Верь мне (СИ) - Jana Konstanta
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Жалеешь? — погрустнела Арина.
— Я все здесь потерял. Тебя, дочерей, себя…
— В этом виноват не город, Саша. Ты получил ровно то, к чему стремился.
— Я не к этому стремился.
— А к чему? К чему ты стремился, когда менял семью на любовниц и прочие атрибуты «успешных бизнесменов»?
— Арь…
— Да молчу, молчу, — вздохнула Арина, с тоской глядя на мужа.
— Мне, правда, очень жаль, что так все вышло.
— И что мне с твоей «жалостью» делать?
— Не знаю, — пожал плечами Горский.
— Тогда к чему сейчас эти воспоминания? Нас прежних уже нет.
— Нас нет… А я до сих пор помню то голубенькое платье на тебе… Как ты тогда промокла. Как заболела на следующий день. Как лечил тебя всем, что попадется под руку…
— Горский, замолчи.
— Мне очень стыдно перед тобой, Арь… Я все испортил.
— Да, ты все испортил. Мне Лика рассказала о вашем разговоре — неужели ты думал, что я начну с тобой воевать?
— А что мне оставалось думать? Ты была обижена…
— Тебя это удивляет? Ты выставил меня на улицу. Ты забрал у меня детей.
— Я об этом очень жалею.
— Мне от этого ни холодно, ни жарко, Саш. Ты поступил со мной как последняя скотина.
— Арь… Ты меня еще любишь?
Арина обернулась и внимательно посмотрела на Горского. Несчастный, как побитая собака; серые льдинки взирают на нее с болью и какой-то надеждой… А у нее в глазах уже блестят обидные слезы. Любит она. Очень. Но что это меняет? Не вернуть уже ничего из того, что было, да и не надо — она давно привыкла жить без него, любя без ожиданий и лишних иллюзий. А он ждет ответа. Наверное, хочет услышать, что та юная промокшая девочка, влюбленная в него, еще жива… А в коридоре уже слышен стук приближающихся каблучков. Через пару мгновений дверь в палату открылась, и на пороге появилась… Лана. Арине захотелось громко рассмеяться от нахлынувшей боли, от растерянного взгляда мужа, скользнувшего по любовнице…
— У тебя гости, Горский, — усмехнулась Арина, с трудом сдерживая слезы.
— Арин…
Вставая, она почувствовала, как Горский коснулся ее ладони, будто останавливая. «Серьезно? — обернулась на него. — Избавь, Горыныч! Мне для полного счастья только любовниц твоих не хватает!»
— Пойду Лике позвоню, — выдавила она из себя еле слышно, забрала телефон и вышла из палаты.
Арина вышла в коридор. «Ну вот засранец! Опять душу разбередил…» Прислонившись к окну, она смотрела, как зеленая густая листва содрогается от ударов капель, и вспоминала двадцатипятилетней давности день. Да, тогда тоже шел дождь. Но им было не до него — они шлепали по теплым лужам и смеялись как дети, до нитки промокшие целовались посреди улиц, пока другие, кляня непогоду, прятались под зонтами и ютились под железными навесами остановок. Счастливые они тогда были… А сегодня она, законная жена, сбегает от собственного мужа при виде любовницы. Дожилась! Арина всхлипнула и тут же, будто испугавшись, что кто-нибудь увидит ее плачущей, вытерла слезы. Только не остановить их уже, все текут и текут, словно все эти годы только и ждали подходящего момента.
Больно. От воспоминаний этих, от сожалений его, от прихода Ланки… Даже сейчас судьба смеется над ней, бестолковой! «Сидишь у его постели? Забыла о себе, о работе? Возомнила себя верной боевой подругой? По душам говорите, вспоминаете, жалеете? Так вот тебе правда! Длинноногая, в неприлично короткой юбке, да еще почти в два раза тебя моложе — вот она правда!» А ведь Арина всегда гнала от себя ревность. Запрещала себе плакать и мечтать, что Горский одумается когда-нибудь и к ней вернется. Другие борются, воюют с соперницами, а она бестолковая — воевать не умеет. Да и какой смысл? Насильно мил не будешь. Арина же смирилась. Расстались и расстались, у него давно своя жизнь, а у них с Ликой — своя. «Ты меня еще любишь?» Спросил так, будто это имеет какое-то значение. «Какой ответ ты ждешь, Саша? Какая разница, если завтра тебя выпишут, и ты убежишь к своей Лане…»Арина слышала, как Горский звонил недавно кому-то из своих — просил найти ему квартиру на пару месяцев. Это она, наивная, надеялась после больницы забрать его к себе в отель, а ему уже нашли, наверное, жилье, и будет жить он там со своей Ланой. А про жену и слезы ее, пролитые над ним, умирающим, забудет очень быстро. Ее удел делить с ним горе — для радостей у него найдутся другие. Ну хоть бы душу не бередил напоследок — больно же. И слезы не остановить.
***
— Что она здесь делает? — раздалось сразу же, как только за Ариной закрылась дверь.
Милая улыбка на лице вошедшей девушки сменилась злостью. И сейчас ни «здравствуй» тебе, ни «как ты тут, любимый» — стоит как фурия, ручки сложила и требует… Чего, кстати, требует? Объяснений? Оправданий? Может, надо еще извиниться перед ней за то, что жена рядом оказалась? Ох, Лана, не лезла б ты со своей ревностью! И сам сейчас злой до чертиков, и единственное, чего хочется — это пойти догнать жену, заглянуть в глаза ее и убедиться, что вспышка боли в них ему только показалась.
— Ты мне еще сцену ревности тут устрой. Тон смени, Лана.
— Горский, что она здесь делает?
Не унимается девочка. Не понимает, что подобное поведение на пользу ей не пойдет.
Горский спешно искал выход из сложившейся ситуации… Так не вовремя Ланка появилась, а там, за дверью, плачет сейчас его Аришка. А может, только показалось, и она не плачет, а действительно вышла Лике позвонить? Ну да, Лике… Самое время.
— То, что обычно делают нормальные женщины, — выдавил Горский, — находятся рядом в трудную минуту.
— А я ненормальная, значит? Ты даже не соизволил сообщить
