Верь мне (СИ) - Jana Konstanta
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ланы больше не будет. Мы расстались, — тихо заявил Горский.
Он в глубине души надеялся, что Арину эта новость обрадует. Но что-то пошло не так.
Арина подняла голову. Измученные, полные слез глаза смотрели на него отнюдь не радостно — недоверчиво и настороженно.
— Почему?
И голос ее почему-то не радостный — тоже настороженный. И не нравится ей, как вместо ответа Горский плечами жмет. Потому что помнит Арина, как точно так же, без особых причин, с легкостью выгнал он когда-то и ее — просто надоела, просто другого ему захотелось. И сейчас, похоже, с Ланой так же поступает. Ничего не изменилось. Арина попыталась выбраться из вмиг ставших ядовитыми объятий.
— Арин, ну что не так?! — возмутился Горский, с трудом удерживая ее в своих объятиях.
— Ты даже не понимаешь, что опять поступаешь как последняя скотина?
— Арина, перестань! Я ничего не обещал ей, она прекрасно знала, что связывается с женатым человеком.
— Ты жестокий, Саш. Для тебя люди как игрушки. Хочу — беру, хочу — выбрасываю.
— Да что за глупости!
— Это для тебя глупости. А я очень хорошо знаю, как больно, когда тебя выгоняют просто за то, что ты надоела.
— Арин, ну что ты сравниваешь! Ланке я никогда ничего не обещал, и жениться на ней никогда не собирался. Ее все устраивало — какие сейчас могут быть претензии? К тому ж я ей пообещал неплохие отступные — можешь быть уверена, уже через час она забудет о моем «скотском» отношении, будет ждать уведомление из банка и присматривать себе квартиру!
— Ты чудовище, Горский. Циничное, жестокое чудовище.
— Я не понимаю, чего ты хочешь? Я теперь жениться на ней, что ли, должен, чтоб не быть в твоих глазах чудовищем?! А если я не хочу? В конце концов, у меня уже есть жена, и тебе логичней было б ненавидеть меня за других женщин, а не за то, что я пытаюсь как-то исправить свои ошибки! Я твой муж, и, может… вернуться к тебе хочу.
— Вернуться ты хочешь?! Муж?! Скажи мне, муж, а где ты был двадцать лет? А ты знаешь, что с такими мужьями делают?
— Развод не дам, даже не проси, — замотал головой Горский. — Арь, ну прости меня… Да, я подлец. Свинья. Скотина. Гад. Арь… Но я, правда, вернуться хочу. Я хочу тебя вернуть. Дочь. Семью… Дай мне шанс все исправить.
— Горский, я не дам тебе опять нагадить мне в душу! Я не хочу потом заново собирать себя по кусочкам. Я живая, понимаешь? Саш, я, может, и дура бестолковая, но инстинкт самосохранения у меня пока еще есть.
— Это я заметил… Особенно, когда ты за мной в горящий дом рвалась, — кивнул Горский.
— Никуда я не рвалась!
— А Власов мне другое говорил.
— Не знаю, что тебе наговорил Власов, а я тебя… боюсь.
— И все-таки ты меня любишь.
Обхватив ладонями ее лицо, Горский заставил Арину посмотреть на него. Любит она, еще как любит — по ее несчастным, заплаканным глазам видит. И он ее, кажется, тоже все еще любит. И эту неделю, что рядом с ним провела она, на годы с другими менять он не стал бы. Арина да Лика — вот его семья. Его потерянная драгоценная семья.
— Арь, ну правда, давай начнем все сначала, а? — утирая слезы с лица своей жены, тихо попросил Горский. — Клянусь, я буду тебе самым лучшим мужем. Аришка, ну дай нам шанс. Мы же были когда-то счастливы.
Арина плакала, окончательно запутавшись в своем отношении к обнимающему ее человеку: и было бы логичным порадоваться, что Ланки нет больше, что он вернуться хочет — разве не хотела этого, пусть даже себе в этом не признаваясь? Разве еще несколько минут назад не злилась на его любовницу? Не ревновала? Не плакала? А сейчас, всего в шаге от сбывающейся затаенной мечты, она вдруг отчетливо понимает, что поверить ему, довериться опять уже не может.
— Мне больно, Горский… — плакала Арина на груди мужа.
— Я знаю.
Ей больно, и не знает она, чего больше хочет: чтоб в семью он вернулся или чтоб ушел завтра, и все осталось как прежде — созвоны, редкие встречи и понимание, что кроме дочери их давно уже ничего не связывает. Чтоб иллюзий не было. Чтоб новой боли не причинил. Но ведь сама же не сможет жить как прежде после всего, что случилось, после этой недели, проведенной здесь! Жить, делая вид, что связывает их только дочь, когда будет вспоминать долгими одинокими ночами, как он обнимал ее ласково, как успокаивал, как лежал на ее коленях слабый после реанимации, как умирал на ее глазах в машине скорой помощи… Арина не знает, что ей делать. Жизнь за него отдать потребуется — отдаст без раздумий, а довериться, поверить его словам не может.
— Аришка, ну не плачь, — Горский прижал ее к себе, приласкал и в макушку легонько поцеловал, — ну же, успокойся… Сейчас поганец твой приедет, а ты зареванная — вот что он подумает?
И улыбается ж, подлец, чувствует ее слабость. Обнимает и упивается властью над несчастной женщиной, беззащитной перед ним.
— Не называй так Владика, — всхлипнула Арина и отстранилась.
— Не буду. Если плакать перестанешь.
— С тобой смеяться не получается. Горский, ты же завтра исчезнешь… Зачем ты мне сейчас душу выворачиваешь, а?
— А ты не хочешь, чтобы исчезал? — самодовольно улыбнулся он.
— Какая разница? — буркнула Арина, из последних сил сопротивляясь нежному напору. — Тебе же нашли уже квартиру…
— Нашли. Ты хочешь предложить что-то другое?
— Нет. Домой не позову — даже не надейся.
— Я понимаю.
— Еще недавно хотела
