Крестоносцы. Полная история - Дэн Джонс

Прусский Тевтонский орден надолго пережил Германа фон Зальца, Григория IX и Фридриха Гогенштауфена. Временами, особенно в 1240-х и 1260-х годах, казалось, его вот-вот прикончит необходимость вести бесконечную войну на истощение на окраинах христианского мира. Ордену не давали покоя не только язычники: беды его усугублялись ожесточенной и часто вооруженной конкуренцией с другими христианскими силами, положившими глаз на превосходные прибалтийские территории между Данцигом и землями финнов. Мало-помалу, однако, орден сколотил на Балтике внушительное государство крестоносцев. К 1283 году тевтонцы почти полностью покорили Пруссию и основали собственный Ordensstaat, где правили рыцари, возводя для обороны своих земель мощные каменные крепости. На протяжении следующей половины столетия тевтонские рыцари подмяли под себя Ливонию и Эстонию и начали крестовые походы — часто очень жестокие — против языческих государств Литвы и православных русских князей. В той или иной форме тевтонские государства просуществуют в Пруссии и Ливонии вплоть до середины XVI века, надолго пережив восточные государства крестоносцев. А основание под это заложил Герман фон Зальца, друг императоров и пап, один из самых скромных и притом успешных предводителей крестоносцев своего века.

Умер фон Зальца в Вербное воскресенье 20 марта 1239 года в Салерно, самом продвинутом с точки зрения медицины городе Европы, куда приехал лечиться от болезни, в конце концов и ставшей причиной его смерти. Сам он однажды описал себя как человека, «который высоко ценит честь Церкви и Империи и стремится к возвышению обеих»[734]. Такая взвешенная позиция — то, чего крайне не хватало после его кончины. При преемнике фон Зальца на посту магистра, аристократе Конраде Тюрингском, орден отказался от равной приверженности как императору, так и папе, и полностью перешел на сторону Фридриха — что вряд ли должно удивлять, поскольку Конрад Тюрингский приходился императору троюродным братом. Это решение создало ордену немало проблем в Утремере, где одного упоминания имени Фридриха было достаточно, чтобы половина баронов забилась в пароксизме ненависти. Оно же вынудило орден сразу после смерти фон Зальца оказаться на стороне государя, оставленного Богом, ибо в тот самый день, когда магистр скончался, папа Григорий в очередной раз отлучил императора от церкви — теперь в наказание за вооруженное вторжение Фридриха в северную Италию, где его армия воевала с так называемой Ломбардской лигой (союзом городов).

Теперь примирить их было некому. Император так и не вернулся в лоно церкви, даже когда в 1241 году Григорий умер, и большую часть последних девяти лет своей жизни провел в войне с папством. В общей сложности между 1227 и 1250 годами, когда сам Фридрих оставил этот мир, он был четырежды отлучен от церкви. Вендетта пап и императоров продлится и после его смерти — уже при участии сына и преемника Фридриха Конрада. Человек, который практически в одиночку вернул христианам Иерусалим и Гроб Господень, выхватив его из рук Айюбидов, умер, будучи сам объявлен целью крестового похода, к которому епископы, доминиканские и францисканские монахи и другие агенты папы призывали с той же энергией, с какой и к крестовым походам против неверных. Его врагам, сражавшимся по приказу папы, рекомендовали носить на одежде кресты и разрешили не ехать в Святую землю — они могли исполнить свои обеты, оставшись на Западе и попытавшись свергнуть императора Священной Римской империи. Трудно представить себе большее извращение сути и цели крестовых походов, чем проповедь войны против, говоря словами самого Фридриха, «заступника римского имама». Несомненно, Фридрих, властный и эгоистичный, кого угодно мог вывести из себя. Но движение крестоносцев пошло по кривой дорожке, когда императора Священной Римской империи объявили законной целью христианских воинов, жаждущих искупить свои грехи, поставив его тем самым на одну доску с ливонскими язычниками, испанскими Альмохадами, турками, курдами и арабами Ближнего Востока.

Правда, в известном смысле это было уже неважно, поскольку к тому времени, как Фридрих умер и был похоронен в порфирной гробнице в соборе Палермо, не только христианство, но, казалось, и весь остальной мир столкнулся с еще большей угрозой. С Дальнего Востока явилась орда варваров-завоевателей, куда более беспощадных, чем кто-либо другой на памяти живущих. Это были монголы, и их вторжение в мир крестоносцев изменит его так радикально, как не под силу было даже блистательному Фридриху Гогенштауфену и его проницательному и надежному помощнику, тевтонскому рыцарю Герману фон Зальца.

Глава 24. Ханы и короли

Из восточного царства жестокий зверь явился…

9 апреля 1241 года перепачканные в крови монгольские воины прочесывали поля у польского города Легница. Они переворачивали трупы поверженных врагов и отрезали им уши. Путем такого циничного членовредительства монголы подсчитывали, скольких они убили. В тот день добыча составила несколько тысяч — десять огромных кулей — ушей, но это были лишь последние из жертв, а общее их число — с тех пор, как четверть века назад вождь монголов Тэмуджин стал Чингисханом (что означает «великий правитель»), — исчислялось уже миллионами[735]. Какие-то народы осмеливались сопротивляться монголам, но гораздо больше было тех, кто просто сдавался. Ведь любой, кто опрометчиво пытался дать монголам отпор, заканчивал обычно как те христианские воины, что лежали сейчас с отрезанными ушами на земле Силезии. Их — посрамленных, разгромленных, мертвых — бросили на поле боя как предупреждение тем, кто попытается сопротивляться самой грозной военной силе, какую только знал мир.

Рис. 10. Монголы и мамлюки (ок. 1260 г.)

Битва при Легнице — лишь одно из тех отчаянных оборонительных сражений, что велись по всей Восточной и Центральной Европе в начале 1240-х годов, когда монголы — или, как называли их христианские летописцы, татары{153} — подались на запад из Центральной Азии, за два предыдущих десятилетия постепенно покорившейся их саблям. Теперь же татары атаковали христианское королевство Венгрия, граничившее с Великой степью, что простиралась более чем на 6000 километров от подножий Карпатских гор до священной горы Бурхан-Халдун, где, как говорили, родился Тэмуджин[736]. Нападение на Легницу было обманным маневром, позволившим отвлечь внимание христиан, в том числе тевтонских рыцарей и тамплиеров, и помешать их участию