Лукашенко. Политическая биография - Александр Федута

Вряд ли за такое судили бы строительного подрядчика в любой стране мира, а если уж и судили бы, так заодно с представителем заказчика, проморгавшим такое завышение сметы. Однако столичные кураторы строительной отрасли остались на своих местах, а минский мэр Владимир Ермошин был назначен премьер-министром.

Нет сомнений в том, что таких случаев у наших строителей немало. Но арестовали и судили, дав срок, именно Климова. Слишком заметный, слишком высовывался. Хотя присутствовавшие при аресте и утверждают, что, обнаружив в квартире Климова документы «комиссии Гончара», следователь демонстративно отшвырнул их: дело Климова официально считалось «неполитическим». Точно так же, как и дела Тамары Винниковой, Василия Леонова, журналиста Павла Шеремета.

Андрей Климов вышел из тюрьмы в 2002 году, отсидев свое с завидным даже для бывалых зэков достоинством, за что удостоился чести стать обладателем единственного стула в камере на сто человек366.

Заповедь шестая: «Не обольщайся»

Не менее жесток был Лукашенко и к тем, кто зарабатывал деньги для него и полагал при этом, что имеет право на какую-то долю заработанного.

Показательно дело известного в Минске руководителя частной консалтинговой фирмы Эдуарда Эйдина — насквозь реформатора, человека чрезвычайно изобретательного и энергичного, умеющего убеждать и увлекать своими идеями. Он попытался работать с министром сельского хозяйства Василием Леоновым и министром промышленности Владимиром Куренковым, но оба его покровителя попали в опалу. Стало ясно что «нужно играть по-крупному» и реформировать экономику в целом. Сделать это можно было только в рамках полноценной государственной программы, а ее на тот момент просто не существовало. «Более того, о ней никто даже не думал и, по большему счету, она никому не нужна была»367.

Эйдин понял, кому нужна такая программа, и сумел добиться встречи с Владимиром Коноплевым — тогда уже руководителем пропрезидентской фракции в Верховном Совете. По просьбе Эйдина тот записал их разговор о характере и сути необходимых реформ на диктофон и передал запись Лукашенко.

В результате Эдуарду Эйдину предложили написать аналитическую записку на имя Лукашенко. Присматривать за его «творческой деятельностью» поручили заместителю главы Администрации президента Петру Прокоповичу и госсекретарю Совета безопасности Виктору Шейману. Так появилась «Независимая консалтинговая группа», которая подвела теоретическое обоснование под придуманный Лукашенко термин «рыночного социализма»368. А курировал НКГ лично президент. «В группу был внедрен сотрудник, в чьи обязанности входило в случае чего писать отчеты и докладываться. Однако он настолько не понимал, о чем идет речь, что постоянно донимал разработчиков просьбой написать отчет за него»369.

Лукашенко не больно доверял тем чиновникам, кто работал на бывшее руководство Беларуси, поэтому он охотно привлек независимого «частника» Эйдина к разработке и «специальных» государственных программ. В какой-то мере тот восполнял очевидный для всех дефицит «изобретательности» в новой «команде», дорвавшейся до управления государством.

Как раз изобретательности Эйдину было не занимать.

Например, суть программы по созданию золотовалютного запаса Беларуси, по Эйдину, сводилась к тому, что если безразмерный и ничем не подкрепленный выпуск в обращение наличных денег развивает инфляцию, то нужно делать, по сути, то же, но с безналичными, контроль за объемами расходования которых в руках хозяина, не подотчетного никому.

Было предложено, например, ничем не подкрепленным кредитованием поддержать БелАЗ, а собранные на этом автогиганте автомобили поставлять в Казахстан в обмен на золото. Виртуальные деньги, таким образом, обеспечивали поступление в казну вполне реального золота. То же и с алмазами, которые выменивались в России на автомобили. В результате гомельский завод «Кристалл» мог огранивать уже не только российские алмазы, но и собственные белорусские. Кроме того, Россия, связанная по рукам договором с монополистом на алмазном рынке «Де Бирс», не могла продавать алмазы на мировом рынке, а Беларусь с «Де Бирс» договоренностей не имела. И российские алмазы шли отсюда в Амстердам — вместе с белорусскими. Беларусь и на тех, и на этих имела свою долю.

Я помню эйфорию, охватившую Эйдина, когда он увидел, как быстро и легко его достаточно авантюрные идеи претворяются в жизнь. Был 1997 год, референдум прошел: никто и ничто не могло помешать Александру Лукашенко реализовывать все, что он считал нужным. На какой-то миг интересы предприимчивого интеллектуала Эйдина и решительность президента совпали: этого Эйдину было достаточно, чтобы уверовать в Лукашенко.

Мы случайно встретились с Эйдиным в центре Минска, на площади Свободы. Он окликнул меня, высунувшись из окна роскошного джипа:

— Куда идете, писатель?

— Как всегда — печатным словом отстаивать свободу.

— Давай подвезу!

Дорогой Эйдин пытался объяснить мне, в чем ошибаются те, кто поторопились уйти от Лукашенко:

— Чудаки! Ведь можно работать! Ему нужны думающие люди. У Лукашенко есть воля — у нас мозги. Нужно объединить свои усилия, и всем будет хорошо. У него власть, у него такая народная поддержка, что он легко может за неделю сделать то, на что другому понадобятся десятилетия…

Но эйфория — состояние недолговечное.

«Эйдин совершил одну из распространенных ошибок: решил, что раз он все это придумал, с ним и рассчитаются нормально… Я знаю, что те деньги, которые группа разработчиков во главе с Эйдиным получала от государства, — это мелочь для людей, которые разрабатывают государственную программу. Уверен, что разработчики аналогичных программ в Германии или США получили бы не те несчастные белорусские рубли, которые официально отжалели этой группе»370.

Эйдин просчитался. Он полагал, что солидное вознаграждение автору подразумевается, что называется, по умолчанию, но оказалось, что на него нужно было сначала получить благословение. А поскольку оно получено не было, не в меру предприимчивый эксперт-консультант был тут же назидательно наказан371.

Судили его, разумеется, не за это, а за якобы незаконно хранимое оружие. Это при том, что среди тех, кого он консультировал, были вице-премьеры, руководитель Национального банка, госсекретарь Совета безопасности.

Судья, совсем еще молодая женщина, зачитала приговор. Две старушки-пенсионерки, из числа тех, что обычно сидят на лавочках у подъезда и обсуждают прохожих, сонно стояли по бокам судьи, играя роль заседателей. Им было невдомек, что пенсии им выплачивались (как и зарплата судье) во многом благодаря тому, что подсудимый придумал, откуда на это взять деньги.