Или – или - Айн Рэнд

Ее курс вел на северо-запад, прорезая по диагонали штат Колорадо. Дэгни знала, что выбрала опасный путь через самый протяженный горный барьер, – но этот путь был самым коротким, а безопасность зависела от набора высоты; никакие горы не казались опасными по сравнению с диспетчером из Брэдшоу.

Звезды напоминали хлопья пены, и небо будто плавно покачивалось, словно море, – это было переливание формирующихся пузырьков, мерный плеск волн. Иногда внизу, на земле, вспыхивали огоньки, и они казались ярче неподвижной синевы вверху. Земля висела между чернотой и синью, казалось, она борется за свою хрупкую опору. Земля приветствовала Дэгни и улетала прочь.

Из пустоты выступила бледная полоска реки и долго оставалась в поле зрения Дэгни, незаметно скользя ей навстречу. Река походила на светящуюся сквозь кожу земли вену, тонкую и бескровную.

Потом Дэгни увидела огни какого-то города, похожие на горсть золотых монет, рассыпанных по прерии; неистово яркие огни, питаемые электрическим током, показались ей такими же далекими, как звезды, и такими же недосягаемыми. Питавшая их энергия, сила, создавшая электростанции в прерии, ушла, и Дэгни не знала, как ее вернуть.

Все же это мои звезды, думала она, глядя вниз, моя цель, мой маяк, сила, несущая меня вверх. То, что другие якобы чувствуют при виде звезд – звезд, безопасно отдаленных миллионами лет и потому не требующих никаких поступков и блеском своим подтверждающих тщету всего земного, – Дэгни чувствовала при виде электрических фонарей, освещающих городские улицы. Именно земля внизу была той высотой, которой она должна достигнуть, и она удивлялась, как могла потерять ее. Кто превратил землю в ядро каторжника, которое она обречена влачить по грязи, кто превратил обещанное свершение в призрачное недостижимое видение?

Город исчез, и нужно было смотреть вперед, на горы Колорадо, восстающие на пути.

На приборной панели стрелка высотомера показывала, что самолет поднимается вверх. Шум мотора, пульсирующий в металлическом корпусе, дрожь штурвала под руками, как работа сердца при напряжении в неимоверном усилии, говорили Дэгни о той мощи, которая несла ее над вершинами. Теперь земля напоминала искореженную скульптуру, раскачивающуюся из стороны в сторону, оболочку, стреляющую по самолету внезапными вспышками. Дэгни смотрела на эти вспышки, воспринимая их как черные борозды, взрыхленные в молочном звездном пространстве прямо на ее пути и раздирающие плоть неба все шире и шире. Ее разум слился с телом, а тело с самолетом, – она боролась с невидимым насосом, тянущим ее вниз, сражалась с внезапными порывами ветра, колышущими землю; казалось, земля вот-вот сольется с небом, втащив за собой полосу гор.

Когда горы опускались вниз, наступала передышка, – полет над застланными туманом долинами. Потом поднимался туман и раскачивал землю, и Дэгни словно зависала в воздухе, не чувствуя движения, лишь гул двигателя.

Но ей не нужно было смотреть на землю. Приборная панель была теперь ее зрением, это было объединенное зрение лучших умов, способных управлять ее полетом. Их зрение, думала Дэгни, предложено мне, от меня же требуется лишь умение читать указания. Как им оплатили это, им, дающим зрение? Какой комфорт они подарили миру и что получили взамен? Где они теперь? Дуайт Сандерс? Изобретатель двигателя?

Туман все поднимался – и неожиданно Дэгни увидела в просвете над горами огненную точку. Это был не электрический свет, а одинокое пламя во мраке земли. Она поняла, где находится, и узнала это пламя: факел Вайета.

Дэгни приближалась к цели. Где-то позади, на северо-востоке, высились скалы, пронзенные тоннелем «Таггарт трансконтинентал». Горы полого переходили в более однородную почву Юты. Дэгни направила самолет ближе к земле.

Звезды исчезали, небо темнело, но в гряде облаков на востоке появились узкие щелочки – сначала нити, затем слабые линии и прямые полосы, еще не розовые, но уже и не синие – первые признаки приближающегося рассвета. Они то появлялись, то исчезали, становясь уже отчетливее на фоне темного неба и постепенно расширяясь; это походило на обещание, отчаянно стремящееся к исполнению. В сознании Дэгни зазвучала музыка, та, которую она редко вспоминала: не Пятый концерт Хэйли, а Четвертый – крик мучительной битвы, с прорывающимися мощными аккордами основной темы – далекого и прекрасного видения, которого можно достигнуть.

Она увидела аэропорт Эфтона за несколько миль, сначала скопище искр, затем яркий блеск белых лучей. Он светился для готовящегося к взлету самолета, и Дэгни пришлось подождать с посадкой. Кружа в темноте над полем, она увидела серебряное тело самолета, взлетевшего, как феникс из пламени, и – по прямой, оставляющей за собой тающий световой след, – повернувшего на запад.

Дэгни направила свой самолет по проторенному пути и попала в светящуюся воронку лучей; она увидела летящую ей в лицо бетонную полосу, почувствовала толчок колес – самолет успокоился, как бы преобразившись в автомобиль, и плавно покатился по посадочной полосе.

Это был небольшой частный аэродром, обслуживающий редкие рейсы последних оставшихся в Эфтоне промышленных концернов. Дэгни увидела, как к ней бежит служитель. Самолет остановился, и она спрыгнула на землю; часы полета улетучивались из ее сознания, пожираемые нетерпением.

– Здесь можно найти машину, которая отвезет меня в Технологический институт? – спросила Дэгни.

Служитель озадаченно посмотрел на нее:

– Конечно, мэм. Но зачем? Там никого нет.

– Там мистер Квентин Дэниэльс.

Служитель медленно покачал головой, затем резко поднял палец, указывая на запад, на тающий в небе след самолета:

– Мистер Дэниэльс сейчас там.

– Что?

– Он только что улетел.

– Улетел?

– С мужчиной, который прилетел за ним три часа назад.

– С каким мужчиной?

– Не знаю, раньше никогда его не видел, но – черт! – у него такой красивый самолет!

Дэгни снова оказалась за штурвалом, самолет разогнался по взлетной полосе и взмыл в небо, похожий на пулю, нацеленную на два огонька – красный и зеленый, – которые, мигая, исчезали на востоке. Она все повторяла:

– Нет, не уйдут! Не уйдут! Не уйдут!

Наконец-то, думала Дэгни, сжимая штурвал, словно это был враг, которого нельзя упустить, и эти слова взрывались в ее сознании, оставляя за собой огненный след. Наконец-то встретить врага лицом к лицу… узнать, кто он и где скрывается. Двигатель… он не унесет двигатель в бездну чудовищной неизвестности… на этот раз он не уйдет…

Восток озаряла полоска света; казалось, она поднимается с земли, как затаенное дыхание, вырвавшееся на свободу. Самолет незнакомца был единственным проблеском высоко в небе, меняющим цвет и вспыхивающим то там, то тут, как наконечник качающегося в темноте и отмеряющего время маятника.

Кривая полета приближала этот проблеск к краю земли, и Дэгни наращивала скорость, стараясь не потерять самолет из виду, не дать ему соприкоснуться с горизонтом и исчезнуть. Свет струился в небо, словно вырванный из земли самолетом незнакомца. Он следовал на юго-восток, и Дэгни мчалась вслед за ним, навстречу рассвету.

Небо цвета прозрачно-зеленого льда расплавлялось в бледное золото, покрытое тонкой корочкой лака. Дэгни впервые увидела этот цвет утром на земле. Облака проплывали длинными лоскутами дымчатой синевы. Дэгни не отрывала глаз от самолета незнакомца, словно ее взгляд служил тросом, тянущим на буксире ее самолет. Самолет впереди стал для нее маленьким черным крестиком, уменьшающейся клеточкой, обозначенной на ярко светящемся небе.

Потом Дэгни заметила, что облака не расходятся, а стоят, застыв над горизонтом, и поняла, что самолет держит курс к горам Колорадо и ее вновь ждет борьба с буйством стихий. Она подумала об этом без каких-либо чувств; ей было безразлично, хватит ли у самолета и у ее тела сил попробовать еще раз. Пока может двигаться, она будет преследовать эту улетающую крупинку, уносящую последнее, что осталось у нее в мире. Она ощущала лишь пылающий в ней огонь ненависти, злость и отчаяние борьбы не на жизнь, а на смерть – все это сливалось в одно решение: преследовать незнакомца, кем бы он ни был, куда бы он ее ни завлек, преследовать и… Эта мысль осталась незавершенной, но ее окончание само собой возникло из пустоты: и отдать свою жизнь, но сначала отобрать его жизнь.

Она действовала как автомат, переключенный на управление самолетом. Внизу в голубоватом тумане кружились горы, а острые вершины поднимались на пути как туманные скопления мертвящей синевы. Дэгни заметила, что расстояние между самолетами сократилось; незнакомец сбавил скорость перед опасным препятствием, в то время как она летела с прежней, не думая об опасности, лишь мышцы ее рук и ног напряглись, чтобы удержать самолет на высоте. Ее губы сжались в улыбку: именно тот человек впереди вел ее самолет, подумала она; он дал ей силу преследовать его с безошибочным автоматизмом лунатика.