КГБ и тайна смерти Кеннеди - Олег Нечипоренко

Если представить технологическую цепочку подготовки и проведения операции, а она практически одинакова во всех спецслужбах, то можно прикинуть, сколько человек как минимум обязаны знать о ней. В резидентуре американской разведки не менее четырех-пяти сотрудников: резидент, его заместитель по оперативной работе, руководитель группы «советского блока», оперработник, ведущий дело (то есть разработку Павла), кто-то из шифровальщиков. В штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли: куратор мексиканской резидентуры, его руководство в отделе Западного полушария, определенный круг людей в Советском отделе, руководители директората по планированию и высшее звено ЦРУ (кто-то должен был санкционировать 500 ООО долларов и право жительства в США), представители службы контрразведки, возможно, консультант-психолог. Так что, по самым скромным подсчетам, получалось не менее 20 человек, включая непосредственных участников «подхода». Подсчеты эти основаны на знании закономерностей построения и работы бюрократической системы спецслужб как институтов государственной власти — будь то КГБ, ЦРУ, ФБР или любая аналогичная организация. Ведь природа бюрократии универсальна как при социализме, так и при капитализме…

Лишь спустя восемь лет мы смогли заглянуть за кулисы операции против Павла, прочтя книгу «Дневник сотрудника ЦРУ» (Agee Ph. Inside the Company: CIA Diary. N.Y., 1975). Ее автор, бывший работник отдела Западного полушария ЦРУ Филипп Эйджи, был куратором мексиканской резидентуры в 1967 году, а позднее ее сотрудником под прикрытием олимпийского атташе. В перечне операций, проводившихся против нас в Мексике, есть описание и ее подготовки. Вот что там сказано: «Лиовал-1 — не очень интересное, но более важное дело. Агент — один американец, который преподает английский язык в Мехико и является заядлым рыбаком. На рыбалке он познакомился с Павлом Яцковым, советским консулом и установленным старшим офицером КГБ, возможно, резидентом в Мехико (шефом КГБ). Яцков и агент проводят один или два уикэнда в месяц на рыбалке в горах, и между ними сложились дружеские отношения. Когда Яцков будет возвращаться в Москву — он находится в Мексике уже несколько лет, — мы решили, не попытаться ли переманить его с помощью Лиовала-1. Речь идет о предложении ему 500 000 долларов за переход на нашу сторону. «Компания» намерена также устроить его под созданную крышу в качестве владельца доходной рыболовной гостиницы в Канаде. Недавно Петр Дерябин, хорошо известный перебежчик КГБ 50-х годов, теперь гражданин США и сотрудник ЦРУ, приезжал в Мексику, чтобы изучить объемистые сообщения о Яцкове, написанные Лиовалом-1.

Он пришел к заключению, что имеется большая вероятность того, что Лиовал-1 завербован Яцковым, и доложил об этом Полу Диллону, сотруднику резидентуры, ведущему дело. Тем не менее операция продолжается, а ее контрразведывательные аспекты анализируются».

Так мы узнали американскую кличку Пса. Таким образом, хоть и задним числом, наши сомнения в отношении его рассеялись, а подозрения подтвердились — все-таки он оказался связанным с ЦРУ.

Да и по поводу заверений автора письма все стало ясно. «Никто в Мексике не знает…

Не было ни шифровок, ни переписки, ни разговоров — ничего. Все чисто». Как говорится, все шито-крыто. А на поверку вышло шито, но не очень крыто.

В книге Эйджи нет описания кульминационного этапа операции с участием Лиовала-1. Поэтому подробности послушаем из уст ее главного героя и участника, ради которого она и затевалась.

Рассказ Павла Антоновича Яцкова: «На одной из встреч в начале или середине апреля 1967 года Джон сказал мне, что от кого-то из своих знакомых узнал об очень интересном месте, расположенном на Тихоокеанском побережье южнее города Акапулько. Затем стал взахлеб расхваливать это место и описывать, какая там замечательная морская рыбалка и подводная охота, и предложил съездить туда на несколько дней.

К тому времени за три с лишним года нашего знакомства у нас сложились с ним хорошие дружеские отношения. Вместе мы облазили все известные и открыли немало новых рыбацких мест на разном удалении от Мехико. Причем в большинстве случаев «первооткрывателем» и инициатором поездок в неизвестные уголки был Джон. Вообще, он старался подчеркнуть всегда, я бы даже сказал, демонстрировал, свою давнюю увлеченность рыбалкой, хотя, по моим наблюдениям, его рыбацкое снаряжение и экипировка свидетельствовали о том, что занимается Джон этим сравнительно недавно. Кроме того, ведь «рыбак рыбака видит издалека». Рыболова-профи можно отличить по характерным признакам обращения со снастью, приемам ловли, выбору приманок в зависимости от места и погоды. Всего этого у Джона я не замечал. Однако подобные наблюдения не отражались на моем добром расположении к нему, хотя я был уверен, что он является осведомителем американских спецслужб.

С некоторых пор меня в характере Джона стало смущать другое. На своем веку — и на фронте, и в оперативной деятельности, и в охотничьих и рыбацких похождениях — мне не раз приходилось попадать в острые, даже чрезвычайные ситуации, и я хорошо знаю цену надежности тех, кто в это время находится рядом с тобой. Иногда она может равняться цене жизни. Поэтому прежде всего я делю людей на две категории — смелых и трусливых, а потом уже оцениваю по другим критериям. Так научила меня жизнь и во многом моя профессия.

Как-то Джон в очередной раз прознал об одном горном озере в окрестностях Куэрнаваки, в котором, по его словам, водилась форель. Вскоре мы отправились на поиски. Кое-как добрались на машине до предгорного селения, где дорога обрывалась.

Там оставили машину, расспросили местных жителей об озере. В проводники к нам напросился местный подросток, якобы хорошо знавший дорогу туда.

Довольно долго, под палящим солнцем, мы пробирались вверх по горным тропкам. Наконец вышли к небольшому озерцу. Перекусили, наладили снасти и приступили к ловле. Незаметно приблизились сумерки, и, как бывает в этих широтах, стало быстро темнеть. Сразу, как зашло солнце, резко похолодало — сказывалась высота. Торопливо собравшись, я, Джон и проводник двинулись в обратный путь.

В наступившей полной темноте мы ориентировались на огоньки в долине и продвигались почти на ощупь. Мальчишка, который днем резво вел нас наверх, теперь плелся в хвосте. Потом он вообще куда-то пропал. Пришлось остановиться и кликать его, но безрезультатно. Холод давал себя знать, и мы основательно продрогли в нашей легкой одежде. Подождав некоторое время, решили спускаться дальше, чтобы в крайнем случае вернуться на поиски с подмогой и со светом — фонарями или факелами.