Утопия на марше. История Коминтерна в лицах - Александр Юрьевич Ватлин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В качестве главного недостатка разворачивавшегося партизанского движения автор называл дефицит «выдержанных коммунистов — красных командиров, приток которых в последнее время совершенно прекратился»[951]. Именно с данным фактом были связаны неоднократные запросы Троцкого в Исполком Коминтерна о создании военных школ из иностранных коммунистов, прежде всего поляков и немцев. Их результатом стало образование Отдельной бригады особого назначения, которая также именовалась «спартаковской» и состояла из бывших немецких и австрийских военнопленных[952]. После победоносного завершения советско-польской войны и выхода Красной армии на границы Германии ее бойцы должны были стать командирами местных рабочих отрядов, подготовкой которых занимался уже военный отдел ЦК КПГ[953].
Post factum наш герой предавался уже иным размышлениям, обращаясь не к будущему, а к прошлому. «По сравнению с эпохой Бреста роли резко переменились: тогда я требовал, чтобы не спешить с заключением мира и хотя бы ценою потери территории дать немецкому пролетариату время понять обстановку и сказать свое слово. Теперь Ленин требовал, чтоб наши армии продолжали наступать и дали, таким образом, польскому пролетариату время оценить обстановку и подняться. Польская война подтвердила с другого конца то, что показала брестская война: события войны и события революционного массового движения измеряются разными масштабами… Если не учитывать правильно этой разницы темпов, то зубчатые колеса войны могут только обломать зубья на колесах революции, а не привести их в движение. Во всяком случае, так произошло в короткой брестской войне, так произошло и в большой польской войне. Мы прошли мимо собственной победы — к тяжелому поражению»[954].
Летом 1920 года взоры большевистского руководства были обращены на запад, где Красная армия перешла границы Польши
Плакат
1920
[Из открытых источников]
Сохранившиеся документы свидетельствуют о том, что в тот момент, когда передовые части Красной армии приближались к Висле, Троцкий (в отличие от брестских переговоров) лояльно проводил в жизнь ленинскую линию. Так, он представил своим соратникам проект собственного интервью по польскому вопросу, в котором предлагал назначить главным виновником советско-польской войны коллективный Запад, точнее — французские правящие круги, науськивавшие Варшаву обещаниями масштабных поставок вооружений. Кроме того, предлагалось организовать в Москве манифестации «по поводу подлой провокации французского правительства, не допускающего Польшу заключить с нами мир»[955]. Прошло всего несколько дней, и фортуна отвернулась от красноармейцев — интервью так и не было опубликовано.
После неожиданного поражения под Варшавой Троцкий выступил за скорейшее подписание мира, даже при «всяческих уступках Польше». Он предложил отказаться от прений о причинах поражения на предстоявшей в конце сентября конференции РКП(б) 1920 года: «…в такой момент, когда нужно единодушие, когда нужно думать о том, как победить, мы лишь разложим конференцию, сосредоточив ее внимание на спорах о неудаче под Варшавой». Дело дошло до конфликта с Лениным, который высказался за то, чтобы представить партии полную картину произошедшего («такое поведение на конференции, которое рекомендовал Троцкий может погубить партию, а не оздоровить ее»), хотя и предлагал возложить ответственность за крах наступления на военное командование.
Его поддержали Сталин и Бухарин, причем последний выступил в характерном для себя ура-революционном духе: «…политической ошибки не было. Общая линия на переход от обороны к наступлению взята правильная, и борьба еще не кончилась». В записи Преображенского особо отмечен упрек Троцкому, что «на решающем заседании он голосовал со всеми за продолжение наступления, а ведь именно это решало дело и привело к поражению». Тот не стал спорить с данным фактом, но сказал в свое оправдание, что «позже, когда было еще не поздно, предлагал Данишевскому дать инструкции вести дело к соглашательскому миру, что Политбюро отвергло»[956].
Советско-польская война была не единственным «освободительным походом» Красной армии, которая вплотную подошла к былым границам Российской империи. Одновременно с наступлением на Варшаву драматические события разворачивались в Северной Персии, населенной преимущественно крымскими татарами (их только позже назовут азербайджанцами). Все началось с успешной операции Каспийской флотилии по возвращению кораблей, захваченных белогвардейцами и ушедших в персидский порт Энзели. После этого небольшая, но крайне активная группа местных коммунистов во главе с Султан-Заде обратилась за поддержкой к Москве. Во время работы Второго конгресса Коминтерна спешно созданные части персидской Красной армии, во главе которых стоял популярный в народе Кучук-хан, захватили крупный город Решт.
Хотя «застенчивая интервенция» развивалась под лозунгами освобождения прикаспийского региона от кабалы английского империализма, местные жители отдавали себе отчет в том, что «дело идет только о политических интересах соседней северной державы, стремящейся принести Персию в жертву своей политике»[957]. Через только что попавший под контроль большевиков Азербайджан в страну поставлялось оружие и боеприпасы, перебрасывались воинские части. Почувствовав вкус к власти, коммунисты избавились от Кучук-хана и провозглавсили Гилянскую советскую республику.
В Москве выступление персидских революционеров вызвало серьезные дискуссии. Наркоминдел в своих нотах убеждал шахское правительство в Тегеране, что повстанцы действуют на свой страх и риск. Военное руководство настаивало на том, что участие в нем регулярных частей Красной армии не должно стать достоянием гласности. Троцкий был в курсе данной операции, хотя давал установку, чтобы действия частей РККА «не вызывали подозрений в захвате» персидской территории[958].
Еще год назад он настаивал на том, что Восток, и прежде всего Индия, становится главным полигоном разворачивавшейся мировой революции. Летом 1920 года создатель Красной армии смотрел на вещи уже совершенно иначе, государственный деятель постепенно одерживал верх над фанатиком-революционером. В записке, датированной 4 июня и адресованной лидерам РКП(б) и наркому Чичерину, он признавал, что в условиях продолжавшейся войны с Польшей переворот в Персии причинил бы Советской России величайшие затруднения: «…до упрочения положения на Западе и транспортного состояния советская экспедиция на Востоке может оказаться не менее опасной, чем война на Западе». Гораздо предпочтительнее было бы «столковаться с Англией относительно Востока»[959].
Президиум торжественного закрытия Второго конгресса Коминтерна в Большом театре
За столом в первом ряду слева направо: председатель туркестанской комиссии ВЦИК Г. Я. Сокольников, член ИККИ Э. Руднянский, член ИККИ Дж. Сератти, нарком по военным делам РСФСР Л. Д. Троцкий, сотрудник Южного отделения ИККИ Ж. Садуль, член ИККИ П. Леви, председатель ИККИ Г. Е. Зиновьев, член
