Без права на подвиг - Андрей Респов

конечно, хватил, но уж больно надолго, учитывая обстоятельства, в допросной закрылись Кирвава, Добряков и Краснов. Всё это время прибывшие вместе с нами четверо молчаливых и неулыбчивых бойца таскали и раздевали трупы. Вернее, таскали двое. Ещё двое контролировали периметр. По общему решению решено было спрятать только трупы охранников с первого этажа и тех четверых, что я убрал последними. Остальных решено было просто закрыть по кабинетам, воспользовавшись ключами, найденными на одном из трупов.

— Всё равно, я считаю, что мы теряем время, Сёма. Уже могли бы с группой выдвигаться к стоянке грузовиков.

— Не переживайте, товарищ Теличко. Хлопцы уже там, — Родин весело подмигнул мне, широко улыбнувшись.

— Погоди, как…? — опешил я.

— Как только вы меня в барак-то запустили, а сами направились часовых снимать, я обстановку товарищам Краснову и Добрякову разъяснил, им и было приказано немедленно отправляться на место. Вы не переживайте, товарищ Теличко, там ребята надёжные. И путь разведанный. Они нас на крыше ближайшего к стоянке барака дожидаться будут.

— Авантюристы, блин, — сплюнул я от досады, — там же по дороге внешние патрули. С собаками! А мужиков даже дубинок нет. Эх…

— Зря, Пётр, вы о нас такого невысокого мнения. Может, так чисто, как вы мы и не можем часовых убирать. Но ума-то хватило рассчитать все интервалы патрулей и смены постов. К тому же тревоги до сих пор ведь не объявлено? А это значит…

Семён был прерван открывшим дверь Красновым.

— Теличко, Родин, входите! — и тут же обернулся к бойцам, таскавшим трупы охранников, только присевшим отдышаться, — Тайборин, Климов, на вышку за пулемётом, всем переодеться в немецкую форму. Передайте Васьковскому и Сидорчуку, пусть берут себе два пистолета-пулемёта, по четыре магазина на брата и поступают в распоряжение Добрякова. Всё понятно?

— Есть, — вразнобой ответили красноармейцы и скрылись за углом коридора.

Внутри допросной всё было по-прежнему. Лишь щуплый гефрайтер сидел в дальнем углу, да Кирвава выглядел несколько бледнее обычного. Зато уже располагался не на полу, а на стуле, опершись на столешницу.

— Что ж, — без лишних прелюдий начал Добряков, — товарищ Теличко, ситуация разворачивается таким образом, что вариант с массовым побегом остаётся единственным выходом.

— О, как? — я, конечно, ожидал, что первоначальный план моего побега подвергнется коррекции. Но чтобы так радикально? Или я чего-то не знаю?

Очевидный вопрос легко читался на моём лице.

— Кирвава рассказал нам, что перед смертью ему успел рассказать Кирьян. Похоже, раскрытие подполья было вопросом одного-двух дней. В крайнем случае, недели. Нам повезло, что гауптман заигрался и понадеялся вскрыть лагерное сопротивление только силами своего отдела и охраны Цайтхайна. И информация от вас, Теличко, заставила его форсировать события.

— Да, на допросе я тоже понял, что гестапо не в курсе игры Кригера. Выслужиться хотел.

— Возможно, — голос Добрякова был сух. Тени под глазами залегли глубже, лицо осунулось от навалившихся новостей. Я внутренне посочувствовал Захару Степановичу. Но сейчас было не до сантиментов. Всё висело на волоске. Но я немного недооценил лагерное подполье.

— Слушайте меня внимательно, Теличко. Мы сейчас расстанемся и больше не увидимся. Хорошо, что мы озаботились максимальным количеством копий карт, что вы нам нарисовали товарищ Теличко. А вот сводки особенно и не пригодились…жаль, — в глазах Добрякова промелькнула досада. Н-да, пропагандиста так просто в себе не задушишь. Он нервно провёл ладонями по лицу, — я так понял, что водитель Кригера вам нужен в качестве «языка» и проводника. Тайборин и Климов, что сейчас принесут пулемёт, будут опекать вашего гефрайтера и обеспечат доставку к грузовикам. Семён уже сказал, что группа ждёт вас на месте?

— Так точно, — только и успел я ответить, поражаясь, с какой скоростью и лаконичностью Добряков с Красновым успели переиграть сценарий, но им, оказывается, ещё было чем меня удивить.

— Нам понадобится серьёзный отвлекающий манёвр, Пётр Михайлович. Простым шумом не обойтись, — в беседу решительно вступил Краснов, — я пойду с вашей группой, товарищ Теличко, мы с Семёном понесём Кирваву и пулемёт. Вы будете контролировать бойцов и гефрайтера, Родин сказал в скрытом передвижении и съёме часовых вам нет равных.

— Погодите, а вы, Захар Степанович, может, тоже вместе со мной? — повернулся я к Добрякову.

— Нет, Пётр Михайлович, я как раз и буду обеспечивать операцию прикрытия, как сказал Матвей Фомич. У нас редкое стечение обстоятельств: целый эшелон на станции и почти две тысячи ещё до конца не истощённых бойцов! Настоящая армия. Как думаете, если дать им весомый шанс совершить побег? Да ещё фору в сотню километров по железной дороге…

— Основная ветка ведёт к Дрездену. Если и есть возможность перевести стрелки путей, то только километров через десять. И тот полустанок наверняка охраняется, — я тут же начал лихорадочно соображать, обдумывая дерзкую вводную руководителя подполья.

— Не стоит переживать, Пётр Михайлович. Это теперь не ваша забота, товарищ Теличко. Едва мы начнём заварушку, вы сможете пойти на прорыв через основные северные ворота лагеря. Оружия у нас маловато, но уж как-нибудь, на пролетарской злости прорвёмся.

— Товарищ Добряков…Захар, — я не мог найти слов, подавшись вперёд в невольной и неловкой попытке обнять или хотя бы пожать руку этому мужественному человеку.

— Давайте без сантиментов, Пётр Михайлович! — слегка улыбнулся Добряков, блеснув глазами, — вы только, пожалуйста, выполните задание советского командования, а мы уж постараемся в грязь лицом не ударить. Да, по пути к грузовикам помогите товарищу Краснову вскрыть несколько бараков. Потом уж люди сами разберутся. Говорят, у вас это ловко выходит. Основные члены подполья у нас распределены почти по всем баракам и предупреждены о возможности общего сбора. Но чем незаметнее они сюда просочатся в ближайший час, тем больше времени будет у вас на прорыв.

— Есть ещё одна проблема, товарищ Добряков, — Захар вскинул брови, — блатной барак. Почти сотня полицаев в вашем тылу — совсем ненужный сюрприз. Надо их обязательно заблокировать, чтобы не пришли на помощь охране. Это значительно повысит шансы массового побега. Вернее будет сказать, лагерного восстания. К тому же, полагаю, так просто оставить без внимания предателей Родины будет с нашей стороны крайне непоследовательно.

Краснов и Добряков переглянулись. Старший политрук пожал плечами и едва заметно дёрнул подбородком.

— Первый раз слышу столь сдержанное и интеллигентное пожелание от красного командира об отправке на тот свет этой кучки выродков и сволочей. Думаю, ваше предложение получит горячую поддержку среди наших. И что-то мне подсказывает, что вы уже кое-что придумали на этот счёт. Выкладывайте, товарищ Теличко.

— Нам всё равно почти час ждать вашего штурма, Захар Степанович. Сёма сказал, что рядом с грузовиками есть склад ГСМ. И всего один часовой. Ничто