Измеритель - Игорь Осипов

Лязгнули внешние запоры, и со скрипом открылись задние створки. Васильев активизировался еще больше, поторапливая и одновременно призывая к осторожности.

Из подземелья, глухо урча и «покашливая», вылез второй грузовичок. Рядом, бросая на него строгие взгляды искоса, шел механик, шаркая надорванной бахилой. ГАЗик поелозил туда-сюда на узкой площадке и устроился рядом со своим более крупным собратом. Механик показал водителю сложное круговое движение, но видя, что тот собирается выключить зажигание, крикнул:

– Погазуй еще, пускай поработает. – Рассмотрев сквозь «боковуху» вопросительное выражение лица водителя, стянул с себя маску респиратора и проорал во всю глотку: – Не глуши, говорю!

Водитель кивнул, и мотор снова взревел, набирая обороты.

– Не заглохнет? – Максимыч с сомнением рассматривал уже порядком потрепанную машину.

– Ничего, пропердится… Он и не такое пережил, – механик любовно, как старого боевого коня, похлопал «ГАЗ-66» по кузову, после чего выдал фразу, смысл которой сводился к тому, что если мы, девушки легкого поведения, еще раз зальем в это чудо отечественного автопрома плохое топливо, то будем сами заниматься с ним сексом в той позе, которую он выберет лично.

Еремин, стоявший неподалеку, удовлетворенно крякнул.

– Вот умеешь ты, Михалыч, молодежи доходчиво инструкции по пользованию автотранспортом объяснять. Я думаю, они теперь эту машину на руках понесут, если у нее бензин закончится.

– А чего мы, у нее вон водитель есть – шоферу высказывай, – попытался оправдаться Максимыч.

– Не волнуйся, эти уже свое получили по самые… эти самые, и вам хвост накручу, чтобы даже мысли не было… – Он снова повернулся к грузовичку. – Я своего «Шишигу» в обиду вам, варварам, не дам. Как он еще только доехал на этом дерьме? Я половину движка перебрал, чистивши его.

– Ты его еще в фару чмокни, – подвел итог любовным терзаниям механика подошедший Васильев и, повернувшись к капитану, доложил: – «Урал» загружен, можем отправляться.

Капитан кивнул Васильеву и повернулся к Максимычу:

– Со мной поедешь в головной машине. А ты, помощник, дуй в «газик». – Молодой потоптался в нерешительности, покосился на все еще недовольно бурчащего механика и полез в кузов, цепляясь за высокие борта.

– По машинам!

Бойцы, помогая друг другу, как обезьяны покарабкались в грузовик, а возле кунга выстроилась уже целая очередь. Максимыч только собрался пристроиться к ней, как почувствовал, что ему по плечу стучат.

– В кабину иди, – Еремин снял автомат с груди и взял его в руку, от чего АКМ показался сталкеру маленькой игрушкой. – Ты мне впереди нужен.

Внутри «Урал» представлял собой цельную конструкцию. Огромный кунг, забитый под завязку людьми, был соединен проходом с кабиной, поэтому когда Максимыч уселся рядом с водителем, в переходе прямо на подножке устроился Еремин. Его берцы сорок последнего размера, выставленные в кабину, с зажатым между ними прикладом автомата, не добавляли удобства, но по сравнению с остальными Изотов был в комфортных условиях. Бойцы сидели плотно прижатыми друг к другу, да еще и торчали ноги пулеметчика, на специальной площадке, а сам он по пояс выглядывал вместе с оружием в люк крыши. Максим повернулся к окну, пытаясь разглядеть сквозь решетку и туман вторую машину. «Газик-шишига» стоял в пяти метрах. На его крыше устраивался еще один пулеметчик с ПК на сошках, но бойцов видно не было, скорее всего, они устроились прямо на полу кузова.

Еремин достал рацию.

– Второй, идешь вслед, скорость не более сорока, если отстанешь, радируй.

В рации зашуршало, и пластмассовая коробочка ответила голосом Васильева:

– Принял.

– База, открывай ворота.

Створки бревенчатых ворот ограды между двумя вышками распахнулись, и машины одна за другой вылезли в узкий проход между заросшими холмами руин.

* * *

Пробравшись по узенькой и извилистой тропинке, машины вылезли на дорогу. Свернув направо, «Урал» устремился по улице, медленно набирая скорость. Сзади, не отставая, пристроился «газик». Улица Бабушкина была практически свободна. Те редкие автомобили, которые застал в дороге ядерный удар, а точнее то, что от них осталось, были отодвинуты к обочинам еще при предыдущих выездах и практически не мешали. Исключение составлял лишь остов сгоревшего автобуса, лежащего на боку в самом конце, перед перекрестком с улицей Шевченко. Машины осторожно обогнули препятствие и очутились на широкой улице, полностью, насколько позволял увидеть уже рассеивающийся туман, заваленной ржавеющим металлоломом. Только по центру проезжей части сохранилась свободная узкая полоса с двумя рыжими рельсами.

– Туда, – Максимыч сверился с картой и указал направо. – До конца улицы, а там налево, вниз.

– А мы там проедем? – шофер внимательно разглядывал узкую дорогу.

– Не знаю. Там мы не были. Но это самая короткая дорога, огибающая Чертов овраг.

– Ладно, пробьемся, – он со скрипом воткнул первую передачу, и машина, мощно урча всеми своими двумястами тридцатью лошадьми, вклинилась между рядами ржавеющих собратьев.

Конечно, со скоростью в сорок километров в час Еремин погорячился. Скрежеща откосами тарана по ржавым кузовам, «Урал» продирался вперед, а стрелка спидометра, словно приклеенная намертво, стояла на десяти километрах. Сзади, по уже расчищенной дороге, словно корабль за ледоколом, плелся «ГАЗ-66».

В конце улицы пришлось остановиться – свободную полосу, словно пробкой, заткнул трамвай. Колесами, приросшими к стальным рельсам, он стоял насмерть и представлял собой непреодолимую преграду.

– Держи левее, – Еремин указал на просвет между двумя трухлявыми легковушками.

Водитель хмыкнул и нажал на акселератор. «Урал» с грохотом врезался между указанными автомобилями. Грохоча, мощная машина раздвинула их, освобождая проезд, оставляя за собой только груду металлолома, мало чем напоминающую средства передвижения.

Второй грузовик постоял, подождав, пока его более мощный собрат расчистит дорогу, и медленно двинулся вслед. Туман уже рассеялся, видимость улучшилась, и на обратной стороне дороги проявился каркас высотного здания. Максимыч даже залюбовался… Было в нем что-то монументальное. «Как его там Латышев обзывал – Полиграфкомбинат. Это не здание, а скороговорка какая-то». Клочки тумана запутались в его «костях», цепляясь за торчащую арматуру. От «скелета» отделилась тень и, взмахнув широкими крыльями, понеслась на караван.

– Воздух! – во всю глотку завопил Максимыч и ударил по клаксону. «Урал» взревел, как раненый ящер, в унисон ему подхватил «ГАЗ-66». Не успел… Ноги пулеметчика исчезли с площадки – только что они были тут, и вдруг их нет. Его выдернули, словно безвольную куклу на веревочках. Со второго грузовика затарахтел пулемет вслед улетающему с добычей хищнику. Ближайший к площадке из бойцов в кунге ужом ввинтился наверх, заняв опустевшую площадку, и высунулся наружу. Ящер уверенно набирал высоту, унося в лапах тело бойца. Передернув затвор, боец выпустил длинную очередь. Наверное, он попал в гранату на разгрузке – взрыв разметал тело, оторвав твари несколько пальцев. Ящер взвыл и круто развернулся в воздухе на обидчика. Оба пулемета скрестили очереди трассирующих пуль на приближающемся чудовище. Тяжелые пули седьмого калибра пробили чешую на груди и шее, оставляя на теле рваные раны, а левый глаз взорвался, словно сгнившая картофелина. Ящер с каким-то булькающим звуком мотнул тяжелой головой и, кувыркнувшись в воздухе, на полной скорости врезался в трамвай, смяв его заднюю часть, как будто та была сделана из картона.