Религиозные судьбы великих людей русской национальной культуры - Анатолий Ведерников

В слове на Рождество Христово архимандрит Филарет сказал о рождении Христа в нас. «Снимем хотя некоторые черты с образа рождения Иисусова и положим их в сердцах наших». Но «доколе мы живем в мире с беспечностию граждан и наслаждаемся им с самовластием обладателей, дотоле Христос не может вообразиться в нас», потому что «мир непрестанно силится выпечатлевать в душе нашей свои преходящие образы». «Кто желает быть селением Сына Божия, тот должен иметь отечество в едином Боге».

Самоуничижение Христа «для желающего быть сообразным образу Иисуса» должно быть необходимым предметом подражания, как необходимое условие устройства внутри себя храма Божия. «Сила ума, великость духа, знаменитость дел, преимущества знаний! я вами не прельщаюсь, – говорил проповедник, – и не завидую тем, которые гордятся вами. Нет высшей мудрости, как отречься от мудрости для Иисуса; нет большей славы, как разделять бесчестие с Иисусом; нет избыточнейшего состояния, как нищета Иисусова; нет иной двери к совершенству и блаженству, как младенчество Иисуса; нет лучшего украшения для души, в которой Он должен обитать, как видеть себя чужду всех украшений, подобно яслям Его… Бог творит из ничего: доколе мы хотим и думаем быть чем-нибудь, дотоле Он в нас не начинает своего дела. Смирение и отвержение себя есть основание в нас храма Его: кто более углубляет оное, тот выше и безопаснее созиждет».

Другой чертой образа рождения Христова была чистота Его Матери. Поэтому проповедник приглашал «стремящуюся к соединению с Богом душу взирать на Ее пример и видеть в зерцале совершенства Ее» свою обязанность, так как только «девственная, к единому Богу обращенная душа начинает духовную жизнь и рождает блаженство чистого созерцания. Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят (Мф 5, 8); и где? – в самом сердце своем». Не останавливаясь далее на других «чертах в образе рождения Иисусова, которые желающих начертать оный в душе своей могли бы устрашить трудностью подражания», архимандрит Филарет в заключение советовал христианам: «Поспешим проходить примрачный путь веры, дабы свет Судного дня не ослепил нас». В последних словах проповедник указывал на тот сумрак веры, который часто служил темой мистических сочинений.

В слове по освящении в Казанской соборной церкви придельного храма архимандрит Филарет говорил о «чертеже», по которому каждый должен «созидать свое внутреннее святилище», и о необходимости «воздвигнуть в себе как алтарь внешний, дабы пожертвовать Богу чувственностью, так и алтарь внутренний, дабы принести Ему дух сокрушен; совершить сие всесожжение ветхого человека так, чтобы в душе остался один небесный огонь чистой Божественной любви, и потом предоставить Самому Богу изрещи в нас новый Свой закон, соделать нас сообразными образу Сына Своего, жилищем Своего Духа, Своими церквами».

В 1812 году архимандрит Филарет произнес в домовой церкви князя Голицына три поучения, замечательных по раскрытию главнейших мистических положений. В слове на освящение храма проповедник, отправляясь от обрядов освящения внешнего храма, сказал об «освящении нашего храма невидимого». «Всю тайну храма внутреннего составляет освящение, украшение и благодатное посещение… Кто сделает решительное усилие войти в себя самого, тому представится первой потребностью и первым его желанием будет – очищение». Человек должен сначала сам отречься от своих нечистот и дальше с полной доверенностью совершить в себе дело очищения, и «кровавые пятна нечистот природы будут убелены кроткою водою благодати; язвы непослушания омоются и уврачуются слезами раскаяния; деяния плотские умертвятся духом; вожделения и помыслы душевные очистятся огнем искушения и страдания». «Если очищение внутреннего человека состоит в отложении всего, что свойственно растленному человеческому естеству, то тем менее обновление и украшение оного может быть располагаемо по чертежам человеческого мудрования». Украшением должен быть образ Божий, явленный в Новом Адаме и преподанный нам Его словом и делом: да вообразится в нас Христос. По украшении в духе человека уже готов престол Божий, а «престол Вездесущего не может быть празден. Господь не умедлит посетить дом, коего един Он есть и зиждитель и краеугольный камень, и украситель и украшение. Наш долг очищать и украшать храм свой, а не назначать Господу время и образ Его благодатного посещения». А когда наступит это последнее, тогда «человек не столько будет чувствовать жизнь и бытие свое, сколько присутствие и действование возлюбленного своего Спасителя».

Слово это произвело такое сильное впечатление на избранный кружок слушателей архимандрита Филарета, что его просили повторить при следующем служении, но он произнес беседу о молитве Господней и в ней коснулся истин, не менее интересных, чем вопрос об освящении внутреннего храма. Здесь архимандрит Филарет различил три вида молитвы: устную, сердечную и творительную. Первая должна сопутствовать второй и сопровождаться третьею. Гораздо позже, в слове на Преображение Господне, он сказал, что «в молитве – путь к свету Фаворскому, ключ таин духовных, сила откровений Божественных. Молитва все победит с тобою, и все в тебе приобрящет, возведет тебя на Фавор, или в тебе откроет Фавор; низведет небо в душу твою и душу твою вознесет на небо». Учение о молитве у мистиков было, как известно, одним из важнейших пунктов их катехизиса.

В третьем слове – на Рождество Христово – архимандрит Филарет развил мысль о том, «какое бы знамение могло нас удостоверять в нашем приближении ко Христу, в истине нашего возрождения?» – Два пути ведут к рождающемуся Христу: путь волхвов и путь пастырей. Первый есть путь света и видения, второй – путь сени и тайны, путь веры. Тот и продолжительнее, и труднее, и опаснее, этот – верно достигает цели. Нет иных восхождений к Богу, кроме степеней, по которым Сын Божий нисходит к человеку; во внешнем знамении родившегося Спасителя заключено внутреннее знамение спасительного возрождения. Этих степеней три: смирение, умерщвление и непостижимое истощание, знаменуемые младенчеством, пеленами и жизнью Богочеловека. Последняя степень есть высочайшая. «Пусть он (человек) теряет весь мир, теряет себя самого в беспредельной глубине своего ничтожества: сия беспредельность есть предел сообщения с беспредельным Божеством».

Из семи слов архимандрита Филарета 1814 года необходимо указать на два: поучение о гласе вопиющего в пустыне и беседа из псалма 83-го. В первом особенно интересно место о «гласе из глубины души». Здесь проповедник назвал блаженным того, кто «умеет собирать все свои силы в ту неведомую страну природы человеческой, которая сопредельна с высшими областями духовного и Божественного».