Знак фараона (сборник) - Лора Бекитт

То была немеркнущая красота, то был высший мир, о существовании которого Хирам не догадывался, мир, находящийся вне жизни и смерти, олицетворяющий счастье, какое не дано познать простым смертным.

Мальчик пронзительно закричал и упал без чувств. Его попытались поднять; он был неподвижен и холоден. Отец Хирама принялся плакать и заламывать руки; он не понимал, что могло произойти с сыном. Жрецы перенесли ребенка в одно из храмовых помещений и позвали лекаря. Тот развел руками и прописал обычные снадобья, а также молитвы. Хирам пролежал без сознания трое суток, потом у него началась горячка, которая продолжалась шесть дней. На седьмой мальчик очнулся и произнес одно-единственное слово: «Амон». И с тех пор стал выздоравливать.

Возможно, виной всему были солнечный удар и те впечатления, коих не выдержала хрупкая детская душа, но жрецы решили иначе. Они позволили отцу Хирама оставить ребенка в храме, причем без какой-либо платы за обучение, и обещали сделать из него достойного служителя великого бога.

Мальчику пришлось научиться правильно заботиться о чистоте тела, совершая омовения по четыре раза в сутки, изучить множество церемоний, связанных с почитанием бога, понять устройство государственной власти – сложной, многоступенчатой пирамиды подчинения одних людей другим. Со временем яркость первых ошеломляющих впечатлений поблекла, возбуждение, вызванное новизной, улеглось и появилось желание разглядеть за внешним нечто глубоко скрытое, то, что не всегда оказывалось красивым и пристойным.

Кое-кто из жрецов пренебрегал своими обязанностями, другие служили богу из корысти. В храме было много женщин, танцовщиц, музыкантш, и иные священнослужители вступали с некоторыми из них в недозволенные отношения, так же как подросшие ученики, случалось, тайком сбегали в город и веселились в тавернах в обществе продажных особ. Большинство храмовых изображений и надписей было составлено в честь фараона, который приносил жрецам богатые дары, а не в честь бога, хотя, согласно вере египтян, именно Амон сделал Тутмоса царем Верхнего и Нижнего Египта.

Хирам предпочитал закрывать на это глаза. Он воплощал в жизнь свои мечты, жил своим счастьем и не хотел мешать другим следовать выбранной ими стезей. Бог вездесущ: рано или поздно он все расставит по своим местам.

Хотя юноша куда больше любил читать свитки, чем общаться с людьми, ему нравилось наблюдать за некоторыми посетителями храма. Вкус горестей и радостей простых смертных казался ему изысканным, как вкус дорогого вина.

Среди тех, кто приходил в храм «с невидимым грузом на спинах», было много приезжих, а также случайных людей, но встречались и те, кто упорно обращался к богу с одной и той же просьбой. Больше всех Хираму нравилась одна девушка, которая посещала храм примерно раз в месяц и приходила в сопровождении старой служанки.

Она была очень красива, хотя и бедно одета: изящная фигура, тонкое лицо, нежная улыбка, кроткий взор. Хирам гадал, кто она, из какой семьи. Он не знал, как ее зовут и зачем она приходит к Амону, потому что девушка никогда не произносила ни слова и только смотрела на изображение бога с величайшей надеждой и верой. Едва ли в ее жизни могли случиться большие беды: посетительница выглядела очень юной, чистой душой и телом. Несколько раз Хирам пытался поймать ее взгляд, но девушка не замечала никого и ничего вокруг. В последний раз она пришла одна и в ее глазах стояли слезы. Хирам решил, что, возможно, ее верная спутница заболела или даже умерла. Ему очень хотелось заговорить с девушкой, но он не осмелился подойти к ней.

Юношу привлекали ее безмолвие и скромность, ибо, как сказал один из мудрецов, «в святилище бога шум отвратителен для него, молись о себе с любовью в сердце, а слова оставляй в нем скрытыми; проси, чтобы бог смог исполнить твою нужду и принял твой дар». Достигнув определенного положения и возраста, Хирам мог жениться, и, если бы его спросили, кого он желает взять в жены, он бы ответил, что его супруга должна быть похожа на эту прекрасную незнакомку.

– О чем задумался? – спросил Бакта, возвращая Хирама в реальность. – О той девчонке? Уверен, она колдунья! Ты видел ее глаза? Говорят, сирийки очень страстны, настоящие пантеры! Мой приятель навещал такую в одном из притонов Мемфиса, так он говорил…

Бакта пустился в описание чужих похождений, о коих Хирам предпочел бы не знать. Он еще не был близок с женщиной и не стремился познать тайны плотской любви. Безраздельно преданный Амону, юноша не хотел растрачивать свои силы на греховные дела.

Последующие дни прошли в непрерывной суете: жрецы, писцы и другие служители храма пересчитывали и переписывали великолепные подношения, которые фараон щедро пожертвовал Амону в благодарность за многочисленные победы, дарованные ему богом-покровителем. Это были поля и сады, зерно, скот, рабы из числа пленных азиатских и негритянских народов, золото, серебро, лазурит, а также ценная утварь вроде причудливой формы ваз из драгоценных металлов работы сирийских ювелиров.

Последние годы фараон непрерывно воевал, укрепляя свое могущество в Азии, опустошая города, накладывая на их жителей дань, захватывая богатую добычу и воздвигая на своем пути бесчисленные обелиски.

Когда на исходе третьего дня Хирам добрался до циновки в своей комнатке, он был ни жив ни мертв от усталости. Обычно, прежде чем заснуть, он долго стоял во дворе храма и наблюдал за поразительными сценами, которые разыгрывались на фоне черного бархата ночного небосвода. Юноша с восторгом следил за падающими звездами и стремительно рассекающими горизонт кометами, за медленно струящейся рекой Млечного Пути и призрачным танцем луны, которую то и дело закрывали прозрачные, как тончайший лен, облака.

Сейчас Хирам мгновенно заснул, будто провалился в необъятную черноту, и ему приснился сон: нет, не о бесчисленных кувшинах с вином и пивом, за укладкой которых ему было поручено проследить, а о чем-то жутком и непонятном.

Хирам вновь очутился в глубоком подвале, где день был неотличим от ночи, только сейчас рядом не оказалось ни рабов, которые вносили и расставляли в ряд вдоль каменной стены огромные сосуды, закупоренные большими пробками из нильского ила, смешанного с соломой, ни учеников Дома Жизни, которые пересчитывали кувшины.

Юноша не понимал, зачем он явился сюда, если работа была закончена и все ушли; он захотел подняться на поверхность, однако тяжелая, окованная железом дверь оказалась заперта. Хирам постучал, но ему никто не открыл; снаружи не доносилось ни звука.

И вдруг он услышал смех, тихий женский смех, напоминающий звон колокольчиков, от которого по телу пробежала дрожь. Юноша быстро обернулся и заметил быструю тень – кто-то прятался между кувшинами с вином и пивом. Что за женщина смогла проникнуть в подвал и зачем она это сделала?