Гарри Поттер и Огненная Чаша - Джоанн Роулинг

Думбльдор молча смотрел на него.

— М-м… вот и всё, — закончил Гарри.

— Понятно, — тихо отозвался Думбльдор, — понятно. Так. А ещё когда-нибудь в этом году у тебя болел шрам? За исключением того раза летом, когда ты проснулся от боли?

— Нет, не болел… а откуда вы знаете, что было летом? — поразился Гарри.

— Ты не единственный корреспондент Сириуса, — объяснил Думбльдор. — Я тоже с ним переписываюсь с прошлого лета, когда он покинул «Хогварц». Это я предложил ему укрыться в горной пещере.

Думбльдор встал и принялся расхаживать вдоль письменного стола. Периодически он подносил палочку к виску, извлекал новую серебристо-блестящую мысль и помещал её в дубльдум. Мысли в раковине кружились теперь с такой скоростью, что Гарри не мог ничего толком разглядеть; перед ним было сплошное цветовое пятно.

— Профессор, — тихо позвал он через несколько минут.

Думбльдор перестал расхаживать и поглядел на Гарри.

— Прошу прощения, — тихо сказал он. И снова сел за стол.

— А вы знаете… почему болит мой шрам?

Думбльдор некоторое время очень пристально смотрел на Гарри, а потом ответил:

— У меня есть одна теория, но не более того… По моему убеждению, твой шрам начинает болеть тогда, когда Лорд Вольдеморт находится недалеко от тебя и при этом чувствует особенно сильный приступ ненависти.

— Но… почему?

— Потому что ты и он связаны силой неудавшегося проклятия, — объяснил Думбльдор. — Это же не обычный шрам.

— Так вы считаете… что этот сон… это не сон, а явь?

— Возможно, — кивнул Думбльдор. — Я бы сказал — весьма вероятно. Гарри, ты… видел самого Вольдеморта?

— Нет, — покачал головой Гарри. — Только спинку его кресла. Но… там же нечего было видеть, правда? У него же нет тела? Но тогда… как он мог держать палочку?

— В самом деле, — пробормотал Думбльдор, — как…

Некоторое время они с Гарри молчали. Думбльдор невидяще глядел в пространство, то и дело поднося палочку к виску и сбрасывая мысли в кипящую массу дубльдума.

— Профессор, — сказал наконец Гарри, — вы считаете, он становится сильнее?

— Вольдеморт? — Думбльдор посмотрел на Гарри поверх дубльдума. Это был очень характерный, пронизывающий взгляд, каким Думбльдор смотрел на него и раньше, от него у Гарри появлялось чувство, что директор видит его насквозь, причём так, как не может видеть ни один волшебный глаз. — Опять же, Гарри, я могу поделиться с тобой лишь своими предположениями.

Думбльдор снова вздохнул. Выглядел он более старым и усталым, чем когда-либо прежде.

— Годы восхождения Вольдеморта к власти, — начал он, — были отмечены всяческими исчезновениями. А сейчас там, где в последний раз видели Вольдеморта, бесследно исчезла Берта Джоркинс. Мистер Сгорбс тоже исчез… прямо отсюда, с территории школы. Было и ещё одно исчезновение — такое, которому, должен с огорчением сказать, министерство не придаёт особого значения, поскольку оно касается мугла. Его имя — Фрэнк Брайс, он жил в той деревне, где вырос отец Вольдеморта. Его не видели с прошлого августа. Как видишь, я, в отличие от большинства моих министерских друзей, читаю мугловые газеты.

Думбльдор очень серьёзно посмотрел на Гарри.

— Эти исчезновения кажутся мне связанными между собой. Министерство не согласно со мной — как ты, возможно, слышал, пока ждал за дверью.

Гарри кивнул. Они опять замолчали, и Думбльдор постоянно извлекал из головы мысли. Гарри стало казаться, что он мешает, что пора идти, но любопытство удерживало его на месте.

— Профессор, — снова позвал он.

— Да, Гарри? — откликнулся Думбльдор.

— Э-э-э… можно спросить вас про… про тот суд, на который я попал… в дубльдуме?

— Можно, — тяжело вздохнул Думбльдор. — Я бывал на заседаниях много раз, но некоторые из них вспоминаются более отчётливо, чем другие… особенно сейчас…

— А вы знаете… на каком заседании вы меня застали? На том, где был сын Сгорбса. Там… м-м-м… говорили о родителях Невилля?

Думбльдор пронзил Гарри пристальным взглядом.

— Совершенно верно, там говорили о родителях Невилля, — подтвердил он. — Его отец, Фрэнк, был аврором — как профессор Хмури. Ты, видимо, понял: их с женой пытали, чтобы выбить информацию о том, куда скрылся Вольдеморт после того, как потерял силу.

— Они умерли? — тихо спросил Гарри.

— Нет, — ответил Думбльдор. Гарри никогда не слышал в его голосе столько горечи. — Они сошли с ума. Они оба находятся в больнице св. Лоскута — институте причудливых повреждений и патологий. Насколько мне известно, Невилль вместе с бабушкой навещает их во время каникул. Они его не узнают.

Гарри сидел, окаменев от ужаса. Он понятия не имел… ни разу, за все четыре года, не удосужился спросить…

— Длиннопоппов все очень любили, — продолжал Думбльдор. — Их схватили уже после того, как пал Вольдеморт, когда все уже думали, что они в безопасности. Это нападение вызвало такой прилив ненависти, какого я даже не ожидал. На министерство оказывалось огромное давление, они просто обязаны были найти виновных. К несчастью, свидетельство самих Длиннопоппов было — учитывая их состояние — не слишком надёжно.

— Значит, сын мистера Сгорбса и вправду может быть невиновен? — медленно проговорил Гарри.

Думбльдор покачал головой.

— Что касается этого, я не имею ни малейшего представления.

Гарри посидел в молчании, наблюдая, как вращается содержимое дубльдума. Было ещё два вопроса, которые так и жгли его изнутри… но они касались виновности двух ныне здравствующих людей…

— Э-м… — осторожно проговорил он, — а мистер Шульман?…

— Ни разу с тех пор не был замечен ни в какой деятельности, имеющей отношение к силам зла, — спокойно сказал Думбльдор.

— Ясно, — поспешно отозвался Гарри, снова уставившись в дубльдум. Его содержимое стало вращаться медленнее после того, как Думбльдор закончил добавлять туда мысли. — А… м-м-м…

Дубльдум, кажется, решил помочь ему. На поверхность снова всплыло лицо Злея. Думбльдор коротко глянул на него, а потом перевёл взгляд на Гарри.

— Так же как и профессор Злей, — добавил он.

Гарри заглянул в голубые глаза директора, и то, о чём он на самом деле жаждал спросить, вырвалось раньше, чем он успел остановиться:

— Профессор, а почему вы думаете, что Злей больше не на стороне Вольдеморта?

Думбльдор встретил взгляд Гарри и несколько секунд молча смотрел на него, а потом ответил:

— А это, Гарри, касается только меня и профессора Злея.

Гарри понял, что интервью окончено; Думбльдор не рассердился, но в его тоне прозвучал заключительный аккорд, лучше всяких слов сказавший Гарри о том, что пора уходить. Он встал, и то же сделал Думбльдор.

— Гарри, — проговорил он, когда Гарри подошёл к двери. — Пожалуйста, не говори ни с кем о родителях Невилля. У него есть право рассказать обо всём самому, тогда, когда он будет к этому готов.

— Конечно, профессор, — кивнул Гарри, поворачиваясь, чтобы идти.

— И ещё…

Гарри оглянулся.

Думбльдор стоял над дубльдумом, лицо в серебристых световых пятнах выглядело не просто старым, а — древним. Он окинул Гарри долгим взором и сказал:

— Удачи тебе на третьем состязании.

Глава 31

ТРЕТЬЕ СОСТЯЗАНИЕ

— Значит, и Думбльдор тоже думает, что Сам-Знаешь-Кто обретает силу? — прошептал Рон.

Всем, что Гарри видел в дубльдуме, а также почти всем, что рассказал и показал ему Думбльдор, он сейчас же поделился с Роном и Гермионой — и, разумеется, с Сириусом, которому послал сову сразу, как только вышел из кабинета Думбльдора. Вечером Гарри, Рон и Гермиона снова засиделись в общей гостиной, без конца обсуждая произошедшее. В результате голова у Гарри пошла кругом, и он понял, что имел в виду Думбльдор, говоря о переизбытке мыслей. Да, перелить куда-нибудь хотя бы часть из них — истинное облегчение.

Рон задумчиво глядел в огонь. Он, как показалось Гарри, еле заметно содрогнулся — а ведь вечер был тёплый.

— И он доверяет Злею? — переспросил Рон. — По-настоящему доверяет, хотя знает, что Злей был Упивающимся Смертью?

— Да, — подтвердил Гарри.

Гермиона молчала минут десять, не меньше. Она сидела, уперевшись лбом в сложенные ладони и уставившись на собственные колени. Гарри подумалось, что и ей, кажется, тоже не повредило бы воспользоваться дубльдумом.

— Рита Вритер, — пробормотала она в конце концов.

— Как ты можешь сейчас о ней думать? — воскликнул Рон, изумлённый.

— Я думаю не о ней, — объяснила Гермиона своим коленям, — я думаю вот о чём… Помните, что она мне сказала в «Трёх метлах»? «Я знаю про Людо Шульмана такое, отчего у тебя волосы встали бы дыбом.» Так вот что она имела в виду! Она была на том заседании, знала, что он передавал информацию Упивающимся Смертью! А Винки, помните?… «Мистер Шульман плохой колдун». Видимо, мистер Сгорбс был в ярости, что Шульману удалось избежать наказания, он, наверное, говорил об этом дома.