Измеритель - Игорь Осипов

Максимыч обхватил девчонку вокруг талии и, что было сил, заорал:

– Тяните вверх… Быстрее! – из трубы в бассейн уже тянулись новые щупальца монстра, кончик каждого, излучая то самое голубоватое свечение, ощупывал черную грязь впереди себя. Покрытые слизью, они копошились в жиже на полу, и грязь соскальзывала с них.

Наконец-то их начали поднимать. Эти три-четыре метра показались Максимычу просто бесконечными. Святящиеся отростки уже обшаривали дно бассейна под его ногами, а он, как в замедленной съемке, еле-еле поднимался к решетке, боясь упустить выскальзывающую из рук девушку. Затрещали автоматы, но пули вязли в этой гидре, не причиняя ей заметного вреда. Она даже не обращала внимания на впивающиеся в тело пули и продолжала деловито ощупывать бассейн в поисках угощений, к которым так привыкла.

Сильные руки подхватили их двоих и вытащили наверх. Ноги Максимыча подкашивались, и казалось, что тело на поясе кто-то перепилил ржавой, тупой пилой, руки тряслись в безумном танце. Такого ужаса он не испытывал даже на Чертовом мосту. Какие там ящеры – милые зверушки. Он огляделся. Согнанные в кучу дикари не отрывали взгляда от вылезшего из их ада человека. Это единственный, кого отпустил Великий Дух. Они готовы были пойти за ним на край света. Жрец померк в их глазах.

Девушку завернули в какую-то шкуру и увели к машинам, среди засранцев нашли еще двух женщин из «Кривича» и тоже отправили наверх. Остальные десятка три оборванных, уродливых аборигенов сидели с опущенными головами: с десяток мужчин, а остальные женщины и дети. Племя уродцев. Максимыч подошел к кучно сидящим дикарям. Те, разглядев, кто к ним подходит, пали ниц, не смея поднять глаза на сталкера. Сзади подошел Еремин. Максимыч указал на остатки племени:

– Что с этими делать будем?

Капитан посмотрел на дикарей:

– Пусть живут тут, не забирать же их с собой. Будем к ним наведываться, продукты им приносить. Контролировать их все равно надо. Вот ты этим и займешься – по-моему, ты им понравился, – он шутливо ткнул Изотова кулаком в плечо: – Главное, что с Древневым покончено. Покончено?..

– Покончено, не сомневайтесь.

Эпилог

Тупомордый «ГАЗ-66», медленно объезжая преграды, пробирался к своей цели – широкому навесу, прилепленному к скелету девятиэтажки. Глухо урча, он неуклюже переваливался на ухабах, выискивая проезды между остовами автомобилей, сгнившими ларьками, да и просто огромными кусками строительного мусора, в полной неразберихе валяющегося повсюду. Конечной целью был книжный магазин с гордым названием «Родник», точнее то, что от него осталось. Какие книги через двадцать лет? Все давно сгнило, и только крысы шуршат в шелухе, в которую превратились страницы кладезей знаний.

Из кабины выскочил высокий сталкер и, припадая на правую ногу, подошел к растрескавшемуся крыльцу.

– Родничок, не бойся, это я, – в ответ из-за колонны высунулся мясистый розовый цветок на толстом стебле. – Извини, не мог я раньше. Ты не обижайся. Я тебя сейчас домой заберу. Будешь со мной жить. – На эти слова из темноты показались еще два цветка и хищно щелкнули плотными лепестками.

– Проголодался? Сейчас я тебя покормлю.

Из кабины вылез еще человек в защитном сталкерском комбинезоне.

– Ой, Данила, надерет тебе Еремин задницу за самоуправство… И мне перепадет, а остатки, вон, Михалыч огребет, за то что «газик» угнал.

– Ничего, Саныч, отобьемся. Не могу я уже его тут одного оставлять. И так целую неделю – озвереет Родничок с голодухи. Я его в заброшенный цех поселю. Там крыс этих шастает… на целую клумбу таких, как он, хватит. Рядом и никому не мешает. Он же, как щенок, сам видишь, – растение одним цветком терлось о коленку сталкера, клянча угощение, другие с интересом исследовали шевелящийся мешок в руке.

Латышев ухмыльнулся, наблюдая идеалистическую картинку.

– Ты лучше скажи, как мы его в кузов запрем. В нем, наверное, центнер будет, и потом, он еще кусается, скотина. Прищемим ему какой листочек, он же терпеть не будет.

– Сам залезет, только помост соорудим. Михалыч там доски в кузов накидал, так что не сиди, открывай борт.

Откинув задний борт, два человека собрали сходни, и Данила залез на шаткое сооружение, достав из мешка черную крысу за хвост, стал приманивать хищное растение.

– Ну, иди сюда, смотри, какая крыска.

– Что «смотри», он же не видит ничего, у него глаз нет, – засмеялся Латышев.

Данила с упреком посмотрел на друга:

– Какая разница, как это называется. И вообще, отойди в сторонку, не пугай мне Родничка, ты вон какой конь здоровый, он тебя боится.

– Как крыс у меня жрать, так не боится, а как в кузов залезть, так вдруг испугался, – в шутку обиделся Саныч, но отошел в сторону, не мешая другу общаться с воспитанником.

Медленно перебирая усиками и корнями, Родничок выполз из магазина, недоверчиво ощупал цветами шаткие доски и заполз на сходни. Латышев покачал головой: «Так грузиться будем целый час». Но альтернатива ему тоже не нравилась: «Тащить на себе тяжеленное растение, постоянно отбиваясь от озверевших нервных цветов. А не дай бог еще что повредишь, так Данила за своего Родничка голову отвернет. Так что пускай лучше своим ходом».

Латышев обошел машину и посмотрел на запершегося в кабине Михалыча, наотрез отказавшегося выходить наружу, пока там бродит плотоядное растение. Тот сидел, вцепившись руками в руль, периодически поглядывая в заднее стекло, после чего поворачивался с круглыми от удивления и ужаса глазами. Губы его шевелились, и, зная примерный словарный запас механика, Саныч вполне мог себе представить, что он там шепчет.

Посмеявшись в маску, сталкер отошел от машины. Не в его характере стоять на месте и ждать. Обойдя ржавый ларек с выцветшей и дырявой табличкой, он вышел на дорогу. Первое, что привлекло его внимание, – несколько нечетких фигур, появившиеся где-то в низине возле звездообразной площади. Достав из разгрузки половинку от бинокля, он поднес ее к глазу. Дикари – группа из пяти человек – что-то тащили. Тяжелое. Шли, не стесняясь, посредине дороги, наверняка машину заметили давно. Латышев передвинул автомат с боку на грудь. Хотя вроде бы после боя на очистительной станции они враждебности не проявляли, и даже наоборот, когда к ним подходил Максимыч, завывали от восторга и благоговенья, но чем черт не шутит.

Дикари, увидев стоящего на краю улицы сталкера, остановились и, положив свою ношу на землю, упали на колени. Один, наверное старший, прижимаясь в поклонах к земле, подошел к Санычу и, покосившись на его автомат, указал на серо-зеленый куль на асфальте.