Иерусалим. Все лики великого города - Мария Вячеславовна Кича

Израиль не употреблял термин «аннексия», предпочитая говорить о «воссоединении» и «освобождении» Иерусалима, но вызвал критику мирового сообщества. США заявили, что не могут признать действия Израиля никакими иными, кроме как временными; однако Вашингтон не давил на еврейское государство, пояснив, что проблему Иерусалима надо рассматривать в рамках всеобъемлющего урегулирования. Франция и Великобритания призвали Израиль отказаться от своих претензий на город до тех пор, пока его статус не будет определен мирным соглашением. Арабы потребовали, чтобы Израиль ушел с оккупированных территорий, и призвали ООН принять дисциплинарные меры.

4 июля 1967 г. Генеральная Ассамблея ООН в резолюции № 2253 впервые осудила попытки Израиля заявить о суверенитете над Священным Городом. Разумеется, Израиль проигнорировал призыв «отменить все уже принятые меры и немедленно воздержаться от действий, которые изменили бы статус Иерусалима» – и, не обращая внимания на международное право, продолжил управлять городом, видя себя освободителем, а не оккупантом.

Через несколько дней после завершения Шестидневной войны иерусалимский мэр Тедди Коллек направил тяжелую технику для сноса остатков дома Мандельбаума. Журналисты поинтересовались, почему он так поступил, не имея соответствующих полномочий. Коллек сказал, что не хочет бросать любимый город на произвол судьбы. Когда его спросили, кто такой Мандельбаум, мэр пожал плечами и ответил: «Думаю, это какой-то немецкий врач».

Глава 26

Город, не ставший единым

Жители Иерусалима разных вероисповеданий, культур и устремлений должны найти мирные способы жить вместе, а не проводить черту на песке.

Тедди Коллек

Иерусалим – это бомба замедленного действия, которая, боюсь, только и ждет, чтобы взорваться.

Абдалла II, король Иордании

Тедди Коллек, в 1965–1993 гг. занимавший должность мэра сперва Западного, а затем и объединенного Иерусалима, оказал на него значительное влияние и оставил после себя внушительное наследие, которое живет до сих пор. Журналист «The New York Times» Томас Фридман говорил, что Коллек «заставил Иерусалим работать таким, какой он есть, не сделав его чем-то другим».

Коллек, принадлежавший к немногочисленной когорте «толерантных» израильских чиновников, верил в уступки арабам для достижения окончательного урегулирования конфликта, – но был убежден, что Иерусалим нельзя разделять и он должен принадлежать Израилю. «Когда город объединили, я воспринял это как историческое событие. Заботиться о нем и делать это лучше, чем кто-либо другой – вот цель всей моей жизни, – сказал однажды Коллек. – Я думаю, Иерусалим – это единственный существенный элемент еврейской истории. Тело может жить без руки или ноги, но не без сердца. Это его сердце и душа».

Как утверждал мэр, для проявления терпимости требуются два аспекта: во-первых, каждому иерусалимцу (включая евреев) следует принять ограничения в своем видении города; во-вторых, людям, которых свела судьба, не надо учиться любить друг друга, им надо учиться жить вместе. Может показаться, что это не так уж и много, – однако в городе, раздираемом религиозными и политическими разногласиями, кто-то ежедневно взывал ко Всевышнему, умоляя Его покарать градоначальника, работающего над тем, чтобы достичь баланса между сторонами конфликта.

По мнению Коллека, иудеи, христиане и мусульмане Иерусалима могли не просто сосуществовать, а сотрудничать, – и он старался создать среду, которая способствовала бы формированию такого общества. Под руководством мэра древний город превратился в современный мегаполис с парками, торговыми центрами, театрами, музеями, концертными залами, спортивными аренами и больницами. Коллека называли «величайшим строителем Иерусалима со времен Ирода». Знаменитый поэт Иегуда Амихай посвятил ему стихотворение «Мэр»:

Это грустно —

быть мэром Иерусалима.

Это вызывает ужас.

Как человек может быть мэром такого города?

Что ему с ним делать?

Только все время строить и строить.

Впрочем, Коллек не пользовался искренней поддержкой арабского сектора. В свое время заместитель мэра Мерон Бенвенисти на вопрос, удовлетворяет ли муниципальная администрация потребностям арабов, ответил: «Некоторым потребностям – да, доброй воле – нет. Еврейские деньги не могут купить добрую волю арабов. Мы играем роль колониального администратора не лучше, чем англичане. Коллек обманывает себя, думая, что, если арабы будут брать деньги для овдовевших матерей и петь ему дифирамбы из-за того, что он открывает детский сад в Восточном Иерусалиме, то они почувствуют себя лучше, несмотря на оккупацию Иерусалима. Экономический аргумент [что арабам никогда не было так хорошо] корыстен. Ну и что, что арабам при нас лучше, чем при иорданцах? Неужели кто-то действительно думает, что арабы этого города предпочитают наше правление иорданскому только потому, что они получают больше денег на рабочих местах, которые мы предоставляем? Популярность Коллека [среди арабов] – это популярность колониального администратора, эффективного, доброжелательного и тайно презираемого колониального администратора. Не забывайте, что до нас арабами управляли иорданцы, а до них англичане, а еще раньше турки – все колониальные администраторы».

Последствия объединения Иерусалима оказались гораздо более сложными для муниципальных властей, чем они предполагали. Проблемы, связанные с образом жизни людей и комфортной средой, важны для любого города, но в Иерусалиме любая оплошность может быть истолкована как преднамеренное оскорбление той или иной религиозной либо этнической общины. Муниципалитет столкнулся с множеством деликатных ситуаций, некоторые из них являлись типичными для любого мегаполиса, а другие имели специфический характер: разминирование участков, защита святых мест, правовой статус арабского населения, система образования Восточного Иерусалима… Даже такие банальные вопросы, как водоснабжение, электрификация и вывоз мусора, оборачивались огромными проблемами, – не говоря уже о расклейке рекламных объявлений, соблюдении шаббата, продаже алкоголя и свинины, вскрытии трупов…

Моше Даян приказал убрать заборы из цемента и колючей проволоки, разделявшие город на протяжении 19 лет, но армейские чиновники, полиция и гражданские власти опасались, что начнутся столкновения между арабами и евреями и что Западный Иерусалим будет беззащитен перед угрозой терроризма. Даян был непреклонен, и 29 июня 1967 г., – на следующий день после израильской аннексии Восточного Иерусалима, – заграждения демонтировали.

Теракты начались осенью. Бомбы складывали в сумки или пакеты и оставляли в оживленных районах Западного Иерусалима. Первый серьезный взрыв прогремел в ноябре 1968 г. на базаре Махане Иегуда. В течение следующих нескольких лет количество терактов и их жертв только увеличивалось: так, в 1974 г. в результате взрывов погибло 65 человек, в 1975 г. – 73 человека.

После Шестидневной войны (1967) израильское правительство заручилось поддержкой арабского муниципалитета Восточного Иерусалима для обеспечения порядка. Какое-то время функционировало два муниципалитета, но Тедди Коллек, избранный мэром Западного Иерусалима в 1965 г., захотел руководить городом единолично. Правительство распустило арабский муниципалитет, уволило сотрудников и передало Восточный Иерусалим под юрисдикцию Коллека. Впрочем, после долгих дебатов