Римская история в лицах - Лев Остерман

На форуме во время суда собралась большая толпа народа, выражавшая, и весьма решительно, свое сочувствие Клодию. Часть судей даже потребовала от консула вооруженной охраны. Однако, к вящему негодованию сенатской партии, Клодий большинством голосов членов жюри (31 против 25) был оправдан. Давление ли толпы было тому причиной, или сочувствие любви, или же, как утверждали некоторые, подкуп судей — не столь важно. Упоминание о сем банальном происшествии здесь оправданно ввиду немаловажных его последствий. Во-первых, популярность Клодия выросла. Во-вторых, в лице этого беспутного кумира римского плебса Цезарь имел теперь не соперника, а благодарного и ревностного союзника. И, в-третьих, злополучный суд стал отправным моментом лютой ненависти, которую Клодий до конца своих дней питал к Цицерону. Случилось это так. За давностью происшедшего Клодий поначалу пытался уверить суд, что в день праздника его вовсе не было в Риме. Но Цицерон, который до того времени был дружен с Клодием, неожиданно опроверг это утверждение, заявив, что тем же утром Клодий заходил к нему домой. Трудно сказать, что побудило Цицерона выступить с разоблачением — принципиальность ли поборника древнеримской нравственности или какие-то личные мотивы. Но расплачиваться за это Цицерону предстояло долго и тяжело.

В связи с процессом Клодия Цезарь отбыл в Испанию лишь в середине 61-го года. Кстати, отбытие это едва вообще не сорвалось. Некоторые из кредиторов Цезаря потребовали возврата ссуды. Дело могло кончиться серьезными неприятностями. Спасла дружба Цезаря с Крассом. Самый богатый человек в Риме предоставил наиболее агрессивным заимодавцам гарантию в общей сложности на пять миллионов денариев, и тучи, скопившиеся над головой Цезаря, рассеялись.

В качестве наместника Юлий Цезарь действовал в Испании успешно и умно. Он покорил племена лузитанцев и каллаиков и таким образом расширил сферу влияния Рима на Пиренейском полуострове до берегов Атлантики. Далее, ему удалось уладить споры между испанскими кредиторами и должниками так, что это получило всеобщее одобрение. Кроме того, он добился у сената отмены некоторых податей, наложенных на местное население. Наконец, летом 60-го года Цезарь отбыл из Испании, «где, — как пишет Плутарх, — он и сам разбогател, и дал возможность обогатиться своим воинам, которые провозгласили его императором». (Плутарх. Цезарь, XII)

За словами «сам разбогател» кроется некая загадка. Каким образом разбогател? Нареканий или даже намеков на мздоимство, вымогательство или иные, обычные в провинциях, злоупотребления мы не встречаем ни у кого из древних авторов. Светоний, ссылаясь на воспоминания некоторых анонимных современников Цезаря, роняет не слишком лестное замечание: «Он, как нищий, выпрашивал у союзников деньги на уплату своих долгов». Но это — не преступление. Более того, известно, что испанцы и впоследствии относились к Цезарю дружелюбно. То ли военные трофеи, отобранные у покоренных племен, были очень значительными, то ли благодарность испанцев за хлопоты по их гражданскому устройству была столь ощутима, то ли они «спонсировали» его будущую карьеру (могло быть и такое!), но в Рим Цезарь возвращается богатым человеком.

Настолько ли богатым, чтобы сразу расплатиться со всеми долгами? Мы не знаем. Быть может, добытого богатства хватило на погашение лишь самых неотложных. Это уже неважно. Вскоре Цезаря изберут консулом, а затем он отправится воевать в Галлию. Оттуда богатство потечет к нему такой рекой, что несколько миллионов долга окажутся пустяком. Юлий Цезарь выиграл свою азартную игру!

Избрания в консулы Цезарь добился в значительной мере благодаря поддержке его кандидатуры Помпеем и Крассом. Для того, чтобы понять, почему они оба, отложив на время свое соперничество, решили выступить на форуме с рекомендацией ничем не замечательного сенатора, нам придется вернуться немного назад и посмотреть, в какой ситуации они сами оказались летом 60-го года, когда Цезарь возвратился из Испании.

Как мы уже знаем, в конце 62-го года Помпей с войском вернулся в Италию. Вот уж у кого были вполне реальные, не худшие, чем некогда у Сципиона, возможности взять безраздельную власть в Риме. После побед над пиратами и Митридатом популярность Помпея в народе приобрела прямо-таки легендарный характер, а сплотившееся в трудных кавказских походах (и отменно за них вознагражденное) войско было беззаветно предано своему полководцу. Но Помпей был далек от столь честолюбивых устремлений. Для них у него не хватает фантазии. Его мировоззрение вполне традиционно, а законопослушание, как большинству римлян, привычно с ранних лет. Он честолюбив и даже очень, но... в рамках римской республиканской традиции — ни в коем случае не за ее пределами. Сейчас он мог бы, пусть и без всякого повода, двинуть свои войска по пути Суллы — с юга Италии на Рим. Кое-кто этого весьма серьезно опасался. Красс, например, после высадки Помпея, забрав свои капиталы, уехал из Рима и увез всю свою семью.

Но эти опасения напрасны. Сразу по прибытии в порт Брундизий, что на юге Италии, Помпей созвал воинов на общую сходку, в прочувствованных словах поблагодарил за верную службу и приказал разойтись по домам до того момента, когда он призовет их в Рим для участия в триумфе. В своей речи Помпей, конечно же, обещал добиться у сената наделения их земельными участками. Он не сомневался в том, что Рим его встретит восторженно. После покорения Азии и Кавказа даже великие полководцы прошлого — не только Сулла, но и сам победитель Ганнибала — должны уступить ему первенство. А то, что он подойдет к воротам Рима не под звуки труб и не во главе могучего войска, покажет всем его скромность. Он... как бы скажет: «Я такой же римлянин, как вы». Поначалу все выглядело именно так, как ожидал Помпей:

«После того, как войско таким образом разошлось и все узнали об этом, — пишет не без почтительного изумления Плутарх, — случилось нечто совершенно неожиданное. Жители городов видели, как Помпей Магн без оружия, в сопровождении небольшой свиты, возвращается, как будто из обычного путешествия. И вот из любви к нему они толпами устремлялись навстречу и провожали его до Рима, так что он шел во главе большей силы, чем та, которую он только что распустил. Если бы он задумал совершить государственный переворот, для этого ему вовсе не нужно было бы войска». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Помпей, XLIII)

Но подобного замысла у Помпея не было, и провожающие мирно вернулись в свои города и селения. В самом же Риме победителя Митридата ждала далеко не столь восторженная встреча. Конечно, плебс на улицах и форуме приветствовал его громкими кликами. Но сенаторы приняли Помпея холодно. Сенат боялся его, как до того боялся Лукулла, а впоследствии, с куда большим основанием — Цезаря. Вообще в ту пору, предчувствуя свое падение, сенат действовал нерешительно и даже глупо, опасаясь доверить свою защиту хоть кому-нибудь из тех, за кем стояла реальная военная сила. Опасаться Помпея не было причин, тем не менее, сенат старается натравить на него Лукулла. Тому, как мы помним, уже надоели столичные интриги, но верность слову заставляет попытаться восстановить сделанные им некогда в Азии и отмененные Помпеем распоряжения. Он требует обсудить их пункт за пунктом. Лукулла немедленно поддерживают Красс и Катон. Понимая, что это привело бы к бесконечной дискуссии, Помпей требует утверждения сенатом всех своих установлений в Азии разом, одним решением. Под предлогом занятости расследованием дела Клодия сенат откладывает рассмотрение этого требования. Победителя Митридата опять водят за нос.

То же самое происходит и с ходатайством Помпея о наделении землей ветеранов азиатских войн. Свободных земель в Италии почти нет. Помпей предлагает покупать земли для ветеранов в течение ближайших пяти лет за счет доходов от завоеванных им провинций. Но лидеры «демократов» из верхушки сословия всадников имеют свои виды на эти доходы. Они торопятся откупить у государства сбор контрибуций и налогов, которыми обложены азиатские провинции, и отнюдь не склонны упускать часть, предназначенную для пополнения собственных сундуков. Положение Помпея становится все более шатким. Народные восторги недолговечны и, если их вовремя не использовать, ничего реального принести не могут. А расхождение с сенатом все усиливается.

Триумф, который Помпей получает лишь осенью 61-го года, через девять месяцев после возвращения, великолепен, длится два дня и убедительно показывает его заслуги. Только чеканной монеты, серебряных и золотых сосудов он внес в государственную казну на 120 миллионов денариев. Доходы от податей в завоеванных провинциях составят ежегодно 85 миллионов. Взято почти девятьсот крепостей и городов. В триумфальной процессии ведут главарей пиратов, сына Тиграна, альбанских и иберийских князей, царя Иудеи Аристобула, детей Митридата. За ними в окружении блестящей свиты, на изукрашенной жемчугом колеснице едет сам триумфатор. После двух триумфов за победы над Африкой и Испанией, этот — за Азию — как бы завершает впечатление о покорении Помпеем всего обитаемого мира. Народ восторженно рукоплещет. Но... отгремели триумфальные дни. Ветераны в весьма сомнительном ожидании обещанных земель покидают Рим, и Помпей вновь остается в одиночестве, мучительно ощущая, что почва уходит у него из-под ног.