Волшебный свет любви - Наталья Батракова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так что, несмотря ни на что, выходные не пропали даром. И первая, и вторая статьи были именно тем, в чем сейчас, на ее взгляд, нуждалась газета. Сомнений, что Камолова с ней согласится, не было.
«Хорошо бы увидеться и переговорить с ней до начала планерки, – думала она, засыпая в воскресенье. – Евгения Александровна – тонкий, умный человек. Она должна понять, почему это так важно для меня».
Но в понедельник утром планы в очередной раз «откорректировала» проклятая инфекция! Пришлось звонить в редакцию, предупреждать, что в силу обстоятельств пропустит планерку. Судя по опыту выходных, опоздает как минимум часа на два.
Так оно и вышло. На ступеньках редакции Катя оказалась в начале двенадцатого. Пока бежала от машины к зданию, успела промерзнуть до костей – мороз, ледяной ветер. В такую погоду лучше бы в шубе ходить, а не в курточке на меху.
«Вот так, Екатерина Александровна, и остались вы с носом: были две шубы, да сплыли. Одну, скорее всего, Алиска носит. Арина Ивановна говорила, что Виталик ее забрал. Вторую тоже найдут кому пристроить, – грустно усмехнулась она. – Да бог с ней, не в шубе дело. И не в погоде… На душе минус сорок… – и вдруг поймала себя на мысли: – А ведь я мучаюсь не только потому, что он так со мной поступил. Я за него волнуюсь. Где он? Что с ним? Не заболел ли? Умом понимаю, что меня все это уже не должно касаться, а вот поди ж ты… Ладно, хватит хандрить. Надо учиться принимать удары судьбы. Сколько их еще впереди?»
Вопрос совпал с открытием дверей лифта.
– Катюня, привет! – наткнулась она на Венечку. – Тебя твой полуолигарх на диету посадил, что ли?
– Привет! С чего ты решил? – нахмурилась она.
– Тебя ж ветром качает! Как после голодовки. Решила стать 90-60-90?
– Почему бы нет? Может, я тоже на подиум хочу, – буркнула она, направляясь к дверям редакции.
Забыв о лифте, Потюня неожиданно пошел следом.
– Кать, если хочешь знать мое мнение, то худоба тебе не идет. Ты, цветущая, пышущая здоровьем молодая женщина. Во что ты себя превратила? Синячищи под глазами… Терпеть не могу худосочных! Ну что с ними делать?
– То же, что и с остальными, – на ходу, не оборачиваясь, бросила Катя.
Признаться честно, Венечкины слова, с одной стороны, порадовали. Если заметили окружающие, значит, она в самом деле прилично похудела: джинсы сваливаются, ремень утром на две дырочки пришлось переместить. Вот ведь как бывает: стараешься-стараешься, моришь себя голодом, не жрешь ни черта – а вес не уходит. Зато стоит поймать на пару-тройку дней какую-нибудь заразу, как – раз, и неизвестно что куда подевалось!
«И все же бог с ними, с килограммами, – подумалось ей. – Только бы не наступило очередное утро в обнимку с унитазом».
– Хочешь, я тебе фотосессию устрою? И без всякой голодовки! Так отфотошоплю, отец родной не узнает!
– Не люблю я фотошоп, Венечка. Все равно как петь под фанеру.
– Не хочешь фотошоп – не надо! Давай так сфоткаемся, а? Сколько раз предлагал, а ты все отказываешься, – насупился он.
– Ладно, уговорил. Как только, так сразу. Надо запечатлеть момент, пока снова не наберу вес после инфекции.
– А-а-а… Вот в чем дело, – дошло до него. – А я-то думаю: чего ты такая бледная? Сочувствую. Могла бы объяснить Жоржсанд, отлежалась бы дома. Кстати, не ты одна. Мария Ивановна тоже заболела.
– А с ней что?
– Не знаю. На планерке сообщили. Вместо нее Любашу вызвали.
Любашей звали два года назад ушедшую на пенсию сотрудницу, которая появлялась в редакции по первому зову. Не столько ради лишней копейки, сколько чтобы пообщаться, отвлечься от домашних хлопот. Всю жизнь проработала в больших коллективах – в редакциях газет, на радио, телевидении. И на пенсию не хотела уходить, да дети настояли. Стыдно, мол, перед знакомыми – будто они не в состоянии обеспечить мать.
– Это хорошо, – кивнула Катя и задумалась.
Выходит, не одну ее задело продолжение истории многолетней давности. Чисто по-человечески Марии Ивановне можно было только посочувствовать. Добрая она женщина, сердобольная. А тут такую рану разбередили. Да еще выяснилось, что сама не права в отношении людей, которых винила в смерти племянницы. Такое тяжело принять. Правда, как и простить.
– Жоржсанд на месте? – поинтересовалась Катя.
– Была на месте. Я тут хотел спросить: ты когда материал про колонию собираешься сдавать?
– Сегодня. Прямо сейчас пойду и покажу.
– Я так и думал, потому и вернулся. Фотки тебе перекину, посмотришь, что подойдет.
– Хорошо. Только никуда не уходи. Я постараюсь быстро поговорить с Евгенией Александровной, – спрятав в шкаф курточку, включила она компьютер.
– А ты чего без шубы в такую холодрыгу?
– Моль съела, – как отрезала она, дав понять, что разговор окончен. – Все, Веня, не отвлекай. Дел много…
Периодически впадая в сонное забытье, субботу и воскресенье Вадим провел в номере. Даже в ресторан при отеле не спускался. Заказывал еду, когда чувство голода становилось нестерпимым. Затем щелкал пультом телевизора и снова засыпал. Сон был спасением, и он это понимал. Иначе мыслительный процесс обязательно довел бы его до очередного падения в бездну. В баре было достаточно спиртного.
В понедельник около пяти утра он раскрыл глаза, выключил продолжавший бубнить телевизор, прислушался к себе и понял: с ним все в порядке. И выспался на неделю вперед.
Встав с кровати, потянулся и, разминая шею, подошел к окну: сонный город тоже просыпался. Пока еще полупустые магистрали, редкие машины и фигурки людей, ярко светящаяся реклама. Через пару часов все кардинально изменится: посветлеет, появятся пробки, толпы спешащего на работу люда.
Повернувшись, Вадим окинул взглядом номер. В выходные он так и не дал горничной прибраться. Раздосадованно вздохнув, он разобрал дорожную сумку, аккуратно разложил в шкафу вещи и приступил к зарядке.
«Что там у меня на сегодня? – вспоминал он, отсчитывая количество отжиманий. – Пять, шесть, семь… Вступление в права основного владельца «Моденмедикал», знакомство с персоналом. Звучит официально, хотя на самом деле всех давно знаю. К девяти утра прибудут юрист с Хильдой – хорошо хоть не рассказал ей, что не летал в Минск… Восемь, девять… Лишнего она не спросит, но неловкость появится: остался во Франкфурте и не навестил… А так позвонил, сказал, что вернулся, справился о самочувствии… Десять, одиннадцать… Что там дальше? Вместе с Хильдой заехать в офис UAA Electronics, где будут обсуждаться завтрашние похороны Флемакса. Правильно, что все расходы корпорация взяла на себя. Мартин это заслужил… Двенадцать, тринадцать, четырнадцать… Пожалуй, хватит на сегодня, не стоит перегружаться, – решил Вадим, перевернулся на ковровом покрытии, потянулся, расслабился, потянулся, снова расслабился. – Сейчас в бассейн, на завтрак и на свежий воздух. Пройдусь в офис пешком. Полчаса, больше не займет, – прикинул он. – Не зря Мартин любил ходить на работу, в этом что-то есть. Настраиваешься на дело, ни о чем другом не думаешь… Как все рассказать маме? Ладно, потом…»