Джура - Георгий Тушкан

Число собак вокруг Тэке все росло. Приходилось увеличивать и подачки. Тогда торговцы сговорились покупать для стаи Тэке за бесценок павших лошадей. Трупы лошадей уже не вывозили, как обычно, на окраину, к «собачьим холмам», а бросали у базара, где их пожирали собаки…

Стая Тэке наглела с каждым днем. Это были уже не сторожа и охотники — это были завоеватели, требовавшие ежедневной дани. С каждым днем стая увеличивалась за счет собак с прибазарных улиц и обитателей холмов, и Тэке не гнал их.

Эта большая стая поселилась возле Тэке, на «собачьих холмах», и выгнала из соседних нор всех других собак, не входивших в стаю. В «собачьих холмах» Тэке был уже вожаком трех холмов, а на базаре он был вожаком стаи, куда входило множество собак с других холмов.

Остальные вожаки, лишенные падали, которую больше не вывозили, каждый день лаяли, вызывая Тэке на поединок. Когда же большая часть собак «собачьих холмов» перешла к нему в базарную стаю, враждебные Тэке вожаки окружили однажды вечером нору Тэке и, подняв лай, вызывали его на поединок. Тэке не выходил. Злой, он рычал из своей ямы и укусил за нос сунувшегося к нему пса.

Под утро вожаки разошлись.

Тэке ждал. И час битвы настал.

IV

В кишлак издалека прибыли купцы и начали быстро распродавать пригнанный скот. В один день они продали свыше трехсот голов. В полдень к старшине базара прибежали несколько дехкан и сообщили, что у них подохли купленные коровы. Даже сам Кипчакбай пострадал и приказал разыскать купцов, но их и след давно простыл. Всего подохло около ста голов. Их решили зарыть в одном месте, чтобы собаки не растащили кусков и не разнесли заразу. Перед этим дней десять собаки голодали.

Теперь на «собачьих холмах» царило всеобщее возбуждение. Собаки не спали. Они бегали от норы к норе, лаяли и выли. Тэке со своей стаей даже не возвратился вечером на «собачьи холмы»: всю ночь они дежурили у огромной кучи трупов, охраняемой стражей.

Ранним утром, когда девушки с кувшинами шли за водой к реке, на базар пригнали верблюжий караван. Трупы привязали к верблюдам, и те потащили их по пыльной дороге. Огромная собачья стая во главе с Тэке пошла по пятам, отгоняя чужих псов.

Погонщики не отцепили трупы коров на пустыре, около базара, где обычно в последнее время бросали падаль, а повезли за кишлак. Собаки заволновались. Тэке забежал спереди и начал бросаться на верблюдов, преграждая им путь. Верблюды обиженно ревели и не хотели идти дальше. Погонщики с нагайками в руках хотели разогнать собак, но были вынуждены оттащить в сторону и оставить одну корову.

Собаки плотным кольцом окружили её и начали пожирать. Тем временем караван прошел и остановился у ямы, около которой копошились люди.

Пока собаки из стаи Тэке, съев брошенную им корову, прибежали к буграм разрушенного города, сторожа уже окружили верблюдов. Собаки с «собачьих холмов» во главе с вожаком тигровой окраски были уже здесь.

Кетменщики, с рассвета копавшие большими цапками-кетменями — яму, прокопали десять локтей в глубину, как вдруг один из них, ударив кетменем, не удержал его в руках: кетмень вырвался из рук и провалился. Кетменщики испугались: под ними открылась черная яма. Бросили камень. Яма оказалась глубокой. Они решили сбросить туда всех коров, а потом закопать их.

Как только уехали погонщики, собаки бросились разрывать яму. Сторожа выстрелили по ним, убив нескольких собак; остальные отбежали в сторону и легли. Наряд в пять сторожей остался лицом к лицу с огромной стаей голодных собак.

— А что, если они бросятся на нас? — сказал один. — Ведь нам не справиться…

— Ну ничего! — оборвал его старший.

Но брошенная мысль заставляла сторожей с опаской посматривать на ожидавших псов.

— А ведь ни одна собака не ушла! Они ждут, — сказал тот же сторож.

На этот раз все промолчали.

Две огромные стаи лежали по обе стороны бугра. Собаки повизгивали, ссорились, рычали.

Наступила ночь.

Сторожа пугливо жались к костру. Страшно было ночью находиться вблизи кладбища, да ещё в окружении голодных собак. Наконец сторожам пришла смена.

Пришедшие тоже боялись. Они требовали подмоги. Но отдежурившие сторожа не согласились оставаться и ушли. Одна из собак, голодная и тоскующая, подняла голову и завыла. И тотчас же Рубленый Хвост и почти все собаки завыли. Хриплые, простуженные и звучные голоса слились в один протяжный вой, который, казалось, длился беспрерывно.

Сторожа испугались. Из темноты ночи на них смотрели сотни светящихся глаз. Они не выдержали и, отойдя подальше, побежали. Двумя армиями собаки столпились около могилы. Тигровый зарычал и важно вышел вперед.

К нему, напрягши хвост, как струну, высоко подняв голову и прижав уши, медленно вышел Тэке.

На обеих собаках дрожала шерсть, и гневные складки пробегали волнами по коже.

Тигровый, оскалив белые клыки, вызывающе рычал на Тэке, последний отвечал ему тем же.

Оба ступали медленно и важно, делая вид, что смотрят в сторону и не замечают друг друга.

Тигровый вдруг обернулся к Тэке и угрожающе зарычал. Собаки видели, как у Тигрового брызжет слюна из пасти и как в ответ ему беззвучно оскаливается Тэке; только изредка из его пасти раздавалось рычание.

Тигровый метнулся к Тэке, но тот отскочил в сторону и бросился на Тигрового, сбил и прижал его к земле. Поднявшись на задние лапы, они обхватили один другого передними. Каждый старался добраться до шеи врага, но зубы наталкивались на зубы противника. Враги то приседали, то вытягивались во весь рост, но не могли свалить один другого. Наконец Тигровый опрокинул Тэке на землю, но тот сейчас же вскочил. Тигровому удалось прыгнуть Тэке на спину и, сжав передними лапами его туловище, вцепиться в шею. Тэке внезапно перевернулся через голову и в этот миг сильным рывком когтей разорвал врагу живот.

Вопрос старшинства был решен.

Всю ночь, сменяя друг друга, рыли собаки твердую глину. К утру прорыли длинный ход. Рывший последним рыжий пес так увлекся работой, что вместе с землей провалился в образовавшуюся дыру. Он испуганно завизжал внизу. Тэке тоже полез в образовавшийся ход. Этот ход вел в громадное подземелье. Тотчас же за Тзке бросились другие собаки. Тэке вбежал в подземный ход и наконец добрался до места, где лежали дохлые коровы.

На четвертый день сторож, посланный проверить целость коров, обнаружил, что собаки проникли внутрь с другой стороны холма. Он не решался подъехать к входу, у которого толпились собаки. Объезжая холм, чтобы узнать, как добрались собаки до коров, он пересек тропинку, протоптанную собаками к реке, и вдруг увидел на тропинке золотую монету. Сторож соскочил и схватил её. Сомнений не могло быть: это была старинная золотая монета. Сторож быстро осмотрелся вокруг и нашел на вновь протоптанной собачьей тропинке ещё несколько таких же монет. Он отошел в сторону.