Лукашенко. Политическая биография - Александр Федута

— Егор Владимирович, вы думайте, что и где вы говорите!

Собственно говоря, уже здесь можно было бы остановиться и задуматься: в устах Лукашенко, привыкшего тыкать и гораздо более значительным (и пожилым — в сравнении с Рыбаковым) персонам, обращение на вы звучало как угроза. Однако, как писали классики, «Остапа понесло», и остановиться юный телевизионщик уже просто не мог. Лукашенко слушал его задумчиво, больше не обрывая, и в заключительном слове никак не оценил происшедшее.

Совещание было скомкано. Расходились в молчании. Говорят, Григорий Кисель отпустил свою машину и попросил Виктора Шеймана, тогда — генерального прокурора, подвезти его. Тот якобы любезно согласился.

А уже через несколько дней Рыбаков сидел в тюрьме, обвиняемый в злоупотреблениях, взяточничестве и хищении денег в особо крупных размерах. Присудили его к небывалому сроку — «впаяли» одиннадцать лет.

Правильно: «не возникай!».

…Похоже, мы увлеклись. Бесконечный ряд этих заповедей, подкрепленных примерами из жизни Беларуси, осчастливленной Лукашенко, можно было бы продолжать без конца. «Материала» хватает.

Но мы ведь не новое «Евангелие от Луки» составляем, и не криминальную хронику, а политическую биографию Лукашенко. И прежде всего пытаемся понять побуждения и мотивы поступков нашего героя.

«На Леонове, на Винниковой, на Чигире, на Журавковой нужно было показать всей номенклатуре, что будет, если кого-то не устраивает абсолютизация власти. Давайте вспомним Сталина. Страдали не только те, кого объявляли шпионами, страдали и правые, и виноватые, страдали их дети, которые шли в лагеря. Или потом нигде не могли устроиться. То есть нужно наказать всех, чтобы остальные посмотрели что не только эти люди страдают, но еще и их семьи»375.

Вряд ли Лукашенко сознательно учился всему этому у Сталина. Он сам выстроил целую государственную систему, безотказно работающую на него. Думая о будущем (разумеется, о собственном), он защищает эту безотказность от всех возможных и невозможных посягательств. Просто получается это у него совершенно в духе его идейного предшественника и учителя Иосифа Джугашвили.

Он вселяет в других собственный страх, надеясь, что таким образом ему будет проще ими управлять.

Но страх возвращается к нему и управляет им.

Часть II. Хмурое утро

В октябре 2000 года, вспомнив о заброшенной докторской диссертации, я снова начал что-то писать. Но позвонил Синицын:

— Слушай, можешь подъехать? Есть дело.

Дел у Синицына ко мне не было уже давно. Уйдя из правительства, он занимался бизнесом, а из меня какой бизнесмен. Но любопытство взяло верх, и я приехал.

— Я был в Москве.

— Наши сказали, что мне нужно выдвигаться.

— Кто это — «наши»?

— Ну, там ребята авторитетные… Ты их не знаешь… У них свои люди, в том числе и в Кремле…

— Ладно. А куда выдвигаться-то?

— В президенты…

Синицын посмотрел на меня сквозь очки. Близились вторые президентские выборы. Началось движение в госаппарате, чиновники прислушивались к каждому звуку, Доходившему из Москвы. Любой телесюжет, посвященный белорусским событиям, рассматривался так, как если бы от него зависела судьба государства.

— Вы спятили? — спросил я. Я всегда к нему хорошо относился.

— Ты опять ничего не понял. Мы свое еще не отыграли.

— «Мы» — это кто?

— Ну, наша команда. Мы же его привели к власти. Мы знаем, как он сделан. Мы совершили эту ошибку, теперь ее нужно исправлять. Кто, если не мы?..

— Вы четыре года лежали на дне, как бревно, а теперь думаете всплыть — и сразу в «дамки»? Так не бывает.

— Бывает. Думают, что это бревно, а это оказывается подводная лодка.

Отказать ему в помощи я не мог, нас слишком многое связывало.

— У тебя вообще совесть есть? Ты о стране подумай! — дожимал Синицын.

Он был игроком, но не кидалой, и в тот момент казался одиноким и никому не нужным. По крайней мере, политически. И я предложил ему встретиться с Мацкевичем376, председателем КГБ.

— У Мацкевича шансы больше. Во-первых, он председатель КГБ, а народ пока, на путинской волне, чекистов любит. Во-вторых, и сам Путин его знает, они коллеги. Предложите Мацкевичу идти парой.

— А какого черта Мацкевичу со мной встречаться? Он же знает, что за ним Витины люди следят.

«Витины люди» — люди секретаря Совбеза Виктора Шеймана. О том, что у Мацкевича с Шейманом нелады, знали все, включая Лукашенко.

— Вы бизнесмен. Встретьтесь с ним как с президентом федерации биатлона — ну, например, по вопросу выгодной закупки патронов. «Заодно» и переговорите…

Мацкевич встретиться согласился. Это Синицына обнадежило.

После встречи с Мацкевичем он вернулся окрыленным:

— Он в президенты не пойдет! А мне сказал: «Как хочешь, так и поступай». А если он не идет, придется выдвигаться мне…

Через день Мацкевича сняли с должности. Пошли слухи, что его сейф выскребли до дна в поисках каких-то бумаг, а кабинет опечатали, чтобы не мог войти никто, кроме специально уполномоченных лиц.

Это не было связано с визитом Синицына. Так получилось, что события совпали во времени.

Но они неизбежно должны были совпасть. Лукашенко убирал претендентов.

Глава первая. Вокруг — враги

Играем на троих

После референдума 1996 года, когда осела пыль электоральных сражений, выяснилось, что на политическом поле Беларуси действуют три очевидных игрока — Лукашенко, оппозиция и взявшийся ей подыгрывать, но от того не ставший лучше разбираться в белорусской ситуации Запад.

И для того чтобы понять логику дальнейших событий, нам прежде всего следует уяснить цели этих игроков и мотивы их действий.

Итак, игрок первый — Лукашенко.

Очевидно, что его стратегическая цель — захватить как можно больше власти, вплоть до верховной власти в России. В начале 1997 года такая цель вовсе не выглядела абсурдной. Достаточно было только подписать Союзный договор — свои люди в Администрации Ельцина составили его «как надо» (предлагался единый президент на две страны) — и путь в Кремль был бы расчищен. Мешало одно «но»: чтобы ратификация этого договора была признана законной, Лукашенко нужен был легитимный парламент. А вот как раз с легитимностью-то возникли проблемы. Мешала оппозиция.

Вообще в политическом мироздании, выстроенном Александром Лукашенко, оппозиции места нет.

В целом мир в представлении нашего героя чрезвычайно прост. Он биполярен: «свои» и «чужие», «союзники» и «враги», «честные журналисты» и «нечестные журналисты», «преданные делу» и «предатели». Этот мир окрашен им в черно-белые тона, а право сортировать и наклеивать ярлыки он оставляет за собой, постоянно напоминая своему электорату, что повсюду — враги. Понятно, что успешно бороться с ними можно, только если «все простые люди» сплотятся вокруг президента. Для этого, прежде всего, нужно убедить «простых людей», что враги президента — это их враги.