Гарторикс. Перенос - Юлия Борисовна Идлис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Руки у Мии устали, и она опустила пистолет. Дерек не шелохнулся. Тогда она подошла ближе и, скинув ненавистные туфли, осторожно опустилась на пол.
С ног до головы Дерек был покрыт грязью. На лице, затянутом ссохшейся серой коркой, выделялись одни глаза, разорванную одежду покрывали белесые и бурые разводы, о происхождении которых Мие не хотелось даже думать.
Подхватив под мышки, как ребенка, она с трудом, в несколько приемов подняла его на ноги и потащила в ванную. Идти сам он не хотел или не мог. Мие пришлось посадить его на пол в душе, прислонив к стене, как сломанный манекен. Труднее всего оказалось стянуть обувь. С одеждой было попроще, особенно после того, как она сходила на кухню за острыми кулинарными ножницами.
Мия включила воду и вышла из душевой кабины, закрыв дверь и глядя на Дерека сквозь быстро запотевающее стекло. Он по-прежнему не шевелился, хотя глаза были открыты и смотрели сквозь льющуюся воду прямо на нее. Грязь и ржавчина постепенно сползли с него мутными ручейками, и Мия невольно охнула.
На Дереке не было живого места. Ссадины и порезы покрывали ноги, спину и плечи. На правом боку под ребрами красовалось огромное иссиня-черное пятно. Губы были разбиты, а руки разодраны, словно он долго хватался за лопасти работающего кухонного измельчителя. Из глубокой раны на виске всё еще сочилась кровь.
Выключив воду в душе, Мия открыла ящик с медикаментами и вывалила содержимое на пол. Среди блистеров с биоактивными добавками для утренней бодрости и внутреннего баланса нашлось несколько упаковок слабого обезболивающего, сенсорный пластырь и пара початых флаконов с дезинфектором.
Хуже всего выглядело правое плечо. Мышца была рассечена от лопатки вверх. По краям глубокой борозды запеклась сероватая корка, похожая на размокшую корочку стейка.
Мию замутило. Зажмурившись, она вылила на плечо Дерека почти целый флакон дезинфектора и наложила несколько сенсорных пластырей один на другой, чтобы хоть немного стянуть края раны. По-хорошему, это надо было зашивать, причем в клинике, со стимуляторами регенерации и под наблюдением специалиста. Мия так и сказала, но Дерек слабо покачал головой, и один из сенсорных пластырей тут же отклеился. Упаковка с пластырями была только одна, так что Мия решила пока не поднимать эту тему.
Дальше дело пошло быстрей. Истратив почти весь оставшийся дезинфектор, Мия промыла бо́льшую часть порезов и залепила пластырями самые глубокие. Руки надо было бинтовать целиком, но бинта всё равно не было, так что она просто обработала их остатками дезинфектора и обмотала салфетками с антибактериальным покрытием.
Потом она оттащила его на кушетку в гостиной, постелив сложенную вдвое простыню, чтобы не запачкать кровью дизайнерское бежевое покрытие, подсунула ему под голову подушку и накрыла пледом, который не нравился Эштону. Дереку было всё равно.
Стоя над ним и не зная, что делать дальше, Мия спросила: знает ли Айра, что он здесь?
– Айры скоро не будет, – с трудом пробормотал Дерек, и его бесцветные глаза наконец закрылись.
Пистолет по-прежнему лежал в прихожей. Пробравшись туда на цыпочках, Мия подняла пистолет, снова нащупала предохранитель и кнопку спуска, не дыша, проскользнула в спальню и заперла дверь изнутри.
Остаток ночи она провела, глядя в потолок и прислушиваясь к мертвой тишине в гостиной. К утру у нее затекли руки, и она обнаружила, что всё еще прижимает пистолет к животу.
Рабочий день начинался в девять. Мия пролежала в кровати до без пятнадцати, надеясь, что, когда она оденется и выйдет в гостиную, Дерека там уже не будет. Но он, конечно же, был. Открыв дверь, она первым делом увидела бесцветные глаза, напряженно следившие за каждым ее движением. Как только она осторожно опустилась на край кушетки, глаза Дерека метнулись вниз, и Мия вспомнила про пистолет у себя в руке. Это придало ей немного уверенности.
Дерек был очень бледен. Его бил озноб, хотя от тела, укрытого толстым пледом, поднималась волна сухого жара. Простыня под ним была мокрой насквозь. Чтобы ее сменить, нужно было поднять Дерека, но Мия сомневалась, что у нее хватит на это сил. Вместо этого она сходила на кухню и принесла воды с лошадиной дозой жаропонижающего.
– Вот, – сказала она, протягивая ему стакан с сероватой жидкостью, шипящей, как потревоженная змея. – Я не знаю, что еще можно сделать.
Попробовав взять стакан, Дерек с удивлением уставился на свои руки, обмотанные окровавленными салфетками. Он будто не помнил, как здесь оказался, что с ним случилось и кто он вообще такой.
– Пей, – настойчиво произнесла она, поднося стакан к воспаленным распухшим губам. – Это надо выпить.
Дерек послушно сделал пару глотков и сипло закашлялся, схватившись за правый бок. Мия подождала, пока он переведет дух, и заставила допить всё до конца, хотя он морщился и отворачивался, совсем как Ави, когда у него была температура.
Электронный сигнал вызова, раздавшийся из рабочей капсулы, застал их обоих врасплох. Мия чуть не выронила стакан. Дерек дернулся было вскочить, но взвыл от боли и повалился назад, хрипло дыша сквозь стиснутые зубы.
– Тише! – испуганно прошептала Мия, оглянувшись на капсулу.
Над экраном настойчиво мигал голубой огонек. Проследив за ее взглядом, Дерек с трудом повернул голову и уткнулся лицом в подушку, чтобы заглушить сдавленный стон.
Плюхнувшись в кресло и наспех натянув шлем для голографической связи, Мия увидела прямо перед собой взволнованное лицо Айры.
– Ты где? – спросил он со странной смесью тревоги и облегчения. – Всё в порядке?
– Прости, – Мия заставила себя улыбнуться. – Что-то нехорошо себя чувствую. Сложный первый триместр, – она развела руками. – Я поработаю пару дней из дома, хорошо?
Айра вытянул шею, словно хотел заглянуть ей за спину и убедиться, что там никого нет. Мия взяла с сенсорной подставки чашку, которую забыла убрать вчера, и сделала вид, что сдувает пенку с горячего капучино.
– Ладно, – помедлив, сказал Айра. – Только будь на связи. Завтра в два звонок по утилизации, до него мне нужен отчет.
– Конечно, – Мия с готовностью закивала, но Айра уже отключился.
С минуту Мия молча сидела, глядя на молочный фон виртуальной голографической комнаты и слушая тишину в наушниках. Ей невыносимо хотелось остаться в этой комнате, наполненной мягким светом, где появлялись бесплотные лица и голоса, никому не способные причинить вреда. Но в руке у нее была белая фарфоровая чашка с налипшим на стенки вчерашним кофейным налетом: если не помыть ее прямо
