Введение в теоретическую лингвистику - Джон Лайонз

7.6.10. GRAMMATICA EST UNA... [61] *

Сказанное выше следует рассматривать лишь как самое предварительное предположение: оно может оказаться непригодным с чисто технической стороны, равно как может оказаться слабо обоснованным со стороны эмпирических данных. Но одно сегодня не вызывает сомнения. Несколько лет назад большинство лингвистов отвергло бы саму возможность построения универсальной теории грамматических категорий. Теперь этого уже нет. Как пишет Хомский, «современные исследования ... показали огромное разнообразие поверхностных структур языков», но «глубинные структуры, универсальность которых утверждается, могут быть совершенно отличны от поверхностных структур предложений, как они выступают в речи». Отсюда следует, что «результаты современной лингвистики... не расходятся с гипотезами сторонников универсальной грамматики». И снова лингвисты с одобрением цитируют знаменитое изречение Роджера Бэкона об универсальной грамматике: «Грамматика по существу (субстанциально) одна и та же во всех языках, даже если она и варьируется от случая к случаю (акциденциально)» (ср. § 1.2.7). Схоластическим терминам «субстанциально» (secundum substantiam) и «акциденциально» (accidentaliter) теперь вполне можно придать синтаксическую интерпретацию в рамках формализации разграничения между глубинной и поверхностной структурой.

8. Грамматические функции *

8.1. СУБЪЕКТ, ПРЕДИКАТ И ОБСТОЯТЕЛЬСТВЕННЫЕ СЛОВА И СОЧЕТАНИЯ

8.1.1. ЯДЕРНЫЕ И НЕЯДЕРНЫЕ СОСТАВЛЯЮЩИЕ

Один из фундаментальных принципов традиционной грамматики, а также многих современных синтаксических теорий состоит в том, что каждое простое повествовательное предложение содержит две обязательных главных составляющих — субъект и предикат и что оно может содержать, кроме того, одно или более обстоятельств (adjuncts). Обстоятельства (места, времени, образа действия, причины и т. д.: ниже мы вернемся к различным видам обстоятельств) являются факультативными, или структурно не обязательными, составляющими предложения: их можно опустить без ущерба для остальной части предложения.

Чтобы пояснить употребление этих терминов, обратимся к предложению John killed Bill in Central Park on Sunday 'Джон убил Билла в Центральном парке в воскресенье'. Здесь John — субъект, killed Bill — предикат, a in Central Park и on Sunday — обстоятельства места и времени соответственно. Любое из этих двух обстоятельств (или оба) может быть опущено без нарушения грамматической правильности предложения: John killed Bill on Sunday 'Джон убил Билла в воскресенье', John killed Bill in Central Park 'Джон убил Билла в Центральном парке', John killed Bill 'Джон убил Билла'. В отличие от этих предложений выражения *killed Bill in Central Park on Sunday и *John in Central Park on Sunday не являются грамматически полными предложениями (о понятии «неполных» предложений см. § 5.2.3). Будем говорить, что субъект и предикат вместе образуют ядро предложения. Следовательно, субъект и предикат суть ядерные, а обстоятельства — неядерные составляющие. 

8.1.2. НАЗЫВАНИЕ И ТОЛКОВАНИЕ[62] (TOPIC AND COMMENT) *

Мы уже отмечали тот факт, что со времен Платона определение существительного и глагола всегда тесно связывалось с разграничением субъекта и предиката (ср. § 1.2.5 и 7.6.4). Сепир просто повторяет традиционную точку зрения, когда он пишет: «Прежде всего должен быть обозначен предмет речи, а затем об этом предмете суждения должно нечто сообщаться... Предмет суждения — это существительное... Ни один язык не обходится без разграничения существительного и глагола, хотя в некоторых случаях природа этого разграничения может быть неуловимой». В этом отрывке Сепир имплицитно определяет субъект как лицо или предмет, о котором что-то говорится, а предикат — как утверждение, высказываемое об этом лице или предмете. Но это лишь один из способов определения субъекта и предиката в грамматике. Ниже мы будем иметь дело и с некоторыми другими из этих определений, и поэтому мы примем ныне широко распространенную терминологию Хоккетта для обозначения понятий, упоминаемых Сепиром: лицо или предмет, о которых что-то говорится, мы будем именовать называнием, а утверждение, высказываемое об этом лице или предмете, — толкованием.

Хоккетт вводит эти термины следующим образом: «Наиболее общая характеристика предикативных конструкций содержится в терминах «называние» и «толкование»...: говорящий объявляет называние и потом нечто о нем говорит. Так, John/ran away 'Джон/ убежал'; That new book by Thomas Guernsey/I haven't read yet 'Эту новую книгу Томаса Гернсея/я еще не читал'. [Косая черта в примерах обозначает границу между главными частями структуры составляющих предложения.] В английском и других наиболее известных языках Европы называние выступает обычно как субъект, а толкование — как предикат, как, например, в John/ran away. Но такое отождествление иногда не соблюдается в разговорном английском языке, оно регулярно нарушается в ряде особых ситуаций официально-делового общения, и еще более распространено нарушение этого тождества в некоторых языках за пределами Европы».

По поводу этого отрывка из Хоккетта можно сделать два замечания. Во-первых, «субъект» и «предикат» как синтаксические понятия отграничиваются от «называния» и «толкования» (хотя и говорится, что в «английском и других наиболее известных языках Европы» они совпадают с «называнием» и «толкованием» в наиболее употребительных повествовательных предложениях). Во-вторых, Хоккетт, видимо, считает, что «называние» обязательно предшествует «толкованию»; при разборе своего второго примера он, далее, говорит: «Группа That new book by Thomas Guernsey стоит в начале высказывания потому, что она показывает, о чем говорящий собирается вести речь: она составляет «называние» предложения, хотя и не является его субъектом. «Называние» здесь совпадает с объектом глагола haven't read (yet) 'не читал (еще)', а субъект этого глагола I 'я' выступает как часть «толкования» предложения в целом».

Разграничение «называния» и «толкования» часто ошибочно интерпретируется (правда, не Хоккеттом) в терминах контекстной обусловленности и предсказуемости: «называние», или «предмет суждения», определяется как тот элемент, который дан в широкой ситуации или в некотором эксплицитном вопросе, на который отвечает говорящий; а «толкование» — как та часть высказывания, которая добавляет что-то новое (и тем самым сообщает слушающему определенную информацию). Пользуясь этим критерием, мы не можем определить, что в отдельных конкретных высказываниях составляет «называние», а что — «толкование» (и можно ли вообще обоснованно разделить их на «называние» и «толкование»), если мы не знаем, что же именно «дано» в контексте. Например, если John ran away 'Джон убежал' отвечает на вопрос, явный или неявный, 'Кто убежал?', то по критерию «данного — нового» John следует считать «толкованием», a ran away — «называнием». Если же явный или неявный вопрос не носит более конкретного характера, чем просто «Что случилось?», то контекстно предсказуемым является просто прошедшее время, а все остальное в высказывании относится к «новому». Согласно критерию «данного — нового», John является «называнием», a ran away — «толкованием» только в том случае, если утверждение John ran away отвечает на явный или неявный вопрос «Что сделал Джон?» (а более точно, к «новому» относится ran away за вычетом указания на определенное грамматическое время). Термины «данное» и «новое» взяты у Холлидея, который выделяет и ряд других понятий, связанных с анализом предложений с точки зрения «называния» и «толкования».

В типичном случае высказывание John ran away не используется в ответ на явный вопрос, содержащий в качестве «данного» John или ran away, а употребляется либо Не ran away 'Он убежал' («Что сделал Джон?»), либо John (did) 'Джон' («Кто убежал?»). В английском, а возможно, и во всех языках, критерий «данного — нового» применяется главным образом не для определения синтаксической структуры предложения, а для установления возможных условий опущения и местоименных подстановок в «ситуационно привязанных» эллиптических высказываниях связного текста (о различении предложений и высказываний см. § 5.1.2).

Во многих языках с помощью выбора определенного порядка слов или использования определенной частицы говорящий, действительно, может ясно выразить тот факт, что он «объявляет называние» (не обязательно «данное» в ситуации), а затем уже «нечто сообщает о нем». В английском языке это можно сделать в ограниченных случаях. И это один из факторов, предопределяющих выбор пассивной конструкции (ср. § 8.3.3). Но этот фактор не воздействует на выбор формы предложения John ran away. Такие альтернативные варианты, как What John did was run away 'Что Джон сделал, это то, что он убежал', It was John who ran away 'убежал именно Джон', The one who ran away was John 'Человеком, который убежал, был Джон', а также John ran away, John ran away и т. д. (где значок акута указывает на контрастивное или эмфатическое ударение), «маркированы» по целому ряду других сложнопереплетенных противопоставлений (о которых мы здесь не будем говорить подробно). В плане разграничения «называния» и «толкования» John ran away является по своей структуре фактически «немаркированным»: это пример самой «нейтральной» формы английского предложения.