скрывают от них свои секреты и даже не позволяют догадываться об их существовании.