Подельник эпохи: Леонид Леонов - Захар Прилепин

Всего тогда были осчастливлены 172 литератора. Добавим, что два дня спустя были награждены 182 работника кинематографии. Следом пришла очередь театральных деятелей, художников, архитекторов и прочих, прочих, прочих… Литературу, заметим, власть ставила превыше всех искусств – потому что начинала именно с нее.

Таким образом, после двух лет непрерывного кошмара и ежеминутного ожидания ночных арестов власть продемонстрировала культурной общественности, что она ценит ее и прощает ее за все, в чем та наверняка была пред властью виновата: «…и не сердитесь, товарищи писатели, художники и артисты, что не добрались до вас. Зато теперь любить партию будете еще больше».

Первая радость Леонова от награждения (а думаете, Булгаков не обрадовался бы? Пастернак бы огорчился?), быть может, была несколько омрачена, когда он ревнивым взглядом осмотрел весь список награжденных. Дело в том, что 172 литератора были представлены не к одной награде, а к разным. Их всех, как водилось при советской власти, вновь разделили по ранжиру.

Самых достойных представили к ордену Ленина, чуть менее достойных, как Леонова, – к ордену Трудового Красного Знамени, третью же категорию составили награжденные орденом «Знак Почета».

И тут у Леонова, конечно же, могли возникнуть вопросы. Потому что более значимыми, чем он, для советской власти были признаны не только поэты Николай Асеев, Самуил Маршак, Николай Тихонов, Сергей Михалков (уже написавший первую часть «Дяди Степы»), но и прозаики Федор Гладков (который – «Цемент»), Валентин Катаев (с кем Леонов ездил к Горькому), Пётр Павленко (с кем ездил в Среднюю Азию), Александр Фадеев, Михаил Шолохов и Евгений Петров (Ильф к тому времени умер)… Всего 21 человек. Все вышеназванные удостоились ордена Ленина!

Зато в компании с Леоновым оказались писатели Викентий Вересаев (кстати, автор антисоветского романа «В тупике», неоднократно переиздававшегося при советской власти), Юрий Герман, Михаил Зощенко, Всеволод Иванов, Константин Паустовский, Алексей Новиков-Прибой, Юрий Тынянов, Ольга Форш, неоднократно упомянутый нами критик Виктор Шкловский, поэт Семен Кирсанов… И многие иные.

Третьей по статусу награды – ордена «Знак Почета» – были удостоены поэты Павел Антокольский (который впоследствии напишет великую поэму «Сын»), Евгений Долматовский (который чуть позже сочинит «Любимый город может спать спокойно…»), Вера Инбер (чей отец, между прочим, был двоюродным братом Льва Троцкого), один из первых футуристов (и русских летчиков к тому же) Василий Каменский, писатели Михаил Пришвин, Александр Серафимович, Сергей Сергеев-Ценский, Константин (на самом деле – Кирилл, как и было указано в «Правде») Симонов, Вячеслав Шишков, ну и, конечно же, Лев Никулин – зря ли он так старался и призывал погибель на головы врагов два года подряд. Кроме того, орден «Знак Почета» вручили Алексею Толстому – но дело в том, что он ранее уже получил орден Ленина.

Примерно такой была литературная иерархия в 1939 году. Еще год или два назад такая расстановка оказалась бы для Леонова, который и выжить не всегда чаял, огромной неожиданностью. Но после принятия сразу двух пьес к постановке в крупнейших советских театрах, да еще и многократном переиздании их, он вполне мог рассчитывать на большее.

В любом случае Леонов, да и не он один, наверняка посчитал, что отныне он обладает некоей «охранной грамотой». Ведь его наградила партия Ленина и Сталина! Неужели после такой награды об него вновь посмеют вытирать ноги?

7 февраля 1939 года в 12 часов дня более полутора сотен литераторов собрались у пропускной будки, что слева от ворот Спасской башни. Стояли посередь площади, кто похохатывая, кто не веря счастью своему, кто напряженно, кто взволнованно. Толстой, Серафимович, Шишков, Пришвин… Фадеев, Паустовский, Катаев, Зощенко, Леонов… Сергей Михалков, Барто, Маршак… Каменский, Кирсанов, Тихонов, Алигер, Антокольский… Лев Кассиль еще был, который все это описал чуть позже.

Потолкаться б в той толпе.

Тут же неподалеку – группы летчиков и пограничников, – их будут награждать вместе с писателями. А что, неплохой ход.

И еще стахановцы, горняки, изобретатели, инженеры.

В общем, здравствуй, страна советская – вот твои создатели и встретились.

«Никогда с таким нетерпением не поглядывали мы на большие золоченые стрелки часов Спасской башни», – написал тогда Лев Кассиль.

Собравшихся потомили немного и запустили в Кремль.

Еще добрый час пришлось подождать в зале – до тех пор, пока не вошел председатель Президиума Верховного Совета СССР дедушка Калинин.

Первыми награждали военных – тогда как раз прошли бои у острова Хасан.

Затем работников завода № 8 имени М.И.Калинина и Горловской станции, разработавшей методы подземной газификации.

Писатели немного заволновались – может быть, их передумали награждать, а?..

Но нет, все в порядке.

Первым вызывают для получения ордена Ленина поэта Николая Асеева.

«А Шолохова тут нет сегодня среди вас? – спрашивает, перегибаясь к нам через проход, один из награжденных слесарей завода № 8», – так запомнил происходящее в зале Лев Кассиль.

«А вон Чуковский… Это я знаю: мои ребята его наизусть помнят, – говорит кто-то сбоку».

Ответное слово за всех литераторов говорит, естественно, Алексей Толстой: «…Это и награда, это также и вера в творческие силы советской литературы, вера в ее развитие, в тесную связь ее со всем советским народом, строящим счастье человечества…»

Награждение продолжалось несколько часов, затем был банкет.

Ближе к вечеру, натостовавшись во славу Советской Родины, летчики, писатели и рабочие пожали друг другу руки и разошлись, довольные, от Кремля в разные стороны.

Судьба еще некоторое время благоприятствовала Леонову.

1 апреля он отправился в Тулу, ознакомиться, как там прошла постановка пьесы «Волк». Причем едет Леонов не один, а с целой группой московских драматургов.

«В этот вечер зал театра был полон, – отчитывалась „Литературная газета“. – Артисты играли с особенным волнением и подъемом. Спектакль прошел с большим успехом. Зрители, узнав, что среди них находится автор пьесы, горячо приветствовали Л.Леонова».

После спектакля Леонов просидел с артистами до трех часов ночи; общались.

«Есть два рода пьес, – в числе прочего говорил Леонов. – В одних – автор, а вслед за ним и театр с первых явлений всё раскрывают зрителю. Ему сразу ясно – какой персонаж отрицательный, какой – положительный, кто кого должен разоблачить и что должно произойти к концу спектакля. И есть пьесы, авторы которых как бы говорят зрителю: мы покажем вам кусок жизни, покажем людей таких, какими они бывают в действительности, а вы сидите тихо в ваших креслах, следите за тем, как шаг за шагом раскрываются перед вами на сцене характеры людей и смысл их поступков, и судите сами, кто из них положительный, а кто отрицательный. Такую задачу ставил я себе, работая над “Волком”, и театр эту задачу понял. Основной рисунок вашего спектакля выполнен правильно».