Единственная на всю планету-2 - Геннадий Ищенко

— Это все ожидаемо, — кивнул Крючков. — Выйдите на Фадеева и предложите помощь в создании СБ. Он собирается плотно сотрудничать с государством и создавать уникальную продукцию для министерства обороны, поэтому помочь ему — это наша прямая задача. Заодно и сами присмотрим. А насчет американских агентов влияния есть мнение, что кое-кого из ключевых фигур уже пора вывести из игры. Игорь Николаевич, состыкуйтесь с начальником департамента контрразведывательных операций. Все материалы у него, но вам с ним придется работать вместе. Теперь дальше…

— Нор, послушай, вот о чем я подумала…

— Опять? Когда ты так говоришь, мне страшно.

— Да ну тебя! — замахнулась на мужа Ольга. — С тобой говоришь серьезно, а ты ведешь себя, как мальчишка!

— Ладно, извини, — обнял ее Нор. — Говори, я весь внимание.

— Зимой или еще раньше придется заниматься гениями. Мне уже заранее страшно. Во-первых, сами доры говорят, что их прибор эта не панацея. У некоторых предупреждающие сигналы настолько слабы, что он их просто не улавливает. И потом они знают, как он будет работать у доров, на людях его никто никогда не пробовал.

— Ты обо всем этом знала, когда давала согласие, — сказал Нор. — Что-нибудь изменилось?

— У нас все время что-нибудь меняется, — ответила Ольга. — Ты мне скажи, почему это безумие необратимо? Ведь чем оно вызвано? Увеличение возможностей мозга, помимо всего остального, позволяет увеличивать число потоков сознания, то есть человек может множить свою личность. И делать это можно только до какого-то предела, который для каждого человека свой. Так?

— Ну так. Ты можешь удерживать семь личностей, а я почему-то девять. Наверное, потому что мужчина и глава семьи.

— Опять ты за свое? Давай порассуждаем. Я получила тревожный сигнал и в последний раз не пошла к Александре. А если бы была человеком и ничего не услышала? Появилась бы еще одна личность и я, потеряв над ними контроль, рассыпалась бы на множество враждующих фрагментов. По версии Игоря такого безумца уже никак не вылечить, а поэтому нужно прибить. А почему не вылечить? Если магически можно запустить прогресс мозга, почему точно так же нельзя его немного регрессировать?

— Я думаю, что если бы было можно, доры…

— Он сам этим никогда не занимался, — оборвала его Ольга. — Вычитал то, что было в их книгах. А в любом порядочном государстве, даже в планетарном, должна существовать цензура! Еще Ленин говорил, что государство — это учет и контроль!

— Он это, по-моему, говорил не о государстве, а о социализме, — поправил ее Нор. — Хочешь сказать, что это напечатали специально?

— Напечатали или надиктовали — не знаю я, с какими носителями информации они работают, но соврать могли. Такое развитие мозга дает дору огромные преимущества над остальными. И если все захотят стать гениями…

— Одного гения трудно контролировать, — добавил Нор. — А когда их сотни миллионов… Не знаю, как у доров, но человеческое общество, состоящее из гениев, стабильным не будет. Если они вызреют эволюционно за сотни тысяч лет развития, тогда да. А если их в считанные месяцы превратить магией… Так что могли и напугать. Не тем, что сходят с ума, а тем, что нельзя вылечить. Только я ничего нужного из магии лечения психических заболеваний не припомню.

— Там ничего такого нет, — подтвердила Ольга. — Нужно быть идиотом, чтобы запугивать неизлечимой болезнью и одновременно приводить способ ее лечения. Придется доходить самим. В процессе обработки проследим за изменениями в каждой части всех зон мозга, а потом, в случае безумия, попробуем отыграть назад, подгоняя картину активности под то, что было раньше. Работа немного замедлится, но это хоть какой-то шанс. Нужно будет еще подумать и посоветоваться с Гартом.

— А кто это? — не понял Нор.

— Это наш третий дор, — засмеялась Ольга. — Он занял тело Серго Субари, но, в отличие от других, живет только вторую жизнь и не отождествляет себя со своим грузинским телом. Сегодня же ему позвоню.

Глава 24

Вика открыла глаза и увидела голубое без единого облака небо и тучу комаров, которые роились в паре метров над головой и почему-то не спешили на нее садиться. Странно… После того, как она летала в машине, все тело должно было стонать и умолять, чтобы его не трогали, но Вика не чувствовала никакой боли. Вспомнив о машине, она оперлась на руки и села. "Мазда" была совсем рядом, в пяти шагах. Отсутствующая задняя дверца, весь в царапинах и вмятинах кузов, побитые и треснувшие стекла… Для полноты картины не хватало только ее изломанного, залитого кровью тела.

— Отец меня прибьет! — сказала девушка и осторожно попробовала подняться.

Сразу же обнаружилась проблема — отсутствовала одна туфля, а в другой с ее каблуком в пятнадцать сантиметров не то что ходить, стоять было нельзя. Сняв оставшуюся туфлю, она пошла к машине. Колготки, точнее то, что от них осталось, было не жалко. Вторую туфлю она нашла сразу. Видимо, когда Вику бросало по салону, она каблуком пробила спинку одного из задних кресел, после чего туфля просто слетела с ноги. Ни одну из дверец открыть не удалось, поэтому пришлось лезть в пролом и перебираться на место водителя через кресла. Двигатель, как она и боялась, не завелся, поэтому машину пришлось бросить. Взяв в бардачке пару лежавших в нем шоколадок, девушка положила их в свою сумочку, поколебавшись, все же забрала куртку и вынула из кресла свою туфлю. После длительных поисков Вика нашла ключи от машины и открыла багажник. Кроме инструментов и большой полиэтиленовой сумки, которая была ей нужна, там больше ничего не было. Девушка свернула куртку и уложила ее в сумку, добавив туда свои туфли и сумочку. Покопавшись в инструментах, она прихватила с собой в качестве средства защиты самую большую из отверток. Хотела взять еще и монтировку, но, взвесив ее в руке, бросила обратно в багажник.

Когда Вика прошла десяток шагов по оставленному машиной следу, она оглянулась и посмотрела на свое побитое и брошенное транспортное средство. Слезы закапали сами собой, и она, кривя лицо и шмыгая носом, пошла по перепаханной земле, стараясь не ступать на сучья, шишки и все остальное, что могло причинить боль. Идти пришлось долго. К удивлению Вики ступни совсем не болели, как будто она шла не по лесу, а по городскому тротуару. Раз пять она встречала ямы с остатками корней. Кто-то вырвал из земли деревья, стоявшие на пути машины, и отбросил их далеко в сторону. Вскоре деревья начали редеть и сменяться зарослями кустарников, по большей части колючих. Идти сразу стало труднее. Ветки кустов своими шипами почему-то совсем не царапали тело, хоть и цеплялись за короткую юбку. До сих пор Вика гнала от себя все мысли, связанные с ее появлением в этом месте. Стоило подумать, почему здесь эти заросли и куда делась Москва, или почему так тепло, как накатывала такая жуть… Но когда она через полтора часа добрела до того места, где оборвался след и стеной стояли нетронутые кустарники, подумать пришлось. Только перед тем как заняться непривычным делом, она села на сумку и вволю наплакалась. После этого стало намного легче, только попытка разобраться ни к чему не привела. Сволочь Денис, конечно, мог бы ей чего-нибудь намешать в кофе, но он ушел три дня назад, а сегодня, когда Вика скандалила на квартире Валентины, она у них ничего не пила. Так что глюки, к сожалению, нужно было исключить. Наверное, это что-то вроде врат, которые показывают в фильмах. И что это ей дает? Ровным счетом ничего. Девушка съела одну шоколадку и пошла через кустарники, стараясь выбирать места, где они росли не слишком густо. Наверное, лучше было вернуться обратно в лес, тем более что ей все еще приходилось карабкаться вверх, а кусты уже изорвали низ юбки, но возвращаться не хотелось. Должна же эти кусты когда-нибудь кончиться! Они и кончились, причем задолго до того, как солнце начало спускаться к горизонту. Подъем закончился и сменился спуском. Вскоре показались и деревья, и час спустя она уже шла через такой же лес, как и тот, в котором осталась машина. Лес был не очень густой, поэтому Вика, которая помнила, что в нем ходят кругами, старалась ориентироваться по видневшемуся в просветах между деревьями солнцу. Еще полчаса ходьбы, и девушка нашла узкую лесную дорогу, больше похожую на тропу. Идти сразу стало легче. Пройдя пару километров, она вышла к небольшой речке, через которую были переброшены несколько бревен. Перебравшись по ним на другую сторону, она попила чистой на вид и очень вкусной воды и съела вторую шоколадку. Она шла уже три часа, причем не по городскому асфальту, но почему-то совсем не устала. В сочетании с отсутствием царапин на голых ногах это заставило задуматься даже непривычную к этому занятию девушку. Она подняла острый сучок и слегка ткнула им себя в ногу. Никакой боли не было, не было и следа на коже. Решившись, она провела острием по ноге гораздо сильнее с тем же самым результатом.