Гарри Поттер и Огненная Чаша - Джоанн Роулинг

— Да, но Шульман же не специально передавал информацию?

Гермиона пожала плечами.

— А Фудж считает, что на Сгорбса напала мадам Максим? — Рон снова повернулся к Гарри.

— Ага, — ответил Гарри, — но только потому, что Сгорбс исчез недалеко от бэльстэковской кареты.

— А ведь мы о ней и не подумали, — медленно проговорил Рон. — А у неё есть гигантская кровь, причём она это отрицает…

— Конечно, отрицает! — вскричала Гермиона, поднимая голову. — Посмотрите, что случилось с Огридом после статьи Риты! Посмотрите, насколько предвзято относится к ней Фудж, только потому, что она полугигант! Кому нужно такое отношение? Я бы, наверно, тоже стала бы говорить, что у меня широкая кость, если бы знала, что меня ждёт за правду.

Гермиона посмотрела на часы.

— Мы же совсем не позанимались! — всполошилась она. — Мы же хотели выучить Помехову порчу! Завтра надо будет обязательно над этим поработать! Всё, Гарри, пошли, тебе нужно как следует отдыхать.

Гарри с Роном медленно поднялись в спальню. Пока Гарри надевал пижаму, он всё смотрел на кровать Невилля. Верный своему слову, он ничего не сказал Рону с Гермионой про родителей Невилля. Снимая очки и забираясь в постель, он всё пытался представить себе, каково это — когда твои родители живы, но не узнают тебя. Его самого часто жалели совершенно незнакомые люди за то, что он сирота, но теперь, прислушиваясь к посапыванию Невилля, Гарри думал, что Невилль заслуживает жалости гораздо больше, чем он сам. Лежа в кромешной тьме, Гарри вдруг почувствовал прилив яростной ненависти к тем, кто замучил Длиннопоппов… Он вспомнил бешеные вопли толпы, под которые дементоры уводили сына Сгорбса и его товарищей… и понял, что должны были чувствовать эти люди… но тут же вспомнил молочно-белое лицо кричащего мальчика и с ужасом осознал, что годом позже тот умер…

И всё это дело рук Вольдеморта, думал Гарри, глядя вверх на балдахин, еле различимый в темноте, все нити тянутся к Вольдеморту… это он разрушил все эти семьи, сломал им жизнь…

***

По идее, Рон и Гермиона должны были готовиться к экзаменам, которые заканчивались в день третьего состязания, но вместо этого тратили почти все силы на то, чтобы помочь Гарри.

— Об этом не беспокойся, — отмахнулась Гермиона, когда Гарри укорил своих друзей и сказал, что мог бы некоторое время потренироваться самостоятельно, — зато пятёрка по защите от сил зла нам обеспечена, ни на каком уроке мы бы не узнали столько обо всяких порчах и проклятиях.

— Пригодится, когда мы станем аврорами! — восторженно сказал Рон, применяя Помехову порчу к осе, с жужжанием носившейся по комнате. Та зависла в воздухе.

С наступлением июня атмосфера в замке снова сделалась радостно-напряжённой. Все с нетерпением ждали третьего состязания, которое должно было состояться за неделю до окончания учебного года. Гарри каждую свободную минуту практиковался в применении разных заклятий. Надо сказать, что на этот раз он чувствовал большую уверенность, чем раньше. Конечно, это испытание тоже будет трудным и опасным, но Хмури прав: Гарри и раньше находил способы обмануть чудовищ и миновать зачарованные преграды, а сейчас у него была возможность подготовиться ко всему заранее.

Профессор МакГонаголл, устав натыкаться по всей школе на неугомонную троицу, в конечном итоге разрешила Гарри пользоваться во время обеденных перерывов кабинетом превращений. Вскоре Гарри в совершенстве овладел наведением Помеховой порчи, заклинания, позволявшего замедлить движение и вообще воспрепятствовать врагу, Раскидальным заклятием, отшвыривавшим прочь с дороги любые твёрдые тела, а также заклятием четырёх точек. Эта удачная находка Гермионы заставляла волшебную палочку указывать остриём на север и могла помочь сориентироваться в лабиринте. А вот с Заградительным заклятием Гарри по-прежнему испытывал трудности. Предполагалось, что оно должно создавать вокруг него временную непроходимую стену, отталкивающую всякие не очень сильные заклятия, но Гермионе удалось разрушить эту стену ловко нацеленным ватноножным заклятием. Гарри потом добрых десять минут ковылял на трясущихся ногах, пока она не нашла контрзаклятия.

— И всё-таки ты очень хорошо со всем справляешься, — ободряюще сказала Гермиона, просматривая список и вычёркивая уже освоенные заклятия. — Может, не все, но какие-то из них тебе непременно пригодятся.

— Идите сюда, посмотрите, — позвал Рон от окна. Он пристально глядел вниз, во двор. — Чем это занимается Малфой?

Гарри с Гермионой подошли посмотреть и увидели под одним из деревьев Малфоя, Краббе и Гойла. Краббе и Гойл, похоже, стояли на стрёме. Оба ухмылялись. Малфой, поднеся руку ко рту, что-то говорил себе в ладонь.

— Он как будто бы говорит по рации, — удивился Гарри.

— Это невозможно, — покачала головой Гермиона, — я уже говорила, в районе «Хогварца» все эти приборы не работают. Давай-ка, Гарри, — продолжила она бодро, отворачиваясь от окна и отходя на середину комнаты, — ещё раз попробуем Заградительное заклятие.

***

Сириус теперь присылал сов ежедневно. Он, как и Гермиона, решил сначала дождаться, чтобы Гарри благополучно разделался с третьим испытанием, а потом уж заняться всем остальным. В каждом письме он неизменно напоминал Гарри: что бы ни происходило сейчас за пределами «Хогварца», это не его забота, тем более, что повлиять на это не в его власти.

Если Вольдеморт действительно становится сильнее (писал Сириус), то моя главная обязанность обеспечить твою безопасность. До тех пор, пока ты находишься под защитой Думбльдора, у Вольдеморта нет шансов до тебя добраться, но, в то же время, рисковать нельзя. Сначала разберись с лабиринтом, а уж потом мы займёмся прочими делами.

Двадцать четвёртое июня подходило всё ближе, и Гарри начал нервничать, но не так сильно, как перед первым или вторым состязаниями. Во-первых, он был уверен, что, на этот раз, сделал всё от него зависящее, чтобы подготовиться. Во-вторых, это было последнее испытание, и, как бы он не выступил, плохо ли, хорошо ли, Турнир всё равно закончится, к величайшему его облегчению.

***

В день третьего состязания завтрак за гриффиндорским столом проходил очень бурно. Прилетела почта, а с ней открытка от Сириуса с пожеланием удачи. То есть, не открытка, а скомканный кусочек пергамента с отпечатком грязной лапы, но Гарри всё равно был очень рад. Гермионе принесли свежий номер «Прорицательской». Она развернула газету, взглянула на первую страницу и вдруг, поперхнувшись от удивления, забрызгала её тыквенным соком, который не успела проглотить.

— Что? — Гарри с Роном дружно повернулись к ней.

— Ничего, — поспешно сказала Гермиона и попыталась спрятать газету, но Рон успел её перехватить.

Он уставился на заголовок и проговорил:

— Только не это. Только не сегодня. Вот корова.

— Что? — спросил Гарри. — Опять Рита Вритер?

— Нет, — ответил Рон и, так же как Гермиона, попытался спрятать газету.

— Там про меня, да? — не отставал Гарри.

— Нет, — снова пробормотал Рон, на редкость неубедительным тоном.

Но, раньше, чем Гарри успел потребовать газету, от слизеринского стола донёсся громкий крик Драко Малфоя:

— Эй, Поттер! Поттер! Как головка? Бо-бо? Ты сегодня-то смирный? Бросаться не будешь?

Малфой тоже держал в руке номер «Прорицательской». Слизеринцы с гнусными ухмылочками сидя поворачивались, чтобы посмотреть на реакцию Гарри.

— Дай прочитать, — велел Гарри Рону, — дай сюда.

Рон с огромной неохотой отдал Гарри газету. Гарри раскрыл её и уставился на собственное изображение под большим заголовком:

ГАРРИ ПОТТЕР. «НЕСТАБИЛЕН И ОЧЕНЬ ОПАСЕН»

Мальчик, победивший Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, отличается нестабильностью психики, вследствие чего потенциально опасен, — писала Рита Вритер, специальный корреспондент. — Недавно до нас дошли тревожные сведения о странном поведении Гарри Поттера, ставящие под сомнение возможность его участия в таком серьёзном соревновании как Тремудрый Турнир — равно как и обучения в «Хогварце» в целом.

Согласно эксклюзивным источникам «Прорицательской газеты», Поттер регулярно падает в обмороки и часто жалуется на боль в шраме на лбу (оставшемся на память о проклятии, которым его пытался уничтожить Сами-Знаете-Кто). В прошлый понедельник, в середине урока прорицания, корреспондент нашей газеты оказалась свидетелем того, как Поттер выбежал из класса, утверждая, что боль в шраме невыносима и что он не в силах оставаться на занятиях.

Эксперты больницы св. Лоскута — института причудливых повреждений и патологий утверждают, что, возможно, в результате нападения Сами-Знаете-Кого мозг Поттера оказался затронут и что его настойчивые жалобы на боль в шраме могут быть проявлением глубокой психологической травмы.