Луис Альберто - Бальтазар Хосе Антонио

Амитах уже смирился с тем, что рано или поздно им придётся расстаться. Ему казалось, что он внутренне готов к этому. Но в тот момент… Харамчанд еле сдержался, чтобы не обнять, не прижать к себе Марианну и больше никогда не отпускать её от себя. Ему хотелось сказать ей всё. Всё, что накопилось в его сердце, чем была переполнена его душа.

Одиночество… Одиночество обрушилось на Харамчанда…

Амитах долго ещё стоял, опираясь на трость, и смотрел вслед удалявшемуся автомобилю. Он стоял неподвижно, словно каменный монумент. С неба падала лавина воды, ветер трепал волосы Амитаха, но он не в силах был пошевелиться.

Он поклялся себе, что поможет Марианне, выручит её из беды, сделает всё от него зависящее, только бы она была счастлива…

Мануэль Партилья вынул из стакана с водой новую искусственную челюсть и любовно поместил её в рот. Затем несколько раз щёлкнул передними керамическими зубами и, оставшись вполне доволен характерным лязгом, принялся за исполнение повседневной работы.

С тех пор как к нему на приём попали Бето и Марисабель, Партилья начал ещё больше опасаться своих посетителей и дал указание своей секретарше, чтобы она собирала побольше информации о просителях, прежде чем они переступят порог его кабинета.

На всякий случай Мануэль закрепил положенный ему по инструкции табельный револьвер к днищу стола. Таким образом, он надеялся оградить себя от всяческих неприятностей, которые могли бы произойти с ним в будущем.

Получив изрядную трёпку от Бето, Партилья ещё несколько дней мучался зубной болью, пока, наконец, квалифицированный доктор из местной клиники не удалил ему нестерпимо нывшие нервы.

«Никогда не мог предположить, что моя работа настолько опасна, – размышлял Партилья, копошась в ящиках стола. – Этот взбалмошный паренёк мог меня покалечить, а ещё чего доброго и просто убить. Этого ещё не хватало. Хотя… Довольно-таки романтично погибнуть при исполнении служебных обязанностей… Представляю, какими бы пышными были мои похороны! Присутствовали бы все высшие чины из министерства иностранных дел, военные бы устроили салют, выставили бы у моей могилы вахту памяти… Действительно, получается так, что для того, чтобы по настоящему оценили мой труд, поняли, какой я ценный и незаменимый работник, мне легче умереть, нежели исправно исполнять свои обязанности. Всё-таки моё начальство – настоящие, чистокровные, породистые ослы. Что бы они без меня делали? Да если бы не я, то Мексика уже давно была бы переполнена индийскими эмигрантами, мошенниками и преступниками, скрывавшимися у себя на родине от правосудия! Да за мои заслуги давно пора уже воздвигнуть мне памятник, на какой-нибудь тихой улочке Мехико. Конечно же, даже я иногда допускаю ошибки… Например, то, что произошло с этой… Как её там?… Марианной Сальватьерра… Какого чёрта я должен был ей верить? С какой стати? Откуда я мог знать, что она говорила мне правду, что её муженёк и в самом деле вывалился за борт и достался на обед акулам. Её история была настолько невероятна и фантастична, что поверить в неё мог разве что сумасшедший или неисправимый романтик, к коим я себя, естественно, не причисляю. И потом, я ведь попросил её зайти ко мне месяца через два, куда она запропастилась? Если бы ей действительно было необходимо получить паспорт, она наверняка обивала бы пороги консульства с утра до вечера. И чего это её ненормальный сын так разбушевался? Что я ему такого сказал? Дилетант поганый… Даже не хотел вникнуть в суть моей работы, не хотел понять, что просто так, без веских на то оснований, я не имею никакого права выдать человеку мексиканский паспорт. А он сразу пустил в ход кулаки, боксёр недоразвитый… И жёнушка его тоже хороша. Нет, чтобы успокоить, утихомирить супруга, так она ещё окати меня с ног до головы газировкой из сифона…»

Из состояния глубокой задумчивости Мануэля вывел очаровательный голосок его личной секретарши Белинды. Она стояла в дверях, и лицо её выражало не то испуг, не то волнение.

– Сеньор Партилья, – Белинда часто моргала большими, широко раскрытыми глазами. – К вам посетитель… Я не могу его не пустить… Это очень важная особа.

– Кто такой? – Мануэль смачно зевнул, не забыв прикрыть рот ладонью.

– Он назвался раджой Амитахом Харамчандом. Говорит, что у него совсем нет времени, чтобы ожидать в приёмной.

– Как? Как он представился? – чиновник чуть не выпрыгнул из кресла.

– Раджа Амитах Харамчанд, – повторила Белинда, испуганно наблюдая за тем, как щёки начальника меняют свою окраску.

– Тот самый? Тот самый раджа, которому на охоте прострелили ногу, который является самым богатым человеком в Мадрасе?

– Наверное… – неуверенно произнесла секретарша. В Индии она была человеком новым, приехала в эту страну по распределению сразу после окончания ускоренных курсов машинисток, а потому не знала ни в лицо, ни по имени местных уважаемых особ.

– Так что же ты стоишь, как изваяние? – гневно закричал Партилья. – Мне срочно нужно переодеться! Где мой новый костюм?

Белинда пантерой метнулась к шкафу, приткнувшемуся в дальнем углу кабинета, и извлекла из него двубортный пиджак.

– А чего он припёрся? – Мануэль напяливал на себя пахнущую дорогим магазином одежду.

– Не знаю, – секретарша закусила нижнюю губу. – Он даже не смотрел в мою сторону… Просто сказал, что вы обязаны его принять и что через минуту он зайдёт сам, без приглашения.

– О, святая Дева Мария! – Партилья закатил глаза к потолку. – Ну что за невезение такое! Каждый встречный, поперечный считает своим долгом отвлекать меня от работы! И когда закончится весь этот кошмар, когда, наконец, я смогу отдохнуть, вернуться на родину и поселиться на берегу какого-нибудь горного озера? Не медли, пусти этого недоделанного раджу, посмотрим, что ему от меня нужно.

Белинда кинулась к двери, но Мануэль остановил её громким окриком:

– Подожди секунду! Что у тебя на кофточке?

Секретарша позабыла обо всём и уткнулась в настенное зеркало.

– Ой, кофе пролила, – печально сказала она. – Я сейчас вытру.

– Вытри, – согласился шеф. – И не забудь спросить у раджи, не желает ли он чего-нибудь испить. Сама понимаешь, мы должны выглядеть радушными хозяевами.

Белинда выбежала в приёмную, и через мгновение в кабинете появился Амитах Харамчанд. Человек, который лично не знал раджу, мог подумать, что он готовится отправиться на войну, настолько воинственный у него был вид. Амитах опирался на трость, с которой не расставался ни на минуту, и долго, изучающе смотрел на Мануэля Партилью, ненавистную канцелярскую крысу, так жестоко оскорбившую и унизившую Марианну.

– Добрый день, господин Харамчанд. Честно признаюсь, не ожидал встретиться с вами. – Мануэль был само радушие. Его лоснящееся лицо расплылось в лживой, неестественной улыбке. – Но в любом случае, добро пожаловать, располагайтесь как дома и не чувствуйте себя гостем.

Амитах пропустил мимо ушей раболепские высказывания Партильи. Он опустился в глубокое кожаное кресло и достал из кармана пиджака неизменную спутницу жизни – длинную сигару.

Раджу раздражало то, что он не мог принять свою излюбленную позу, закинуть ногу за ногу.

Мануэль, почти, что лёг на стол, вытянулся в струнку и поднёс зажигалку к кончику сигары многоуважаемого посетителя.

– Я допускаю возможность, что вам захотелось побывать в Мексике, в моей замечательной стране, – не умолкал чиновник. – В этом случае можете не беспокоиться. Я оформлю вам все документы самолично, и в самые короткие сроки.

Амитах молчал. Он задумчиво курил, пуская в воздух причудливой формы кольца табачного дыма, будто пришёл в консульство не по делу, а просто так, отдохнуть. Он словно не замечал суетливых попыток Партильи наладить с ним разговор.

Мануэль чувствовал себя крайне неловко. «Для чего этот мешок с деньгами пожаловал ко мне? – недоумённо думал он. – Для того чтобы вот так, тупо сидеть в кресле и молчать? Интересно, как долго продлится это мучение?»