Диета старика - Павел Пепперштейн

Разыскать девушку несложно. Койну известно, что он находится под постоянным наблюдением Эф Би Ай. Агенты, конечно же, отметили сумасбродное венчание и проследили за ней.

Разработав "щадящее" оружие массового уничтожения, разработав затем "ласкающее" оружие, обеспечивающее жертвам смерть в ауре наслаждения, Лесли Койн сделал следующий - и решающий - шаг, достойно увенчавший его путь ученого. Он, на основе сделанных им открытий, создал оружие, максимально эффективное и удобное с точки зрения военной, которое не просто убивало безболезненно и приятно, которое не просто делало смерть очаровательным развлечением, но обеспечивало жертвам конкретную, доступную наблюдению приборами, потустороннюю жизнь - вечную жизнь в раю. Этот худосочный и долговязый гений, этот сексуальный маньяк с крупной головой новорожденного, покрытой белоснежным пухом, создал буквально новую смерть, включающую в себя, в отличие от всех предыдущих новых смертей, новое, доселе неизведанное посмертье. Нет, он не проник, как мечтал когда-то в юности, вслед за душой умирающего естественным образом, чтобы наконец раз и навсегда выяснить, что ожидает нас после смерти, он не изобрел приборов, которые способны были бы осуществить глубокое прощупывание запредельного - эта тайна так и осталась тайной. Зато (и это кажется не менее невероятным) он фактически создал дубликат потустороннего - искусственное бессмертие души, он осуществил старинную мечту европейских алхимиков о рукотворной вечности, о paradise artificiel. Уже в его ранней работе (снискавшей ему звание почетного члена нескольких университетов) "Живая автономная голова: статус человеческого мозга при кетаминовых наркозах" (2022), он высказал гипотезу о внешних, находящихся вне человеческого тела, резонаторах, о бесконечно удаленных "гротах", т. е. зеркальных двойниках мозга, посредством электробиохимической апелляции к которым мозг осуществляет коммуникацию с самим собой.

В этой работе Койн развивал идеи группы советских ученых (группа Федорова - Зеленина), суммированные в сборнике "Кощеево яйцо: радиоактивность мозга и энергетический потенциал "внешней души" человека" (1999). После нашумевшей публикации Койна "Оздоровление Кандинского - Клерамбо: перспективы электронной психиатрии и искусственный микропсихиатр в мозгу" (2028), дискуссия о физиотехнологии человеческого сознания, включающего в себя элементы "внетелесного блуждающего базирования", так называемого "Большого Дрейфа", захватила многих американских, советских, японских, английских, немецких и израильских ученых. Впрочем, вплоть до откровения Койна, полученного им под препаратом CI-581/366 (не следует забывать, что он находился также под воздействием любви - сильнейшего наркотика, образующего интересные комбинации с другими наркотиками), эта дискуссия оставалась по большей части беспочвенной.

На основе полученной догадки Койну удалось вычислить и опытным образом доказать существование так называемого Слоя или Уровня, сверхтонкого по своей плотности, но содержащегося во всех - даже поврежденных - участках атмосферного кокона Земли, уровня, способного - в силу своих акустических особенностей - быть архивом тех процессов, которые происходят на всех уровнях человеческого сознания.

В фильме вся эта информация подавалась традиционно: в виде ошметков документальных хроник, любительских видеозаписей (где иные ученые щурились на солнце и быстро склонялись над блокнотом), научных кадров, где что-то непонятное, но привлекательное пульсировало и светилось, снабженное смазанными стрелками и слипшимися ремарками компьютеров. Все это было подано с той очаровательной и почти тотальной недосказанностью, в виде намека, с какой вообще научная фантастика пестует свойственную ей скабрезную "научность", призвание которой - чистое возбуждение. Подобно тому как искусство соблазна требует, чтобы привлекательные фрагменты женского тела показывались мельком, в движении, приоткрываясь и вновь ускользая от поспешающего взгляда, так и массовая культура кокетливо и мельком приоткрывает перед возбужденными зрителями детали научных достижений будущего. То претенциозно блеснут какие-то "данные" и компетентно проскользнет чей-то, словно ветром принесенный, бред, который вполне может оказаться правдой при внимательном рассмотрении, то вдруг с девической доверчивостью все амбиции достоверности пускают на ветер и к нам льнут просто так, просто потому, что все, на каком-то уровне, и так все понимают. И разве трудно понять, что все, так или иначе, было и каким-то образом, видимо, будет?

Открытие Койна было мгновенно признано сверхсекретным: о нем узнали только ближайшие сотрудники президента и высший генералитет Пентагона. Реакция была бурной. На совещании в Овальном Кабинете слышались голоса, говорящие о том, что оружие такого рода должно быть оружием сдерживания, и следовательно, оно не должно полностью терять своего угрожающего характера. Госсекретарь придерживался мнения, что превращать наказание (а точнее, возмездие) в акт предоставления вечного блаженства - величайший абсурд, который когда-либо нависал над человечеством. Его поддержали некоторые министры - такие термины оборонной доктрины, как "оружие сдерживания" и "оружие возмездия", казавшиеся устаревшими, не сходили с уст. Лесли Койн горячо защищал свое детище - в такие моменты он мог быть язвительным. Койн обвинил своих оппонентов в том, что они все не могут изжить в себе подростковую кровожадность и отказаться от варварского романтизма войны, от глупых и угрюмых апокалиптических грез. "Взрослый человек должен заботиться только об устранении опасности, а не о том, чтобы ее источники были "наказаны", - желая наказать носителей угрозы, мы даем этой угрозе импульс вечного возрождения". Как ни странно, военные боссы на этом совещании (и впоследствии) полностью поддержали Койна. Руководство Пентагона в то время состояло из стариков - большинству было за восемьдесят.

Восьмидесятивосьмилетний Колин Файнблок, руководитель военного ведомства, сказал, обращаясь к президенту: "А по мне, пусть себе коммунисты отдыхают в раю. Мы же будем впихивать их туда силой, правда ведь, Джек-ки-бой? Если они вдруг полезут к нам с дракой, мы тут и скажем: добро пожаловать в рай, господа. Парни, о чем тут рассуждать? Главное, совесть наша будет чиста, как стеклышко, а военных больше никто никогда не обзовет мясниками. Когда Господь призовет нас, Он сможет убедиться, что мы сделали все для того, чтобы всем было неплохо. И тогда мы тоже попадем в рай - и вот что самое приятное: это будет другой рай, где не будет ни одного коммуниста. По-моему, Лесли придумал отличную штуку!" Шефа Пентагона поддержали руководители НАСА и Военно-Морского флота. Решающим фактором, обеспечившим симпатии военных, была предельная эффективность нового оружия и легкость его развертывания: фактически новую оборонную систему можно было развернуть за полгода, что было немаловажно, учитывая постоянный рост напряженности в отношениях с СССР Наличие этой оборонной системы гарантировало бы США практически стопроцентную гарантию победы в случае войны с враждебной сверхдержавой и ее сателлитами. Медлить же было нельзя: военная наука СССР тоже не стояла на месте. После многочасовой дискуссии президент распорядился приступить к предварительным разработкам. Тут же были выделены средства на новую программу. Все согласились с тем, что было бы безумием извещать о проекте хотя бы одного конгрессмена. Впрочем, Конгресс был уже более или менее декоративной организацией.

Погрузившись в бешеную работу над реализацией программы, Койн одновременно пребывает в бешеных вихрях любви. Его возлюбленная, конечно, уже забыла о вспышке своего гнева. Ветер любви, как канзасский смерч, уносит фургончик ее души в страну Озз. На пасхальные праздники они едут вдвоем на крошечный остров, принадлежащий Койну, где нет никого и ничего: только клочок каменистой почвы и старый недействующий маяк. По крутым ступеням этого маяка, по этой винтовой лестнице когда-то бежал, задыхаясь, седой ветеринар, чтобы успеть кого-то спасти. Теперь здесь пусто - только бледный, веселый трепет весенних лучей на вогнутых стенах.

Бликующая вода и весеннее неуверенное небо, белая моторная лодка, белый свитер девушки и ее длинные волосы на ветру - эти вещи знакомы каждому кинозрителю. И тем не менее они трогают. А уж если такое происходит в действительности, то, как говорится, небо над дальней деревней расцветает от фейерверков. На безлюдном старом военном корабле, подаренном Койну адмиралами (как жаль, что она так презирает этих аккуратных и благодарных стариков, но ведь она еще ребенок и ей все можно), происходит их любовь - то есть несколько совокуплений подряд и какая-то словесная игра, связанная с названиями городов, и осмотр пустых пушечных гнезд, слегка тронутых ржавчиной, и купание с неизбежным визгом в очень холодной воде, и затем растирание пушистыми полотенцами в каюте, и подчеркнутая худоба и некоторая даже астеничность их тел, горячий чай и старинные навигационные карты, снова легкий секс и грог, и впервые за долгое время они не под препаратами, если не считать выкуренной вместе сигареты-спицы. Ночью, в полузаброшенной капитанской каюте, они играют в шахматы, смеются, давая шахматным фигуркам новые неприличные имена, и слушают по радио русскую пасхальную всенощную, транслируемую из Бельгии.