Легенда об Иных Мирах - Наталья Баранова

За последние трое суток она сумела осознать, что ситуация безнадежна. Причин тому не было, но корабль совершенно вышел из-под контроля. Практически все системы работали кое-как, и готовы были отказать в любой момент. Даже системы жизнеобеспечения. Которые проверять не требовалось, они были старой, надежной конструкции и, тем не менее, работали все хуже. В воздухе уже присутствовал излишек углекислоты.

А ко всему постепенно портилось настроение. Инфразвук. Приходилось признать, что с этой напастью ничего нельзя сделать, если не заглушить реактор. Но, если его заглушить, то непонятно было, удалось ли бы его запустить вновь. Ведь если – нет, то даже при устранении всех неполадок крейсер был обречен. Вместе со своим экипажем. Объятья черной дыры достали б их. Рано или поздно.

Прикрыв глаза, женщина вспомнила визит Гайдуни, так явственно, словно наяву. Контрабандист пришел к ней в дом, прокравшись незамечено. Так, что, увидев его на собственной кухне, она едва не вскрикнула от неожиданности.

– Доброе утро, – проговорил Гайдуни, – и извините за вторжение. Но я должен вам что-то сказать.

Она присела на стул, глядя, как он готовит кофе, и только тихонечко покачала головой. Отчего-то желания выставить его за порог пришло слишком запоздало. Когда он сам проговорился об «Раяни». Это ее удивило, заставив молчать и удивленно хлопать ресницами. Как ни странно, но сама она получила известие о назначении только накануне.

– Откуда вам известно? – проговорила она, переборов волнение.

Контрабандист тихонечко, как сытый кот усмехнулся в усы, пожал плечами.

– Ареттар, – ответил, подумав, – не знаю, откуда знает он, но он предупредил, что вам грозит опасность. А вы слишком нравитесь мне, что б я позволил вам рисковать бездумно.

– Ареттар, – повторила она, – опять эти старые сказки....

– Девушка, вы можете не верить, но, ... да, впрочем, какая разница? Я знаю, что этот рейс нового крейсера слишком опасен. Знаю. И советую вам отказаться.

– Что б сказали, что я струсила или обленилась?

– Деточка, те, кто знает, как вы посадили свой «Нири» на Раст-Танхам, да еще заставили его починить, наведя орудия на город, не сможет вас упрекнуть в трусости. Да и по Раст-Танхам вы ходили без охраны. Для любого пилота Лиги – это более чем достаточно. В жизни не забуду, как мы познакомились. И вы после этого боитесь, что вас просто назовут трусихой?! Да, бросьте.

– Гай, прекратите, – проговорила она.

Контрабандист недовольно хмыкнул, осторожно примостившись на табурет, посмотрел ей в лицо. Выражение добродушного лица было почти что нежным, когда он вот так рассматривал ее, заботливым и обеспокоенным.

– Гресси, – проговорил контрабандист мягко, тихо, нежно, – ну зачем вам...

– Зачем вам? – перебила она жестко. – Зачем вламываться в мой дом и рассказывать сказки? Хотите, я скажу зачем? А я ведь могу догадаться. Думаю, что крейсера нового типа заставят вас держаться подальше от Лиги. И вы этого боитесь. И вы желаете устроить какой-нибудь сюрприз. Согласна, я вам нравлюсь. Вы мне тоже симпатичны, Гай, в какой-то мере. И вы пришли, уговорить, что б я осталась здесь, дома, что б со мной не случилось бы чего по вашей милости или милости ваших дружков. Не уговорите. Лучше уходите. От назначения я не откажусь. Так и знайте!

Гайдуни тихонечко вздохнул.

– Ненормальная, – проговорил он, – ну зачем вам затягивать веревку вокруг шеи?

– Прекратите, – проговорила она.

Гайдуни кивнул, сглотнул комок, вставший в горле, выложил перед ней на стол тонкий листок бумаги.

– Это от Ареттара, – проговорил он, – предупреждение, что он нашел в вашем доме, в книге своих стихов, наверху. Книга лежала на столике у окна. В следующий раз закрывайте форточки, когда куда-нибудь отлучаетесь.

Женщина посмотрела на листок, как на гадюку, посмотрела и скомкала не прочитав. В сердце было слишком много горечи и злости. Глядя прямо в лицо Гайдуни, она разорвала этот клочок бумаги на сотню маленьких частей, бросив их в его лицо.

– Убирайтесь, – проговорила неожиданно зло, – убирайтесь и больше не смейте являться в этот дом. Вас сюда не звали. Мы случайно познакомились, но это не дает вам права врываться ко мне и плести басни, не хуже, чем Легенды Ареттара. Убирайтесь! Вон!!!

Гайдуни посмотрел на с сожалением, медленно поднялся и тихо прошествовал к выходу. Ни сказав больше ни слова. А она, отчего-то почувствовала, что так и хочется расплакаться, сесть и выкинуть все эмоции.

Отпуск. Ее долгожданный отпуск, в который раз, летел в преисподнюю.

Тогда было бешенство, была злость, вылившаяся на первого встречного, теперь, отчего-то пришла тоска. Отчего-то думалось, что контрабандист не сказал ни слова лжи. Маленький листок, записка в пару строк мог лишь только подтвердить это.

«Вы все умрете», – вспомнила она стандартный набор слов, что был получен каждым из ее экипажа. «Вы все умрете», – такую записку нашли и у Йивни. Вздохнув, Гресс сцепила зубы.

Кто-то наглый, и беспощадный, кто-то играл с ними, как кот с мышами, не довольствуясь просто возможностью их уничтожить. Этому некто было слишком мало их просто убить. Словно он питался страхом, тоской, неверием, словно, что б остаться удовлетворенным, ему надо было сначала психологически уничтожить своих жертв.

«Вы все умрете», – тихо прошептала она и вдруг, непокорно тряхнула головой.

Ни за что, – подумала она, – ни за что и никогда! Не было этого. Не видела я этой клятой записки! Не дошла она до меня. И не собираюсь я тосковать и мучиться. Не дождетесь! В преисподнюю! Я буду бороться. Буду. А там посмотрим... кто кого.

– Есть одна мысль, – проговорила она, оставшись наедине с Кантхэ. Лагалиец, пожалуй, единственный, кто смог пересилить собственные эмоции, и оставался более разумен и менее подвержен депрессии, чем остальные. Даже более спокоен, чем она сама.

– Вы о чем? – спросил он.

– Антидепрессанты на исходе.

– Я знаю. Кавиенни это очень беспокоит. Еще пара суток, и -

– Вот именно, – проговорила она жестко, – поэтому я предлагаю всех, у кого сдают нервы и в ком нет непосредственной необходимости отправить по спасательным капсулам. Если они способны защитить человека в условиях космоса, то защитят и здесь, на корабле.

– А остальные?

– Остальным пригодятся антидепрессанты. Пока я не собираюсь отступать. Где-то да существует разгадка всей этой нелепицы. И надо найти отгадку. И достаточно быстро. А этого нам не сделать, если мы поддадимся панике, Шабар.

Пилот кивнул, молча закурил, усмехнувшись, выпустил дым в потолок.

– Одобряю, – заметил спокойно, – предложение вполне разумно.

Гресс успокоено выдохнула воздух. Шабара здесь слушались, с Шабаром считались, даже тогда, когда пренебрегали ее указами. Как-то странно вышло, что когда он стоял за ее спиной и только согласно кивал на ее слова, никто не перечил ей.

Лагалиец был словно опора, что поддерживала ее в трудную минуту. К нему можно было обратиться в любое время, чисто неофициально и получить внимательного слушателя, а иногда и крепкое плечо. Он был чем-то похож на Ордо. На того Ордо, которого она когда-то знала. Молодого, энергичного полного сил и энтузиазма, каким он был до рейда в этот район.

Экспедиция к Ками-Еиль-Ергу словно вытянула из Аториса Ордо избыток сил, и вытянула сияние глаз. Все беды посыпались на него после. После того, как он сказал о том, что нашел легендарный флот легендарных Аюми. После того, как потерял доверие людей.

Был момент, что и она перестала доверять, краткий миг, полный яда сомнения. Правда, это длилось недолго. И от сомнительного того факта она долгое время предпочитала отмахиваться, как от назойливой мухи, предпочитая не помнить.

А оказалось, что флот был. И что не было лжи.

Она вспомнила Архата, его вечный скептицизм, его слова о том, что дети любят сказки, и о том, что Ордо, по-видимому, лишь дитя, раз думает, что и все поверят очевидной нелепице. Выдумке чистой воды.

Архат смотрел ей в глаза, и улыбался, открыто и светло, говоря: «но ведь мы-то не дети... Люди мира Лиги выросли давно, и сказки далеких предков способны оценивать только как сказки, изумляясь, восхищаясь, но понимая, что то – лишь Легенды. А Легенды и мир – вещи разные, и нельзя впутывать вымысел в реальность. И не стоит лгать, пусть даже и из чистых побуждений».

Вспомнив Архата, она невольно улыбнулась. «Друг мой, – подумала с ноткой грусти, – что б ты сказал здесь и сейчас, зная то, что теперь знаю я. Назвал бы всех тут на этом крейсере лжецами? Или, быть может, постарался поверить? А, если не поверить, то, может быть, объяснить это как-то иначе, чем ложь, чем вымысел. Ведь до сих пор не ясно, что же могли найти Ордо, и все эти люди. Что же заставляет так блестеть их глаза, когда, отстранившись от того, что было после, они вспоминают увиденное. Что помнят, несмотря на все старания отстраниться и забыть?».