Пионеры Вселенной - Герман Нагаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я ждала тебя все эти годы, я верила, что мы встретимся, чтобы больше никогда по разлучаться. И вот счастливый день наступил! Рига свободна! Уже идут поезда в Москву… Я прочла, несчетное число раз, твои письма. Я все знаю. Только сообщи адрес, и я немедленно выеду.
Подробностей не пишу – о них расскажет Янис…»
Поужинав, Цандер лег в постель и, еще раз перечитан письмо, положил его под подушку. Затем потушил свечу и, думая о Марте, уснул…
А утром газеты сдержанно сообщили, что красные латышские стрелки оставили Ригу…
6
Первые дни после известия о падении Риги Цандер ходил как потерянный. Два раза он опаздывал на работу, извинялся, говоря, что задумался в трамвае и проехал свою остановку. Эту рассеянность сослуживцы стали замечать после встречи с высоким командиром. На их вопросы Цандер отвечал невпопад, порой пропускал время обеда, даже делал ошибки в расчетах, чего раньше с ним никогда не случалось. Всем было ясно, что Цандер потрясен и что это случилось после встречи с военным. Но в чем была причина потрясения – никто не знал…
У Цандера было такое состояние, как будто из жизни у него ушло самое важное. Он ходил с опущенными глазами и пытался отыскать пути к тому, чтоб вернуть невозвратимое…
Он не хотел верить, не хотел смириться с мыслью, что больше никогда не увидит своей любимой. Напротив, он старался себе внушить, что еще не все потеряно, что сдача Риги – случайность, что немцы сейчас не так сильны, чтобы ее удержать. «Красная Армия окрепла в боях, приобрела воинский опыт, научилась побеждать. Расправившись с Колчаком, она непременно повернет штыки на запад…» Цандер приводил много доводов, пытался убедить себя, но на этот раз в его душе утвердилось другое убеждение, на которое не действовали никакие доводы. Это подсознательное убеждение было предчувствием…
Прошло два месяца. Цандер немного успокоился, ушел в дела. Теперь он работал не только в техническом бюро, но и непосредственно в цехах, следя за изготовлением отдельных узлов моторов, за сборкой и испытанием их. Он хотел изучить не только всю технологию производства, но и «душу», «характер» различных типов моторов. Это было нужно ему, чтобы безошибочно определять неполадки и неисправности по одному звуку работающего мотора. Это требовалось для того, чтобы избавить от «изъянов» моторы будущего…
Летом, когда Красная Армия нанесла сокрушительное поражение Колчаку, освободив Уфу, Пермь, Екатеринбург, Челябинск, Цандер опять стал убеждать себя, что Рига потеряна не безвозвратно. В нем вновь затеплилась мысль о встрече с Мартой. Но это было скорее желанием видеть ее, чем надеждой…
Осенью, когда Советская Россия оказалась в железном кольце вражеских войск, когда Деникин с отборной Добровольческой армией подошел к Туле, Москва была объявлена на военном положении. В эти дни Цандер днем работал на заводе, а вечером вместе с рабочими уходил рыть окопы и строить укрепления…
7
В конце ноября, когда враг был отброшен за Курск и Воронеж, Москва вздохнула облегченно: работа на заводе вошла в свою колею – по воскресеньям давался отдых.
В эти свободные дни Цандер обувался в старые подшитые валенки, купленные по случаю на Сухаревке, в дубленый полушубок, подаренный Стрешневым, и шел в Румянцевский музей. Там, в нетопленном зале библиотеки, он сидел дотемна, просматривая газеты, журналы, книги, по крупицам собирая все сведения о развитии авиации и дирижаблей.
Теперь, когда Красная Армия начала громить, гнать врага, он твердо решил, что пора вернуться к мирным проблемам.
«Как только кончится война, очевидно, Советская власть начнет восстанавливать фабрики и заводы, строить новые предприятия. Вот тут-то я и представлю свой проект… Он должен быть основан на новейших достижениях техники. А я отстал. Ведь целых шесть лет идет война… Может быть, в Америке, которой война почти не коснулась, уже построены лаборатории, где создаются межпланетные корабли? Я должен быть в курсе событий. Я должен знать все…»
Румянцевская библиотека оказалась для Цандера настоящим кладом.
Там были собраны почти все журналы и газеты России за последние годы. Имелось много иностранных изданий, датированных пятнадцатым, шестнадцатым, даже семнадцатым годами.
Тщательно просматривая все, что относилось к ракетам, Цандер вновь перечитал статью Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами», датированную 1911–1912 годами, которую помнил со студенческих лет. Но теперь он взглянул на нее другими глазами. Тогда она будоражила ум, увлекала, манила в безвестные дали.
Теперь она показалась ему очень далекой от реальности.
«Конечно, идея Циолковского верна и расчеты его правильны. Однако к решению этой задачи нужно идти другим путем, путем экспериментов, путем практических работ.
В этой статье Циолковский полемизирует с французским ученым Эсно Пельтри. А может быть, Эсно Пельтри уже строит ракету?.. А немцы? А американцы? У нас нет никаких сведений о западных исследователях. Но это не значит, что они сидят сложа руки…
Сейчас, когда наметился перелом в войне – надо начинать практические работы по ракете, надо объединиться всем изобретателям и работать сообща. Почему бы Циолковского не пригласить в Москву? Конечно, он не инженер и едва ли бы мог возглавить практические работы, но его авторитет и советы нам бы помогли.
В подъезде было темно. По обледенелой лестнице, ощупью Цандер поднялся на второй этаж, дернул ручку звонка.
Ему открыл сам Стрешнев:
– Фридрих? Очень рад! А я, признаться, хотел ехать к тебе. Раздевайся, проходи.
– Видимо, действительно мысли передаются на расстоянии, раз ты собирался ко мне, – улыбнулся Цандер. – А я вот только из библиотеки, – продолжал говорить он, проходя в гостиную и усаживаясь на знакомом диване, – перечитал статью Циолковского и пришел к выводу, что нам надо начинать сообща.
– Ты о чем, Фридрих?
– Да опять же о ракете. Скоро войне конец. Надо начинать действовать. Спишись с Циолковским, вы же друзья. Может быть, он приедет в Москву? Мы бы вместе составили письмо Ленину, а?
– Это невозможно сейчас… – смущенно, с трудом подбирая слова, заговорил Стрешнев. – Невозможно потому, что… впрочем, какая-то дикая нелепость…
– Да что, что случилось? – испуганно спросил Цандер, схватив его за руки.
– Вот письмо из Калуги, от отца… Только сегодня получил… Одним словом – Циолковский арестован Чека…
8
Еще не прошло года, а уж о Цандере на заводе заговорили, как о замечательном инженере. В декабре он был назначен на должность заведующего техническим бюро.
На него возлагались надежды и ответственность за создание первого советского авиационного двигателя.
Цандер не был обрадован этим назначением, так как административные обязанности будут отнимать много времени, помимо рабочего. А отказ могли истолковать как саботаж. И Цандер перешел в отдельный кабинет.
Работа по созданию нового двигателя поначалу казалась ему интересной и увлекательной. Но когда были сделаны все расчеты и рабочие чертежи, когда работу перенесли в цеха, он затосковал. Было обидно, что этот первый советский двигатель не совершит революцию в моторостроении. «Конечно, он обещает быть лучше, мощней и надежней иностранных, покупных, но пока его делают и осваивают, на Западе могут появиться новые, значительно более сильные моторы».
Цандер пригласил Стрешнева, решив поговорить с ним как с другом.
Стрешнев, выслушав его доводы, раздумывая, тихонько стал отбивать пальцами «Марсельезу».
– Ну что, Андрей, ты не согласен со мной?
– В технике идет и будет идти вечное соревнование, Фридрих.
– Согласен. Это неизбежно. Но можно двигаться вперед маленькими жалкими шажками, а можно совершать прыжки.
– Говорят: тише едешь – дальше будешь!
– Нот, я не согласен, – запротестовал Цандер. – Мы сейчас, по существу, занимаемся компиляцией и создаем улучшенную конструкцию, а я за то, чтоб создавать новый тип двигателя.
9
– Если вопрос стоит так – я за прыжки! – с улыбкой воскликнул Стрешнев и, расправив бороду, поднялся, обнял друга:
– Ну-ка выкладывай, Фридрих, что у тебя за идея?
– Я думаю, Андрей, что теперешние бензиновые моторы нуждаются в коренной переделке. Они маломощны. Для моего воздушного корабля потребовалось бы пять моторов! Это утяжелило бы вес корабля в несколько раз и загубило бы все дело.
– Для твоего корабля наши двигатели не годятся, согласен. Но ведь это не значит, что они непригодны для самолетов?
– Не спеши, Андрей, я еще не сказал главного.
– Ты хочешь увеличить мощность, но ведь это немыслимо без увеличения веса?
– Возможно. Я уберу карбюратор.
– Что?! Ты это серьезно, Фридрих?
– Да! Сейчас горючая смесь подается в распыленном состоянии. Для сжигания ее приходится сжимать. Коэффициент полезного действия очень мал…
