Без права на подвиг - Андрей Респов

смещаясь к бортику со стороны спин охранников. Условных спин, как оказалось. Нет, один из немцев продолжал пялиться в зону, освещённую прожектором, опираясь правым локтем на кожух пулемёта. А вот второй… Второй, скотина, жрал из консервной банки. Да к тому же использовал для этого штык-нож. Интересно, его мутер вообще учила хоть каким-то манерам? Тем не менее умер он первым. От собственного клинка, который я вогнал ему в основание подбородка. Второй отстал от него на пути в Вальгаллу не надолго, секунды на четыре. С пробитой грудной клеткой ему будет сложно пить за столом у Одина, но как-нибудь приспособится.

Уф… Выйдя из режима ускорения, я позволил себе целых пять минут, чтобы осмотреться и прийти в себя. Левый бок слегка жгло. Я сунул пальцы в прореху. Достал меня всё-таки, жрун грёбанный: лезвие прошло вскользь по рёбрам, но кровь течёт, слабовато, тем не менее не стоит пренебрегать перевязкой. Но не здесь.

Так. Контроль жмуриков: тут всё чисто. Перевернул на спину того, кому пробил грудную клетку и разорвал миокард. Затолкал в дыру в грудине чехол от пулемёта. Не хватало, чтобы крови ещё как со свиньи натекло. А так, большая часть свернётся в грудной полости. Всё меньше следов. Хотя после стольких трупов моя идея-фикс по сокрытию улик выглядит откровенно по-детски. Если Родин с Кирвавой убедят Добрякова, в Краснове я почему-то был заранее уверен, то ни прятать трупы, ни скрывать следы крови не будет уже никакой нужды.

Что у нас тут с хабаром? Нормально так я забрёл: помимо пулемёта и двух коробов с лентами у одного из солдат был люггер, брат того, что я отдал Родину. Ну а чувак, что с украшением в виде ножа под подбородком, одарил меня ещё одним пистолетом-пулемётом. Сапёрные лопатки, ножи… Просто праздник какой-то. Вот же, милитаристы, они что, тут собирались осаду выдержать? Ну не мне о них судить. Скорее, стоило поблагодарить от души.

* * *

Вот чуяло сердце: везение когда-то должно было дать сбой. Перед бараком, куда я отправил Родина, аккурат на пересечении лагерных улиц, встал патруль полицаев. Да ещё, похоже, по характерной кубанке и внушительному росту возглавляемый господином Вайдой собственной персоной.

Что ж, видать, судьба, Мыкола Гнатич, сколь верёвочке не виться, но и тебя догнала твоя зрада.

Я мысленно похвалил себя, что не поленился, отправляя Родина внутрь барака, определить на место щеколду с замком.

Внимательно прислушиваясь к ночной тишине и с удовлетворением отмечая, что кроме говора полицаев и хохотков Вайды больше ничего не нарушает ночного покоя, стал перемещаться вдоль межбарачного простенка, снова ныряя в режим ускорения.

На этот раз уже не ограничивал себя бескровными методами. Два штык-ножа золингеновской заточки выполняли свою работу безупречно. Ночь и внезапность нападения снова подыграли мне. И я снова убедился, что обычные люди, даже будь их четверо здоровых полицаев с дубинками, никак не могут противостоять анавру на пике развития аватара.

Больше времени ушло, чтобы утащить с дороги в межбарачный проход ещё не остывшие тела. Похоже, я ещё более ускорил вероятность тревоги в лагере. Очень скоро полицаев хватятся. Особенно Вайду. Начнут поиски. При этой мысли Цайтхайн сразу показался мне не таким уж и большим лагерем.

Вот в таком душевном раздрае я и предстал перед Родиным, который, едва я открыл дверь, выскочил из спёртого дыханием сотен заключённых барачного мрака, словно только и ждал этого. Свет от фонаря при входе осветил его озабоченное лицо.

— Ну? Петро? Как? — только и успел произнести Семён, как за его спиной замаячили ещё несколько человек, среди которых я узнал Краснова.

— Дверь не шибко открывайте, свет издалека виден. В администрацию путь свободен. Нужно забрать оружие и обмундирование. Раненый Кирвава ждёт эвакуации. Что с нашей группой?

— Погоди, Теличко, не гони лошадей, — из-за спины Семёна вышел Краснов, — твою ж мать! — он тихо выругался, разглядев на мне окровавленный мундир гауптмана. Фуражку я обронил ещё когда на ноль множил пулемётный расчёт. Тут его взгляд остановился на зажатых в моих кулаках ножах, на которых запеклась немецкая кровь. В свет, падавший из дверного проёма, попала нога одного из полицаев. — Это кто? — голос старшего политрука был напряжён.

— Полицейский патруль, Матвей Фомич. Не было времени ждать, пока уйдут.

— Ты их всех? — на этот раз голос Краснова слегка дрогнул.

— Я, Матвей Фомич, некогда тратить время на пустую болтовню. Кирвава просил вас и Добрякова подойти к нему. А пока неплохо бы нашу группу отправить к грузовикам, предварительно вооружив и переодев часть людей в немецкую форму. В административном корпусе есть три пистолета-пулемёта, два карабина, восемь комплектов формы и один MG42. Форма, извините, не совсем чистая. Нужно действовать. И быстро.

Видно было, что у старшего политрука есть десятки вопросов, но нужно отдать должное, Матвей Фомич умел держать себя в руках. Он обернулся внутрь барака и негромко позвал:

— Сидорчук, Тайборин, Васьковский, Климов, со мной. Остальные ждут связного от меня. Позовите Захара Степановича. Не прошло и десятка секунд, как показался Добряков. — Товарищ Теличко, мы готовы. Проведёте?

— Да. Двигайтесь за мной. Не разговаривать. Там, где будем идти, постов и патрулей быть не должно. Но мало ли, — я сунул Краснову люггер пулемётчика. Тот благодарно улыбнулся.

Уже скрываясь за бараком, я видел, как сноровисто заключённые затаскивают внутрь барака трупы полицаев, а следы крови засыпают песком.

Уже в четвёртый раз за ночь я проделывал этот путь от бараков к администрации и обратно. Но только в этот раз за мной двигались люди, от которых зависел весь успех предприятия. От напряжения, казалось, что я дышу не воздухом, а огненной лавой. Тем более, что режимом ускорения я не мог воспользоваться, ориентируясь на темп сопровождаемых. Но наш короткий рейд закончился благополучно.

Прожектор с вышки всё ещё ярко освещал пятачок у входа. Краснов, едва мы приблизились к воротам, что-то шепнул двоим из группы и те немедленно начали карабкаться на вышку. Спустя минуту прожектор снова освещал Лагерштрассе, а за нами тихо закрылась дверь административного корпуса.

* * *

— Товарищ Теличко, ну а я тут при чём? Сказано было ждать, будем ждать…

— Ты понимаешь, Сёма, что за эти полчаса полицаи уже могли хватиться пропавшего патруля? И о чём можно там так долго разговаривать с Кирвавой? — я не находил себе места, расхаживая по коридору второго этажа. Воспользовавшись паузой, я переоделся в китель обер-лейтенанта и худо-бедно привёл себя в порядок. Неизвестно, как ещё придётся пускать в ход свой новый имидж. Про полчаса я,